Столовая была почти пуста, ужинали только те, кто вернулся с экскурсии.

Ольга Петрусевна сразу пошла в комнату отдыхать, а Аля, переодевшись, пошла "поменять в библиотеке книгу". Обойдя "по дороге" спортивные площадки, заглянув в репетиционный зал и нигде не найдя Тимура, Аля, вздохнув, поднялась на веранду пентхауза, где располагалась библиотека. Повернув с последней ступеньки лестницы на веранду, она застыла в шоке от представшей перед ней картиной. На скамейке, на которой совсем недавно они с Тимуром так мило разговаривали, сидел Тимур с полноватой шатенкой лет семнадцати и проникновенно смотрел на нее своими манящими карими глазами. Алю он не заметил. Она как-то вся поникла, ссутулилась, словно ее принародно высмеяли, и, так и не дойдя до библиотеки, повернулась и стала спускаться по лестнице, не видя никого и ничего. Лестница кончилась, Аля побрела по дорожкам дома отдыха, стараясь забиться в дальний уголок, где бы ее никто не увидел. Найдя возле самого забора скамейку села, надежно укрытая ото всех высокими кустами, и невидящими глазами уставилась на расстелившуюся под ногами клумбу с веселыми розовыми цветочками.

Я несла тебе мир в руках

И медовый кувшин вина -

Золотого пьянящего счастья,

Что рвалось из груди у меня.

Я хотела посеять рассвет

С отпечатком луны золотой

На губах твоих чуждо родных,

Чтобы стать им навеки своей.

Ты ударил по сердцу меня,

Расплескал чудо-счастья кувшин.

Ты украл светлый миг у себя,

Черным дегтем закрасив весь мир.

Время шло, боль проходила. Не зная, кого больше жалеть, его или себя, она вздохнула, поднялась и пошла в комнату к заветному блокноту.

На следующий день Аля с мамой решили продолжить удачную традицию путешествий и после завтрака сели в автобус, отправляющийся к Ново-Афонскому монастырю и пещерам, о которых говорили, что они самые глубокие на Кавказе, а то и в Европе. Аля с мамой сели где-то впереди салона, а позади неожиданно для них села семья Реваласов.

Первые часа полтора Аля на Тимура внимания не обращала, но ближе к Новому Афону несколько раз оглянулась, почувствовав его неотступный, напряженный взгляд.

Полюбовавшись издалека на купола Ново-Афонского монастыря, вся группа села в вагончики, въехавшие в пещеры. Выйдя на станции, напоминающей миниатюрный зал Киевской подземки, группа потянулась за экскурсоводом.

Люди заходили все дальше и дальше вглубь пещер. Идя по длинному мостику, переброшенному, казалось, в воздухе через огромную пещеру, Аля, как маленькая, держалась за мамину руку. Через несколько минут группа вошла в сырую затемненную пещеру, часть которой, как диарама в музее, была подсвечена янтарным, зеленым и розоватым цветом. Большие наплывы застывшей воды казались полупрозрачными, крупные зеленые сталактиты, свисающие с потолка пещеры, и зеленоватые сталагмиты, поднимающиеся им навстречу, казались зубами огромной пасти сказочного зверя, притаившегося в темноте. Зрелище было красивым и страшным. Группа перешла в другую пещеру, стала на балконе, нависающим над подземным озером, и на несколько мгновений свет в пещере погас. Слышно было журчание подземного ручейка, наполнявшего озеро, и ахи стоящих вокруг людей. Свет вспыхнул, и Аля увидела рядом с собой Тимура. Аля высвободила руку, боясь, что Тимур примет ее за маленькую трусиху, и, держась за перила подземной дорожки, пошла вместе со всей группой мимо сказочного, похожего на стеклянный розовый букет, сталагмита. Не удержавшись от соблазна она прикоснулась к нему, почувствовав гладкую влажную поверхность прекрасного создания природы, и в этот миг поверх ее кисти легла сильная мужская рука Тимура. Не в силах освободиться от необычного рукопожатия, Аля задержалась у сталагмита, остановив позади себя все движение. Тимур снял ее руку со сталагмита и, не отпуская от себя, повел вперед к новым, гулко резонирующим с ее сердцем, пещерам. Ольга Петросовна оглянулась, ища глазами Алю, увидела, что девушка "в надежных руках" и, время от времени поглядывая на молодых людей, пошла вперед. Впереди их ждали зеленые сосульки сталактитов, желтые ручейки на стенах пещеры, соляные чудища и много других чудес, щедро одаривающих посетителей пещер.

На обратном пути Аля и Тимур ехали рядом, весело делясь впечатлениями об увиденном. Ее левое плечо прижималось к правому плечу юноши, когда они склонялись над рекламными проспектами, подаренными им на выходе из пещер.

Следующие дни были прохладными, потому Ольга Петросовна с Алей с удовольствием гуляли по длинному, ароматно пахнущему самшитом, парку в Гаграх, где Аля впервые вживую увидела крикливую и злобную "жар-птицу", подметающую своим великолепным хвостом пыльные аллеи парка. Синее или зеленое горлышко птиц перламутрово переливалось на изредка выплывавшем из-за туч солнышке, горделивые птицы, как простые курицы, клевали что-то на пыльных дорожках и время от времени теряли свои сказочные перышки, которые моментально, как дорогой трофей, подхватывались кем-нибудь из отдыхающих.

После предобеденного посещения Сухумского Ботанического сада, на дорожках и у бассейнов которых снимали отдельные сцены "Веселых ребят", у Али родилось шуточное стихотворение, которое она так и назвала: "Шутка".

Кипарисовых лепешек

Закажу сегодня на обед.

И самшитовой окрошки

Дайте мне в кокоса скорлупе.

Я из пальмовой бутылки

Буду пить азалии вино.

На закуску дайте

Розы, запеченные в бамбука шелухе.

На листе виктории

Подадите всем гостям

Пастилу из лотоса,

На десерт сварите хлопья мха.

Будем есть пионово печенье -

Щедро запивай его морской водой -

И хвалить прилюдно

Хлебосольный край в раю мирском.

А погода, между тем, и не думала проясняться. Обычно с утра шел дождь, к обеду он прекращался, и отдыхающие, соскучившиеся по морю, плаванью и загоранию, подтягивались на пляж. Галька на пляже была холодная от недавнего дождя, море все еще штормило, и только отдельные смельчаки рисковали плавать в такую погоду. Среди последних был и Тимур. Казалось, плавать в шторм ему даже нравилось. Он буквально бросался в море, быстро преодолевал самую опасную, прибрежную полосу, где волны перекатывались через волнорез и, грозно ухая, разбивались о каменистый берег, и где-то там, в "открытом море" лихо "оседлав" волну, несся с ней вместе к берегу. А в это время разбившиеся о берег волны под прикрытием пены шумно откатывались назад по негодующей гальке и, набравшись сил, дождавшись "подкрепления", вновь атаковали неподдающийся берег. Море воевало с берегом, а Тимур упивался бушующей стихией.

Аля и Ольга Петросовна сидели на деревянных лежаках, накрывшись пледом, и дышали морским воздухом, жмурясь от изредка долетающих до них брызг. Слева от них несколько отдыхающих стояли у самого берега, намертво вцепившись в проволочный забор, защищающий их территорию от посторонних, и восторженно взвизгивали, когда на них обрушивалась очередная волна. Море забрасывало их мелкими камушками и песком, царапало их колени о металлическую сетку забора, а они только вскрикивали и радостно смеялись, видимо оттого, что очередная волна так и не смогла их отодрать от забора.

- Что за радость там стоять и визжать от страха и боли? - удивленно спросила Аля.

- Им просто весело, - ответила мама и перевела разговор в другое русло: - А Тимур еще не вернулся? - Ольга Петросовна имела в виду последний заплыв Тимура.

- Нет еще, - напряженно ответила Аля. - И зачем плавать в такую погоду? Это же опасно...

- Опасно... Но он молодец, сильный парень, - задумчиво ответила Ольга Петросовна, подразумевая нечто большее, чем просто физическую силу парня.

Обе замолчали, напряженно вглядываясь вдаль.

- Вы меня потеряли? - сделав ударение на втором слове, весело спросил Тимур, тихо подошедший к ним сзади. - Отличная водичка, очень теплая, - добавил он, прищурившись и улыбаясь глазами. - Аля, пойдем купаться, - предложил он, и это прозвучало как отличная шутка.