Солнце уже давно встало, когда Армия Земли — как теперь именовали себя воины, включая туатаннов — двинулась в столицу графства Сарр. Жители Саратеи устроили им бурные проводы, однако на их лицах читалась тревога. Никто не знал, какое будущее им уготовано.

Местные обитатели подарили армии несколько лошадей, но большая часть солдат по-прежнему шла пешком, и войско двигалось не так быстро, как хотела Алеа.

До вечера шли без обеда. Алеа попросила, чтобы солдаты пока довольствовались ягодами, еда будет к вечеру.

Трое воинов — Эрван, Тагор и Фарио — вели отдельные отряды, а во главе строя ехала Алеа в компании Кейтлин, Мьолльна и Фингина. За весь день они не проронили ни слова, но гном часто играл на волынке веселые мелодии, стараясь сойти за барда, который подбадривает воинов перед битвой. Однако самой войны он вовсе не жаждал.

Когда солнце стало клониться к горизонту, к Алее галопом подъехал Эрван.

— Разведчики заметили на севере солдат из Сарбана.

— Отлично. Пошли к ним гонца, пусть как можно скорее идут к нам по этому холму, — сказала Алеа, указывая на восток — Это примерно в часе ходьбы отсюда. Здесь мы разобьем лагерь. И лучше сделать это скорее, потому что нам придется встать среди ночи.

— Ты хочешь начать нападение до рассвета? — спросил Эрван.

Алеа кивнула.

— Но какой в этом смысл? Я думаю, они уже знают, что мы здесь. Они наверняка расставили часовых вокруг столицы, так что нам вряд ли удастся застать их врасплох.

— Наша цель не в этом, Эрван, мы должны воспользоваться темнотой.

Магистраж одобрил этот план. Ему совсем не хотелось спорить с Алеей перед солдатами, а кроме того, он доверял чутью девушки. Он вернулся к своим, чтобы отправить гонца в отряд из Сарбана.

За час с лишним Армия Земли действительно добралась до холма, который указала Алеа. Лагерь разбили на западном склоне, чтобы из столицы их не заметили часовые. Данкрэ наверняка выслал шпионов, но все равно не стоило помогать противнику.

Когда отряд из Сарбана тоже добрался до холма, Алеа попросила Фарио встретить их, чтобы сразу вызвать доверие, а потом и сама выехала им навстречу. Новоприбывших действительно было около четырехсот человек, они были одеты в цвета графства Сарр и лучше вооружены, чем большая часть армии Алеи. Воины собрались полукругом, с видимым нетерпением ожидая, что скажет им девушка.

— Возможно, вы слышали обо мне, — произнесла она громко, в надежде, что все ее услышат. — Наверняка половина из того, что вам говорили, — ложь. Другая половина может быть правдой. Но то, что вам нужно знать обо мне, сегодня можно выразить просто: я хочу освободить Тарнею.

Из толпы вышел человек. На нем был шлем капитана. Алеа поняла, что это начальник отряда.

— Значит, пока мы хотим одного, — сказал он, приближаясь к Алее, — но потом?

— Что вы имеете в виду?

— Собираетесь ли вы захватить власть? Потому что, если это так, мы должны это знать. Мы должны знать, хотите ли вы просто освободить Тарнею, или вы просите нас помочь вам захватить власть в нашем графстве.

— Честно говоря, господин капитан, мне больше нужен мир, чем власть. Власти у меня и сейчас больше, чем мне бы хотелось, и если бы я ее потеряла — вам это может показаться невероятным, но я была бы счастлива…

— Подождите, — перебил капитан, нахмурившись. — Вы меня не поняли. Мы не опасаемся, что вы захватите власть. Мы на это надеемся.

— Что это значит? — удивилась Алеа.

— По дороге мы много думали и спорили, госпожа. И все пришли к одному выводу. Сарр может выстоять, только если его возглавите вы. Мы хотим драться, чтобы посадить вас на место графа, а не для того, чтобы вернуть на трон человека, из-за которого мы уже на краю гибели!

Алеа невольно улыбнулась.

— А я-то боялась, что вы откажетесь пополнить наши ряды! — призналась она. — Послушайте, я хочу говорить с вами начистоту. Нет, я не собираюсь брать власть в свои руки. Мне это не нужно, и я надеюсь, что кто-нибудь сделает это вместо меня. Но я хочу защитить Сарр и поставить свою армию на службу графства. У нас еще будет время об этом поговорить. Сейчас мне нужна ваша помощь, и если вы согласны, я буду рада видеть вас среди Воинов Земли.

— Для нас это честь! — заверил ее капитан.

И Алеа увидела по лицам людей, стоявших за его спиной, что все разделяют его мнение.

Волк еще мог бежать, и это время показалось Горбону вечностью. Однако лошади не отставали. Зверь совсем выбился из сил. Его лапы дрожали, язык свесился, на губах выступила пена, он выдохся, дошел до предела и, похоже, смирился с гибелью. Он сделал последний рывок, повернулся к охотникам и глухо зарычал.

Сори тут же остановил лошадь. Остальные охотники сделали то же, а за ними и Горбон, очень довольный, что скачка наконец завершилась. Лошади сильно разгорячились и, казалось, были готовы броситься на волка.

Главный ловчий вынул из колчана стрелу. Вставил ее в лук и натянул тетиву. Волк, почуяв опасность, попятился. Но было слишком поздно.

Стрела молниеносно рассекла воздух. Зверь подпрыгнул и, к великому удивлению Сори, сумел увернуться. Обезумев от ужаса, он снова бросился бежать. Но не успел сделать и нескольких прыжков, как вылетела вторая стрела и угодила ему в бок.

Волк покатился по земле, его серая шкура обагрилась кровью.

— Прекрасно! — Сори приветствовал охотника, который выстрелил вслед за ним, и слез с лошади.

Потом протрубил в рог. Остальные тоже спешились.

Жермен Горбон, несколько смущенный, подошел к раненому зверю.

Волк еще дышал. Его бок тяжело вздымался, веки трепетали. Горбон поморщился при виде липкой крови, стекавшей в листву.

Сори подошел к нему и протянул палку.

— Это зачем? — испугался Горбон, не смея взять то, что ему давали.

— Господин, — пояснил главный ловчий, — волк еще жив, вы должны прикончить его. Эта честь принадлежит вам.

— Прикончить? — воскликнул Горбон. — Этим? Почему вы просто не перережете ему горло?

— Он может укусить.

— Вы могли бы пустить в него еще одну стрелу, — возразил Жермен.

— Это против обычая, господин.

Горбон молча застыл на месте. Он смотрел Сори прямо в глаза. А в них было написано вот что: «Вы хозяин поместья, это вы устроили охоту. Вы должны взять это на себя. Ваши вассалы перестанут вас уважать, если у вас не хватит мужества прикончить зверя».

Это была чистая правда. Какой бы мерзкой она ни казалась.

Он медленно взял длинную палку. Судорожно сглотнул и подошел к зверю. Все охотники ему улыбались. Похоже, они ему завидовали. А для него не было ничего более отвратительного.

Горбон никогда в жизни не убивал. Даже самой малой зверушки. Но сегодня у него не было выбора. Все глаза были устремлены на него. Если он дрогнет, не справится, то выставит себя на посмешище и утратит свое влияние. По глазам главного ловчего он видел, что тот над ним потешается, и это еще больше его бесило.

Однако выбора не было.

Очень медленно, трясущимися руками он поднял палку над распростертым перед ним волком. Сделал глубокий вдох. Он точно знал, как должен ударить, это и ребенок бы смог, однако невидимая сила сдерживала его руку. Он заранее представлял стук палки. Крик зверя. Может быть, хруст черепа и струю крови. И от этих мыслей рука его окаменела.

Ожидание затягивалось. Он представлял глаза охотников. И как презрительно будут они смотреть на него, если он не сможет ударить.

Больше всего он боялся стукнуть недостаточно сильно. Хуже всего, если придется бить дважды. И все же он знал, что не сможет ударить со всей силы. Отвращение к тому, что он делает, в последний миг отнимет у него решимость.

Волк судорожно дернул лапами. Горбон вздрогнул. Он видел глаза зверя. Вот куда он должен ударить. Повыше глаз, в макушку. Но эти глаза глядели с такой тоской, они были такие живые! Где же ему взять мужества?

— Смелее, господин! — подбадривал охотник, стоявший слева.