— Я еще не вернул былую форму, — ворчит он, мягко потирая ребра. — А это самый трудный матч за год.

Поднявшись на цыпочки, я нежно целую его и прижимаюсь лбом к его лбу.

— Я знаю. Мне так жаль, что ты пострадал из-за меня.

Он приподнимает пальцами мой подбородок.

— Эй, это стоило того.

— Даже если завтра вы проиграете?

Он склоняет голову сначала на один бок, потом на другой, словно обдумывая это. Затем расплывается в улыбке.

— Да, даже если проиграем.

— Это хорошо, — тоже улыбаюсь я. — Потому что мне нужно кое-что сделать перед балом. Ничего, если мы встретимся прямо там?

Он выглядит озадаченным.

— Да ничего. Но Мэдисон сильно расстроится.

— Я знаю, — хмурюсь я. — Но она это переживет, а для меня это важно.

Мы уже выходим из школы, когда сзади ко мне подлетает Бекка и резко разворачивает лицом к себе.

— Мне нужно кое-что показать тебе до того, как ты уйдешь, Зои.

— Ладно. — Я позволяю ей утащить меня обратно в коридор. — Увидимся вечером, — кричу я Кайлу, который машет мне на прощание.

Бекка затаскивает меня в пустой класс. Я в полной уверенности, что сейчас случится что-то ужасное, когда все девчонки кричат:

— Сюрприз!

Бекка хлопает в ладоши. На столе стоит маленький, с порцию одного человека, торт. На нем розово-зеленая глазировка с надписью: «Поздравляем!»

— Это в честь чего?

Она нежно и осторожно обнимает меня, чтобы не причинить боль руке.

— Ты стала Королевой бала, глупышка, — объясняет Мэдисон, обнимая меня вслед за Беккой. Потом меня обнимает Кэссиди.

— Из нашей группы все голосовали за тебя. И похоже, весь класс вместе с нами.

Ничего себе! Я в таком шоке, что не знаю, что сказать. Глядя в их счастливые лица, я просто теряю дар речи.

Бекка смеется.

— Мы решили сказать тебе об этом заранее, потому что по обычаю Королева произносит короткую речь. Нам показалось, что тебе нужно немного времени, чтобы подготовиться и собраться с мыслями.

— Я не могу даже… Я не знаю… Спасибо, девчонки! Огромное вам спасибо!

Я готова расплакаться, когда они втроем заключают меня в одно большое групповое объятие.

— Ты заслужила это, — шепчет мне через плечо Логан.

Я позволяю маме сделать пару моих снимков, после чего выбегаю за дверь. Логан садится в машину следом за мной.

— Мне приятно, что ты хочешь, чтобы я был там с тобой, но я бы предпочел туда не идти, — грустно говорит он.

— О, мы едем не на танцы.

— Тогда куда мы едем? — встревоженно поднимает голову он.

— Увидишь.

Через пятнадцать минут я паркуюсь на стоянке у кладбища.

— Что мы здесь забыли? — спрашивает Логан, когда я осторожно выбираюсь из машины, не желая прищемить платье дверцей.

— Идем. Я хочу, чтобы ты кое с кем встретился.

Выгляжу я наверное смехотворно, перелезая через каменную стену в обтягивающем кружевном платье, с туфлями на шпильках в руке, но мне плевать. Спрыгнув с другой стороны, я показываю рукой, чтобы Логан шел за мной. В небе стоит полная луна, и все кладбище подернуто легким белым светом. Я останавливаюсь у знакомого места, недалеко отсюда похоронен Логан. Опустившись на колени на мягкую траву, я касаюсь белого надгробия и провожу пальцами по выгравированному на нем имени:

«Томас Паркер Рид.

Любимый муж и отец».

— Я когда-нибудь говорила тебе, как он умер?

Логан стоит за моей спиной, и я чувствую его как продолжение самой себя. Встав, я закрываю глаза и представляю себе папу. Когда я открываю веки, между мной и надгробием стоит Жнец.

— Зои, — тянется ко мне Логан, но я взмахиваю рукой, останавливая его.

— Все нормально, — тихо говорю я. — Я заболела. Подхватила какой-то кишечный грипп. Мне хотелось супа, но его не из чего было приготовить. Папа поехал в магазин, и его сбил пьяный водитель. Он умер, а на виновнике аварии не осталось ни царапины.

Я глубоко вздыхаю.

— Помню, как тем вечером к нам пришли полицейские. Мама как подкошенная рухнула на пол и посмотрела на меня таким жутким взглядом, что я все поняла. Это я виновата в смерти папы. Он сел за руль тем вечером из-за меня.

Я чувствую, как Логан берет меня за руку.

— Зои, ты в этом не виновата.

Я наклоняю голову.

— Знаю. Но понимаешь, я не могла себя простить и не могла егоотпустить. — Я делаю шаг вперед, и Жнец протягивает мне руку. Я беру ее и ощущаю так же, как чувствую сейчас Логана.

Жнец снимает с головы капюшон, и я вижу в лунном свете лицо папы. Я бросаюсь к нему в объятия, утыкаюсь лицом ему в грудь и даю волю слезам.

— Милая моя. Мне так жаль. — Папа гладит меня по голове, прижимает к себе. — Я никогда бы тебя не оставил, ты это знаешь.

Я киваю, шмыгая носом.

— Знаю, папа.

Он чуть-чуть отдвигает меня, и подняв на него взгляд, я вижу в его глазах боль.

— Теперь ты знаешь, что должна сделать?

— Я не хочу, — мотаю я головой.

— Мистер Рид, — пораженно выдыхает Логан. — Зои, как давно ты поняла?

— На мосту. Он хотел помочь мне, когда я висела над пропастью. Я вспомнила, как в детстве упала и папа протянул мне руку, чтобы помочь подняться. Тогда я еще не была уверена, что права в своей догадке, но позже, в больнице, у меня было много времени, чтобы подумать об этом и сложить разрозненные кусочки вместе.

— Моя милая, сильная, упрямая малышка. Кто еще мог поступить, как ты? У кого еще сердце полно такой любви и храбрости, чтобы все это сделать? Я так тобой горжусь.

Я отпускаю его руку и оборачиваюсь к Логану.

— Прости меня, Логан, за то, что я этого не осознавала. Папа пытался сказать мне, да и ты сам чувствовал это где-то в глубине души.

— О чем ты, Зои? Я тебя совсем не понимаю.

— Это я, я, а не какое-то незаконченное дело, держала тебя здесь. И чем больше я нуждалась в тебе, тем сильнее ты становился. Вот почему иногда я могла тебя ощущать. Я так отчаянно нуждалась в тебе, что заставляла тебя оставаться рядом со мной. Мне так жаль, Логан.

— Я не понимаю. — Он берет мои руки в свои. — Что это значит?

— Это значит, что Зои обладает властью, она — своеобразная сила природы. Зои держалась за нас так крепко, что мы не могли уйти, даже когда должны были это сделать.

— Я не хотела, — шепчу я. — Я просто не могла вас потерять. Никого из вас.

Логан проводит подушечками пальцев по моей щеке.

— Я знаю, Зои. Я не виню тебя. Я и сам не хотел уходить.

Я делаю глубокий вдох, и в рот попадает скатившаяся по верхней губе слезинка.

— Но теперь я должна сделать самую тяжелую для меня вещь на свете — отпустить вас.

Логан притягивает меня к себе, и я чувствую его — все тело, с головы до ног.

— Нет, не нужно, Зои. Пожалуйста, — молит он.

И через секунду целует меня — глубоко, страстно, отчаянно. Его пальцы зарываются в мои волосы и прижимают меня к нему. Я разрываю поцелуй и слегка отстраняюсь, ощущая во рту привкус собственных соленых слез.

— Ты не можешь остаться. Как бы сильно тебе этого не хотелось, как бы сильно этого не хотелось мне. Ты не должен больше так страдать.

Логан берет мое лицо в свои ладони.

— Лучше я буду миллион лет страдать рядом с тобой, чем снова потеряю тебя. Это нечестно. Мы только-только нашли друг друга.

Текущие по моим щекам горячие слезы, скатываются ему на ладони.

За моей спиной раздается голос папы, и Логан переводит взгляд на него:

— Ты не оставишь ее — во всяком случае, не совсем. Для нас время течет по-другому, Логан. Здесь она проживет целую жизнь, а для нас, там, куда мы уйдем, пройдет всего лишь мгновение. И ты снова увидишь ее.

Логан неверяще качает головой.

— Почему вы в этом так уверены?

— Потому что любовь, настоящая любовь, вечна. Она создает связь, которую невозможно разрушить. Поэтому-то вам и дано было время, которое вы провели вместе. Твоя жизнь рано оборвалась, но до того, как ты мог уйти, до того, как она могла тебя отпустить, между вами должна была быть создана связь.