Никто не знал, сколько ей лет.

Священник, пришедший к ней, вроде как с обходом прихожан, (ну не мог же он признаться, что уже третий день мается с животом!), тоже ничего секретного не узнал. Катлина посмотрела на него, сочувственно покачала головой, дала пучок трав, сказала, как их заваривать и пить, а на все прочие вопросы ответила, что все люди сутью своею грешны, а она совершила только один страшный грех, но и кару за него несёт уже на земле. Священник спросил, не совершила ли она грех убийства, на что Катлина рассмеялась, сказав, что людей она не убивает, а лечит. На его вопрос, не лукавый ли нашёптывает ей рецепты отваров, Катлина ответила:

— Ну что вы, отче! С чего бы ему о нас так заботиться? Ведь травы, они все по Божьему соизволению растут! Вот, например, пшеницу Господь сотворил человеку в пищу, верно? И травы тоже… только нужно знать, какую и для чего применить. Травы, они разные бывают: одну можно заваривать и пить отвар, а другую — только в мазь добавлять… Сами видите, — Катлина обвела рукой притолоку с пучками трав и полки с горшочками, — у меня только травы, ну ещё мёд, жир свиной да барсучий. Никаких там богомерзких снадобий, вроде печени утопленника или крови девственниц. Тьфу! Не моё это! И усопших я не воскрешаю, только хворь из тела гоню. И то не всякую, есть и такие, что я бессильна…

Священник снова попытался изобличить странную прихожанку в ереси, но Катлина не злилась, а только улыбалась и объясняла дальше:

— Да что человек, отче! Корова, уж на что глупая тварь, а и та не всякую траву будет есть. А если пастух у неё умный, не всякую траву ей в корм даст, а как же! От одной травы её вспучит, от другой молоко горчить станет, от третьей и вовсе пропадёт…

Священник махнул рукой и ушел ни с чем. Если не считать пучка засушенных трав….

Геби впервые увидела Катлину в церкви, лет десять назад. Мачеха взяла её с собой и пока разговаривала с другими прихожанками, Геби увидела, что какая-то женщина смотрит на неё и плачет. Геби подошла к ней и потянула за подол.

— Тётя, не плачь.

Женщина присела к ней и глянула в глаза маленькой Геби.

— Как тебя зовут, дитя?

— Габриэла Смит. Геби.

Женщина улыбнулась и украдкой вытёрла слёзы.

— А как зовут твою маму?

Геби потупилась, потом глянула на мачеху, стоявшую неподалеку.

— Мою маму забрал Господь. Папа говорил, что церковь — это дом Господа. Как ты думаешь, может, и моя мама здесь?..

— Нет, Геби. Её здесь нет.

— А ты её знала?! Какая она была?..

С тех пор Джейкоб Смит знал: если Габриэлы долго нет дома, значит, она у Катлины. Сначала он долго ругал Геби, потом пошел ругаться с Катлиной. О чём они там говорили — неизвестно, но Геби было разрешено иногда приходить в лачугу Катлины и обучаться знахарству и травоведению. Джейкоб придерживался мнения "Чем бы дитя ни тешилось… ", кроме того, рано или поздно, Геби выйдет замуж и с её увлечениями будет покончено. Или же пригодится ей в жизни — может, лечить слуг понадобится, а может, станет роды принимать — лекари да повитухи всегда были уважаемыми людьми. Миссис Смит пыталась возражать, но Джейкоб прикрикнул — с тех пор мачеха ограничивалась только злобным шипением в адрес Катлины.

И только в отсутствие мужа.

Сплетни то утихали, то волной поднимались снова, но Катлина просто не обращала на них никакого внимания. Так и жила в своей лачуге. Помогала, кому была в силах. Собирала травы, варила мази, делала настойки, могла разогнать головную боль и "заговорить "зубы. Случалось ей и роды принимать. Но никогда Катлина не жульничала, продавая "эликсир молодости ", "приворотное зелье "и прочую ерунду. Её моральные принципы не позволяли ей помогать распутницам, желавшим избавиться от нежеланного плода: мачеха Геби припомнила скандал пятнадцатилетней давности, связанный с некоей знатной дамой, пожелавшей воспользоваться услугами именно Катлины для оказания такой пикантной помощи. Катлина наотрез отказалась и от денег, и от прочих благ, которые сулила дама. Когда Катлина в очередной раз отказалась взять грех на душу, дама вскипела и, оттолкнув Катлину, выпила первую попавшуюся под руку настойку. На беду, это оказалась настойка ядовитых трав, которой Катлина собиралась выводить бородавки у другой клиентки. Несчастная женщина умерла в судорогах. Катлина кинулась к священнику, тот к старосте. Слугу дамы отправили домой, сообщить мужу о постигшем его горе. К счастью Катлины, муж-рогоносец не пожелал огласки, договорился со священником и старостой, забрал тело жены и кинул Катлине золотую монету. Катлина сильно подозревала, что смерть жены-шлюхи его не сильно огорчила, если не сказать — обрадовала… Священник выслушал её исповедь, наложил, приличия ради, епитимью и отпустил странную прихожанку с Богом.

Геби обожала ходить с Катлиной в лес. Они сначала собирали травы, выкапывали корешки, собирали плоды… Земля была богата, здесь росло всё, что нужно, на все случаи жизни. А потом садились в тени большого ясеня и вязали в пучки травы, чистили корневища, обрывали листья и лепестки… Пока шла их неторопливая работа, Катлина рассказывала про мать Габриэлы, Марию, которую знала с детства. Потом Геби заворожено слушала сказания о крошечных эльфах, живущих на вершинах деревьев и прячущих золото в норы. Геби знала, что если в канун Майской Ночи найти золотой кувшин Царя Эльфов, то деньги из него никогда не закончатся.

Вскоре Геби так поверила в существование эльфов, что на ярмарке вогнала отца в краску, указав пальцем на карлика из заезжего балагана:

— Папа, смотри, ЭЛЬФ!..

Геби шла знакомой тропинкой к жилищу Катлины. Та, как всегда, сидела на крыльце, перебирая травы.

— Говорят, ты замуж собралась?

— Катлина… Как ты узнала?!

— Земля слухами полнится…

Геби присела рядом с ней на крыльце. Катлина ворошила охапку трав, вроде ей вовсе была не интересна судьба её ученицы.

— Свадьба назначена на Праздник сбора урожая. Катлина, я не хочу выходить за него замуж! Мне страшно…

Катлина отвлеклась от своего занятия.

— Чего ты боишься? — Две пары карих глаз встретились в немом поединке. Габриэла не выдержала первой, отвернулась и заплакала. Катлина взяла её ладонь и стала внимательно разглядывать.

— Не бойся, дитя. Ты проживешь долго, очень долго. Поверь мне. Если не веришь мне, то кому же ещё ты можешь верить? И не бойся. Ничего нельзя бояться. — Она потрепала Геби по волосам. — Запомни: храбрый не тот, кто ничего не боится, а тот, кто этот страх побеждает. А кроме того… — Катлина вздохнула с надрывом. — Я знаю твою судьбу. Нет, тебе я не скажу ничего, но просто прошу тебя: верь мне. Ничего дурного с тобой не случится. Соглашайся на этот брак. Это не самое худшее, что тебя ждёт. Помни всё то, чему я тебя учила и помогай всем, кто бы ни просил, будь это бедный или богатый, король или крестьянин, человек или… — Катлина отвернулась, — или зверь…

Словно желая показать, что разговор окончен, Катлина взяла корзину с травами и ушла в хижину, развешивать пучки на притолоку. Габриэла смотрела на Катлину с испугом. Слезы высохли, но слова Катлины были странны и непонятны. "Да она пьяная… "— подумала Геби. Встав со ступенек крыльца, она сдержанно попрощалась.

— Вернёшься — сразу же зайди ко мне! Я без тебя не умру… — громко сказала ей вслед Катлина. Геби обернулась на эти слова, потом отправилась домой в полном недоумении: Катлина никогда ещё не вела себя так странно…

"Интересно, что же она знает такого, чего ещё не знаю я? И что может быть хуже этой свадьбы? Я пришла к ней облегчить душу, а получилось так, что стало ещё страшнее. Если уже и Катлина не может мне помочь… От кого тогда ждать спасения? "

Приготовления к свадьбе были в разгаре. Закалывали скот, готовили угощение для гостей. Мачеха достала из сундука своё свадебное платье, богато вышитое бисером, но оно повисло на тощей Габриэле, как мешок на метле. Не помогли ухищрения в виде пришитой заново шнуровки, и Геби упросила отца венчаться в одном из своих платьев.