Я сползаю с кровати и забиваюсь в угол, чтобы сжаться там и выплакаться, пока он не вернулся…

… Дорога уже стояла поперек горла, но мы все ехали и ехали. Теперь мы петляли, съезжая с трассы, меняли направление, возвращались обратно, снова сворачивали. Дима почти не разговаривал со мной, он все время о чем-то напряженно думал. Я сидела рядом с ним и смотрела на мелькавшие пейзажи, не нарушая царящей в машине тишины…

… В доме тишина, дом спит. Эдуарда нет, он где-то там в ночи. Иногда я слышу его голос, протяжный волчий вой. Я уже отличаю его в многоголосье других волков. Последние дни он почти не появляется, какие-то проблемы с границей его земель. Меня не посвящают в подробности, а я не рвусь знать. Наталья смотрит на меня зверем, но больше не оскорбляет, как и не говорит, что мне делать. С тех пор, как мой хозяин переселил меня в свою спальню, я больше не прислуга. Вчерашние коллеги кланяются мне, стоит только выйти из хозяйских комнат, меня это коробит. Но Эдуард недвусмысленно дал понять, как ко мне стоит относиться, а его слово закон. Потому все мои просьбы не кланяться остаются не услышанными. Меня тяготит навязанная мне роль, но что-то изменить не в моей власти.

Я выглядываю в окно, черного волка не видно, и я покидаю спальню. Недалеко комнаты Кристины, я иду к ней. Я ее иногда навещаю, когда этого никто не видит, потому что жена моего хозяина все еще прикована к постели. Он сильно подрал ее, и я чувствую себя виноватой. Сколько раз спрашивала сама себя, в чем моя вина, но отделаться от этого дурацкого чувства не могу. Как и от чувства жалости к этой одинокой и несчастной волчице.

Я крадусь на цыпочках к спальне хозяйки, тихонько открываю дверь и заглядываю внутрь. Кристина не спит. Она уже почувствовала меня.

— Доброй ночи, ангелок, — улыбается она. — Не спится? — я качаю головой, и она манит меня.

Я вхожу, так же тихо пр икрываю дверь и подхожу к ее постели. Потом сажусь рядом и невольно улыбаюсь. Не смотря на то, что она оборотень, что пыталась быть близка со мной, я все равно ее не боюсь, как ее мужа.

— Как день прошел? — спрашивает Кристина и сплетает наши пальцы.

— У меня теперь все дни одинаковые, — горько усмехаюсь я.

— Эля, ты ведь можешь приручить этого зверя, и он будет послушно бегать за мячиком и дышать по команде, — улыбается моя хозяйка. — Он тебе совсем не нравится?

— Я его очень боюсь, — едва слышно сознаюсь я. — И он не хочет меня отпускать.

Кристина приподнимается на локте и слегка морщится от боли. Она дотягивается до моего лица и гладит по щеке. Я невольно прикрываю глаза от этой ласки. Эта раненная волчица меня успокаивает и дает сил ы. Наверное, доверие родилось с ее слов: " Умей дать отпор". За все это время она единственная, кто проявила обо мне заботу. Заботу хозяина я не хочу, но это то, отчего мне не избавиться. А вот Кристина… Она проявила участие там, где я его совсем не ожидала. Она не предъявляла собственнических претензий. Даже в ее поступке, в отношении меня, я не видела ничего кроме бунта против своего мужа.

— Я его тоже боялась, — неожиданно улыбается моя хозяйка и откидывается обратно на подушку. — Хочешь расскажу?

— Хочу, — киваю я и устраиваюсь поудобней.

Но она не успевает начать. Дверь с грохотом открывается, слетая с петель, и взбешенный Эдуард появляется на пороге.

— Что ты здесь делаешь? — спрашивает он.

— Ревнуешь, дорогой? — Кристина с вызовом смотрит на мужа, а я вспоминаю, что она держит меня за руку.

— Закрой пасть, шавка, — отрезает Эдуард и смотрит на меня.

— Если будешь и дальше себя так вести, она никогда не примет твой дар, ты ведь этого хочешь? — усмехается моя хозяйка.

Тяжелый взгляд перемещается с меня на волчицу. Он делает шаг, и я понимаю, что Эдуард слишком зол, чтобы себя контролировать. Кристина тоже это видит, но почему-то не хочет остановиться.

— Забавно, — говорит она. — Самый сильный волк все больше превращается в сторожевого пса. Знаешь, дорогой, а тебе очень пойдет ошейник и поводок. Хотя, нет, лучшее украшение для тебя, это намордник.

— Договорилась, — рычит мой хозяин.

Я вижу, как желваки перекатываются под кожей, как деформируются его зубы, как отрастают когти, как меняются черты лица. Но самое страшное, это его глаза, горящие зловещим огнем. Частичная трансформация выглядит более жутко, чем полное превращение. Кристина пытается отползти, она бледна, но скалится и рычит. Только сквозь рык прорывается истеричный скулеж. Эдуард идет не наказывать, он идет убивать, и я срываюсь с места, кидаюсь к нему и обхватываю руками могучий торс. Зверь замирает в шаге от своей жертвы. Он изумленно смотрит на меня сверху.

— Эля? — в его голосе слышится нерешительность.

— Я соскучилась, — я отчаянно вру и преданно смотрю ему в глаза. — Где ты был?

Я первый раз говорю ему "ты", и Эдуард становится совсем растерянным.

— Ты врешь, — тихо говорит он, — но мне приятна даже ложь.

— Я докажу, — я беру его за руку и тащу прочь от Кристины.

Я знаю только один способ, как успокоить его и решаю быть ласковой, попробовать быть ласковой. Когда мы уже почти вышли, Кристина громко усмехается, но я умоляюще смотрю в глаза моему жестокому волку, и он послушно идет за мной. В ту ночь я делала все, о чем он столько раз просил меня. Я перешагнула через свой стыд и отвращение к своему хозяину, я спасала единственного близкого мне в этом доме человека, дымчатую волчицу. И первый раз Эдуард был нежен настолько, что даже, когда он вошел, я не почувствовала боли, впрочем, как и удовольствия. Огонь так и не побежал по моим венам, и все-таки Эдуард был доволен, а это главное. Он не тронул Кристину, но утром ее переселили подальше, а мне запретили покидать пределы хозяйских комнат…

Дима заехал в очередной маленький городок, уже привычно поторговался с администратором в мотеле, чтобы нас заселили и без оформления документов. Из машины он вынес меня на руках, чем сильно удивил, донес до номера, потом вернулся к машине и отогнал ее во двор жилого дома. Я видела, как он уезжает и даже вздохнула с облегчением, решив, что мой друг решил последний раз позаботится обо мне. Я свернулась калачиком на постели и задумалась над тем, что мне делать дальше. Но Дима вернулся минут через тридцать. В руках его был пакет. Он выставил содержимое на стол и позвал меня. Еда была горячей, и я удивленно посмотрела на него.

— Забежал в одно кафе и взял на вынос, — улыбнулся Дима. — Ешь, пока не остыло.

— Почему ты вернулся? — не могу сказать, что разозлилась на него на это.

— А разве я куда-то уходил? — мой спутник удивленно посмотрел на мне в глаза.

— Зачем ты нес меня на руках? — задала я другой вопрос, раз меня так и не пожелали услышать.

— Захотелось, — он весело подмигнул, а я нахмурилась.

Некоторые поступки Димы были несколько странными, но он не желал ничего объяснять, как и я ему, впрочем. И я поступила так же, как он, не стала настаивать на ответе. Мы пообедали и завалились отдохнуть.

— Ночью едем без остановок, — сказал он. — Давай вздремнем. Мне за руль, а ты на сиденье все равно толком не выспишься.

— Хорошо, — я улыбнулась и нырнула ему на плечо.

Дима прижался щекой к моим волосам, и я блаженно вздохнула. Никак не могу отделаться от ощущения, что этот мужчина послан мне самим небом. Мне так спокойно с ним, так хорошо, даже просто быть рядом. В голове всплыли слова: "Я никому тебя не отдам", и мне хочется, чтобы так оно и было.

— Почему ты сказал, что никому меня не отдашь? — я задумчиво водила пальцем по его груди, рисуя невидимые вензеля и совсем не стеснялась своего поведения.

Дима промолчал, я приподнялась и посмотрела на него. Вид у моего спутника был такой загадочный, что я даже невольно хмыкнула. Он заулыбался в ответ, но по прежнему не проронил ни слова. Я засмотрелась на его улыбку, растворяясь в ней до такой степени, что не заметила, как тянусь к нему и начинаю целовать улыбающиеся губы. Дима на мгновение застыл, потом сжал в невероятно сильных объятьях. Я задохнулась, но не было ни страха, не стыда, ни даже смущения. Зато был неведомый мне трепет, томление, и жар все сильней разливался по телу, лишая разума. Я целовала его лицо, спускалась на шею, гладила широкую грудь, затем задрала футболку и спустилась к животу, оказавшемуся мускулистым. Дима застонал, но схватил за плечи, рванул наверх, перевернул на спину и… встал с кровати. Я прерывисто дышала и с изумлением смотрела в удаляющуюся спину моего спутника.