— Откуда такая уверенность? — в Филе проснулась адвокатская, недоверчивая сторона его натуры.

— Аукционисты консультировались у экспертов по писателю, а мы произвели обширную компьютерную проверку стиля и словоиспользования, убедительно говорящую в пользу авторства Хемингуэя.

Разговор, в свете событий минувшей ночи, принимал характер чрезвычайно любопытного, если не ошеломительного совпадения. Я хмыкнула про себя: неужели судьба-таки расщедрилась на подарок?

— Фил, — перебила я. — Мне доводилось иметь дело с компьютерной программой, которую они, скорее всего, использовали. В бытность свою в университете я пользовалась ей для анализа различных литературных отрывков. Результат получается на удивление точный. Если тест проведен как надо, машина выдаст данные по употреблению и месту в предложениях существительных, глаголов, прилагательных, наречий и местоимений; по подбору слов и пунктуационному шаблону, частоте использования тех или иных выражений и так далее. Это своего рода вербальный ДНК. Если специалисты «Америкэн Иншуренс» работали с программой грамотно, то их заключение об авторстве Хемингуэя можно считать на 99,9 % обоснованным.

— Однако, — Мэтт воздел указательный палец, — есть большая проблема. Из найденных рукописей мы видели только несколько разрозненных страниц. Мы показали их лучшему эксперту по Хемингуэю в Америке, который признал их подлинными. Потом лучший специалист по работе с манускриптами удостоверил, что бумага произведена в начале 20-х годов прошлого века и печатали на машинке в точности такой, какая была у Хемингуэя. Но нам необходимо оценить весь массив материалов: все оригинальные листы и сделанные через копирку копии.

— Требование проверить все материалы не просто резонное, но даже непременное, — сказал Фил. — И почему собственник не соглашается?

Я закусила губу, гадая, что будет дальше.

— Хороший вопрос, — отозвался Мэтт. — С владельцем у нас проблемы. Он намерен хранить рукописи под замком до момента продажи. Адвокат заверил его, что если рукописи никогда не публиковались, то не подпадают под закон о защите авторских прав. И даже если, по невероятному стечению обстоятельств, публикация имела место, то копирайт самого Хемингуэя давно истек. Копирайт наследников или еще чей-либо на эти материалы отсутствует. При таком раскладе собственник не желает давать доступ ко всему содержимому находки из риска, что любой сможет опубликовать произведения, не заплатив ни гроша.

Дискуссия развивалась именно в таком ключе, в каком я намечала повести ее с Филом сегодня. Похоже, я все-таки смогу помочь Дэвиду. Иногда все сходится один к одному.

— И это будет законно? — спросила я.

— Это довольно расплывчатая область права, — ответил Фил, скребя затылок. — Особенно в наши дни, со всеми этими электронными медиа.

Он помолчал немного, потом продолжил.

— Главный вывод, который можно сделать, это что раз рукописи утеряны давно, то они переходят в общественное достояние и любой способен издавать их бесплатно и когда захочет. Но если сами эти документы недоступны и останутся под спудом до момента продажи, то даже без всякого копирайта, препятствующего их публикации, они все равно будут недоступны для читателя. Так что издатели де-юре имеют право на публикацию, но не могут его осуществить за неимением самого материала.

— И что нам достоверно известно? — спросила я, на самом деле уже зная ответ. Разговор становился все более и более забавным.

— Достоверно известен факт пропажи рукописей, — сказал Фил. — И что они никогда не публиковались. Следовательно, отсутствуют какие-либо договоры с издателями. А вы уверены, — продолжил он, обращаясь к Мэтту, — что нынешний владелец нашел рукописи, а не украл их?

— Так он заявляет, — пожал плечами Мэтт. — И нет оснований не верить ему.

— В таком случае, подводя итог, мы можем признать за нынешним владельцем фактическое право на находку. Осмелюсь предположить, что если данные материалы будут проданы с аукциона строго в качестве артефактов, у аукционного дома есть хороший шанс избежать каких-либо неприятных юридических последствий.

— Этой точки зрения придерживается и «Америкэн Иншуренс», — заявил Мэтт. — Творческое наследие Хемингуэя определено уже давно, и эти рукописи не значатся его частью. Наши юристы утверждают, что если аукционный дом продаст найденные материалы как артефакты, нам ничего не грозит. И именно поэтому собственник стремится сохранить анонимность и продать манускрипты как можно скорее. Так он может сорвать большой куш и избежать многолетних хождений по судам.

— Но если аукционный дом, — вмешался Фил, — представит дело так, что продает одновременно и права на издание рукописей, проблемы с наследниками Хемингуэя будут неизбежны.

— Фонд Эрнеста Хемингуэя в Оук-Парк уже бьется за контроль над находкой, — пояснил Мэтт. — Он утверждает, что рукописи имеют личное и историческое значение и должны быть переданы ему. Мы выторговали соглашение, что Фонд позволит аукциону состояться, и не будет прибегать к судебному запрету. После торгов владелец и Фонд смогут выяснить отношения в суде. Наш юротдел считает, что раз эти произведения никогда не публиковались и авторские права на них не возобновлялись, у настоящего собственника имеется полное право продать их.

— Как я уже говорил, это довольно расплывчатая область права, — вставил Фил.

— Разве не аналогичный случай имел место с рукописным вариантом книги Селина,[13] который считался пропавшим лет пятьдесят или около того? — спросила я. Этот эпизод мы обсуждали с Дэвидом прошлым вечером. Я развлекалась по полной.

— Совершенно верно, Ди Ди, — произнес Мэтт, полностью сосредоточив внимание на мне. — Речь идет о рукописи романа «Путешествие на край ночи», найденной через шестьдесят с лишним лет. Впечатлен, что ты знаешь об этом. — Он одобрительно кивнул. — Наши законники изучили этот случай вдоль и поперек. Та рукопись тоже нашлась во владении частного коллекционера, и Французская национальная библиотека попыталась отсудить ее.

— Как припоминаю, — включился Фил, — там разыгралась настоящая борьба. Библиотека в конце концов приобрела находку с аукциона, так?

— Ага. Она заплатила один миллион семьсот тысяч долларов и вынуждена была перекрыть последнее предложение частного лица, — пояснил Мэтт.

— А еще, разве не продали недавно с аукциона самую длинную из глав «Улисса» Джеймса Джойса[14] за полтора миллиона? — вставила я.

— Тоже верно, — кивнул Мэтт. — И, основываясь на упомянутых и прочих прецедентах, вроде дела о книге Роулингз «Плоть от плоти моей», наш юридический отдел заверил меня, что лицо, купившее рукописи с аукциона, сможет отразить любые наскоки наследников писателя или Фонда.

— Значит, рукописи будут продаваться в надежде на их последующую публикацию? — поинтересовался Фил.

— Лично я и «Америкэн Иншуренс» придерживаемся именно такой позиции, — заявил Кинг. — Продаваемые исключительно как артефакты, рукописи потянут миллионов на пятнадцать и принесут хорошую премию нашей компании.

— Но ведь продажа их как артефактов, но с правами на последующую публикацию способна как минимум удвоить эту цифру, не так ли?

— Да, Фил, — согласился Мэтт. — И это сулит «Америкэн Иншуренс» еще более жирную премию, не говоря уж о щедрых бонусах для меня. Поэтому я лично стараюсь убедить фирму, что игра стоит свеч.

— Но тут возникает загвоздка, — проронила я. — Вам не видать этих жирных премиальных, пока вы не докажете подлинность находки и не оформите полноценный страховой полис.

Мэтт кивнул.

— Есть куча ученых, высказывающих недоумение, почему для аутентификации были предъявлены только отрывки. Они уже готовы объявить находку крупнейшей мистификацией после переписки Мэрилин Монро с Кеннеди и дневников Джека Потрошителя. К тому же, признаем это, СМИ просто помешаны на всем, что связано с Хемингуэем. Эти журналисты спят и видят затащить на эти свои ток-шоу аукционный дом, владельца, покупателя, или академиков, как вы их называете.