Григорий Иакович случайно скользнул по экрану взглядом, и этого оказалось достаточно для главной свахи планеты, чтобы его зацепить:

- Ты, сынок, не смаатри, что я из наарода! Наарод-то у нас ОГОГО-О!

Григорий Иакович отшатнулся так, что чуть не подавился голубцом.

Циля Лейбовна вскинула брови и покачала головой:

- Вот эта Мимоза Сябитовна, хоть и газведёнка, да такая уже шумная, что тоже, Гйиша, тебе не подходит!

- "Давай-ка, женимся" теперь в вашем мобильном! - радостно сообщила зрителям Кларисса Гузеевна, и Григорий Иакович забеспокоился: немедленно выбросить телефон в форточку, или тотчас после ужина?

- Идите, встречайте вторую невесту! - повелела Кларисса Гузеевна жениху Антону.

А Григорий Иакович вспомнил, как в переходном возрасте он влюбился в другую одноклассницу по имени Алиса, и даже ненадолго оставил увлечение математической физикой, чтобы создать новую науку - девушкологию. Основываясь на идее Вильгельма Райха об оргонной энергии, Гриша предположил, что от девушек исходят некие неизвестные науке, подобные гипотетическим гравитонам, волны и частицы - он назвал их "девушкотоны" - и что манкость каждой девушки есть внешнее проявление порождаемого ею сексомагнитного поля. Гипотеза об этом биофизическом явлении зародилась в уме Гриши Нерельмана не на пустом месте, а из-за происшествия в самом раннем детстве. Это было тёплым летом на даче в детском саду.

- ЗАЙЧИКИ-ПОПРЫГАЙЧИКИ, Я ВАС СЪЕМ!

- Не ешь нас, Серый Волк, мы тебе песенку споём!

Бобрик - детсадовский дружбан Гриши - был наряжен в маску волка, Гриша - в шляпу охотника, остальные мальчишки - кто в чижика, кто в ёжика, кто в грибка, кто в пенька, а девчонки из их группы играли зайчат. После представления был обед из рассольника с перловкой на первое, и синеватой варёной курицы с сероватым картофельным пюре на второе. После обеда, как положено - "тихий час", и воспиталка велела всем перейти из столовой в спальню - раздеваться, ложиться в кроватки, складывать ручки под правые щёчки, закрывать ротики и глазки.

Пока нянечка возилась с посудой, а воспиталка отлучилась по нужде, Бобрик воспользовался моментом и, вместо баюшки-баю, подставил стульчик под подоконник, дотянулся до открытой оконной рамы и, толкая её вперёд-назад, принялся гонять по стенам и потолку спальни солнечных зайчиков. Окриком из столовой нянька сдула Бобрика с подоконника в койку.

Кроватка Гриши была первой от окна, и второй от стены, а у той кроватки, что у самой стенки, на расстоянии вытянутой руки, сейчас раздевалась малышка с густыми, соломенного цвета волосами до плеч, имя которой навсегда улетучилось. Она сняла трусишки, и на ней осталась только короткая маечка в цветочек. Девочка повернулась спиной к Грише, поправила сначала подушку, а затем принялась расправлять одеяло, и так нагнулась в противоположную от Гриши сторону, что засияла голыми булочками - такими округлыми, такими белыми. В этот миг произошло странное - реально изменился ход времени. Оно практически остановилось, и маленький Гриша отметил это про себя, продолжая созерцать удивительно красивое творение природы. Самым же поразительным стало ощущение необходимости действовать, - какая-то безликая сила внутри Гриши потребовала немедленно что-то предпринять. Но, что именно, понять было невозможно. Гриша удивлённо и восхищённо смотрел на попку милашки, чувствуя, что это какой-то важный сигнал, и что лично он должен, обязан с этим что-то делать. Но ЧТО делать?! И КАК?!

Летний ветерок чуть качнул раму, солнечный зайчик - яркий, золотой - замер на круглой белой прелести соседки, и кто-то, таившийся до сих пор молча и незаметно внутри Гриши, вдруг зарычал: "ЗАЙЧИК, Я ТЕБЯ СЪЕЭЭМ!" Прыжком льва на зазевавшуюся у водопоя антилопу, Гриша перемахнул разделявшее их короткое пространство, поймал солнечного зайчика зубами, но насладиться молочным запахом и вкусом добычи не успел. Антилопа от испуга изогнулась, рванулась, а дальше - вопли, сопли, наказание и... смех.

- А секс-то хаароший был с муужем? - спросила вторую из невест в телевизоре Мимоза Сябитовна.

- Смотги, какая?! - тётя Циля не выдержала: - Вопгосами нагошно пакостит, чтоб в женихе отвгащение к невесте вызвать! Это, газве, сваха?! Это вгедиха!

Невеста покраснела и опустила глаза.

Кларисса Гузеевна постаралась отвлечь невесту от пакостей свахи и кивнула на сегодняшнего героя - Антона :

- Ну, как вам наш жених?

- Честно? - вздохнула вторая невеста: - Пока не ёкнуло.

- Ничё-а! - авторитетно уверила Мимоза Сябитовна: - Ляжешь - ёкнет!

- ТВАГЬ! - воскликнула тётя Циля. - Кикимога из голубого унитаза! С этим твоим "ЧЁ-А", "НИЧЁ-А" тебе только бандегшей в богделе шуговать!

- А ет птаамушт я наароднъя! - вякнула в ответ Мимоза Сябитовна и показала тёте Циле язык.

- Заполняйте анкету на сайте нашего канала! - призвала телезрителей Кларисса Гузеевна. - Становитесь женихами и невестами!

Сваха при этих словах, умильно глядя поверх очков в телекамеру, согласно закивала.

"Куда заманивате?! - мысленно спросил их Григорий Иакович. - Во что заманиваете?!"

Душа его в самой глубине хранила переживания, которые тотчас поднимались со дна памяти, едва какая-нибудь особа пыталась раскинуть перед ним свои чары-сети. Однажды к Циле Лейбовне зашли в гости её знакомые тётки, и Гриша, к тому времени едва окончивший начальную школу, случайно услышал их разговор на кухне:

- Сагочка, тебе пога замуж!

- Таки за кого?!

- Газве так тгудно найти жегтву?!

Для впечатлительной натуры Гриши этого оказалось достаточно, чтобы в его душу навсегда запало зерно страха перед самками гуманоида.

- А если придётся делать выбор между вашей дочерью и новым мужем? - спросила в телевизоре вторую невесту Кларисса Гузеевна.

Григорий Иакович дожевал и проглотил остаток голубца, отложил вилку, и неожиданно стал проваливаться в воспоминание о встрече с одноклассницей Алисой лет через восемь после школы, но тут Циля Лейбовна удержала его в реальности:

- Гйиша! Ты слышал, что ответила эта цудрейтер шиксе (чокнутая нееврейка)?! "Если пгидется делать выбог между новым мужем и дочегью - не задумываясь, выбегу гебенка". Сиюминутно она пгава... Но ты таки понял, что жениться на матегях-одиночках, Гйиша, ни пги каких обстоятельствах нельзя?! Нельзя, пока вокгуг тебя ходят миллиёны бездетных!

Размахивая указательным перстом перед экраном, тётя Циля принялась вразумлять вторую невесту:

- И какому идиёту ты будешь нужна?! В восемнадцать твоё дитя таки помашет тебе гучкой, а ты чьто,- уже ягодка опять?! Таки нет! Ты - стагая уже калоша! Жена должна кгутиться вокгуг мужа, а не наобогот! Гйиша, ни в коем случае, не бейи жену с гебёнком! Она всегда будет кгутиться вокгуг гебёнка, а ты будешь уже кгутиться вокгуг неё!

В уме Григория Иаковича - справа и слева - возникли две гелиоцентрические модели: в одной он был звездой-солнцем, а в другой - крохотной луной - спутником небольшой планетки. Невидимый ход мысленных ассоциаций вновь пробудил переживание, повлиявшее на дальнейший образ его жизни. В восьмом классе новая одноклассница по имени Алиса лишила Гришу Нерельмана покоя. Он осторожно наблюдал за ней со своей парты, где уже давно снова сидел рядом с закадычным дружком Бобриком. И денно и нощно грезил об Алисе. Два года подряд она приглашала Гришу на свой день рождения. Там, как только родители в другой комнате утыкались в телевизор, собравшиеся девочки предлагали мальчикам поиграть в "бутылочку". Игра была увлекательнейшая - в ней надо было целоваться с тем, "на кого бог пошлёт". А "бог", по своей доброте, "посылал", так что нецелованным практически никто не уходил. Алиса целовалась и с Гришей, и с Бобриком, и с мальчиком из соседнего двора, и из параллельного класса, и из зимнего пионерлагеря, и из летнего пионерлагеря, и из астрологического кружка, и из секции альпинизма. И другие девяти- и десятиклассницы, пополнявшие фактографическую базу разрабатываемой Гришей науки девушкологии, крутя бутылочку, тоже нацеловывались вдоволь. Девушкология и математика в душе Гриши некоторое время соперничали между собой, однако то, что о Пространстве, Времени, и их Источнике говорил и показывал языком формул голос Безмолвия, было куда как интереснее и глубже того, что говорили и показывали девушки.