— Я тебя смущаю, что ли?

— Не смущаешь, ты меня заводишь. Может, всё-таки поедем?

Я лишь усмехнулась.

— Думаешь, я не понимаю, чего ты мнёшься? Из-за Сороки.

Он покачал головой.

— Ты меня с ума сведёшь! Я говорю, что хочу тебя, а ты мне опять глупости повторяешь! — и вдруг схватил меня за руку. — Пойдем, я тебе докажу!

— Куда? — я даже испугалась. Но он практически тащил меня за собой, а так как Лесновская оказывалась всё ближе к нам, я начала вырываться. — Не хочу я, отпусти! — и тут же начала улыбаться, оказавшись лицом к лицу с ненавистной соперницей. — Привет, Галь!

— Привет, привет, — Сорока натянуто улыбнулась и посмотрела на Большакова, и только что не облизнулась. Я вдруг почувствовала, как что-то сильно кольнуло в груди и захотелось вцепиться ей в волосы.

Максим обнял меня за талию и улыбнулся совершенно спокойно и дружелюбно.

— Как дела? — спросил он.

— Что у неё может случиться? — прошипела я себе под нос, а в глаза улыбнулась.

— Всё в порядке, — мило улыбнулась Галка и сверкнула глазами в мою сторону. Я нахмурилась. А Большаков вдруг сказал:

— Галь, я вот тут Саше рассказывал о том вечере в клубе. Она вся испереживались, что её не было с нами. Надо как-то всем вместе собраться и гульнуть, как предложение?

Лесновская посмотрела на меня и улыбнулась, но как-то невесело. Я же от такой наглости Большакова онемела на некоторое время и посмотрела на него, подозревая, что он надо мной издевается. Он тоже смотрел на меня, со значением.

Я заставила себя улыбнуться.

— Конечно, милый, как хочешь, — сладко мяукнула я и обняла его, а сама, пока никто не видит, шарахнула его кулаком между лопаток. Он крякнул и отодвинулся.

— Какой же ты гад, Большаков, — не уставая, повторяла я по дороге к машине. Выдёргивала руку, старалась перегнать его. — Какой гад!

— Что такое? Я хотел, как лучше, чтобы ты успокоилась!

— Я успокоилась, не видно?

— Саш, мы просто встретились в клубе, вот и всё. А ты раздула из этого проблему, а её нет!

Я остановилась и гневно посмотрела на него.

— Не ври мне! Ты с ней целовался!

— Я? — вышло довольно фальшиво. Он сам это понял и стал смотреть себе под ноги.

— Ты! Мне Людка всё рассказала!

— Твоя Людка слишком много знает и видит! Я был немного пьян и не совсем понимал, что делаю.

— Вот это меня и беспокоит! А теперь Сорока ещё будет думать, что я тебя к ней ревную!

— А ты не ревнуешь?

Я растерянно замерла, сбившись с мысли, а он смотрел на меня очень серьёзно.

— Ты меня не путай… — заволновалась я.

— Я не путаю, Санька, я просто хочу понять.

— Что?

— Надо ли тебе всё это. Давно хочу понять и не понимаю. Ты же знаешь, как я к тебе отношусь. А тебе всё это надо? Я тебе нужен, Саша?

Я смутилась.

— Ну, ты чего?

Он вздохнул.

— Ничего. Садись в машину. — Открыл мне дверцу. Я стояла и смотрела на него и не знала, что сказать. Он на меня рассердился, я чувствовала, но как исправить ситуацию — не знала. — Садись, — поторопил он меня.

Я села в машину.

— Максюш, ты на меня злишься? — я попыталась к нему подлизаться.

Он громко хлопнул дверцей, садясь за руль.

— Я? Ну что ты!

— Злишься, — кивнула я. — Но я же тебя люблю, ты знаешь!

— Откуда мне это знать? Если ты сама этого не знаешь.

— Я знаю, — воскликнула я. — Знаю! Я тебя люблю! — я потянулась к нему и попыталась обнять и поцеловать, он увернулся. Потом покосился на меня и посмотрел как-то очень уж печально, у меня даже сердце зашлось.

— Любишь?

— Люблю. Ты у меня самый хороший, как я могу тебя не любить?

— Вот и я удивляюсь, как?

Я засмеялась, а потом украдкой посмотрела на часы. Время-то, время!..

— Поедем ко мне? — прошептал Максим, стараясь прижать меня к себе посильнее.

— Максюш, я сегодня не могу, честно, — мой голос был полон сожаления, я надеялась, что искреннего. — Давай через пару дней, хорошо?

Большаков посмотрел на меня с томлением, а потом помотал головой.

— Что ты со мной делаешь?

Я потрепала его по волосам.

— Я теперь взрослая, совершеннолетняя и теперь всё будет по-другому. Я буду вести себя очень хорошо, честное слово.

— И я должен в это поверить? — усмехнулся он.

— Поехали домой, — подтолкнула я его под руку. — Я устала.

На последнем этапе я заволновалась не на шутку. Всё-таки происходило очень важное событие в моей жизни, решающее. И я вдруг задумалась, а не совершаю ли я ошибку? Но потом быстро взяла себя в руки. Посмотрела на плакат Луганской и ободряюще улыбнулась. Ей или себе, сама не поняла.

— Я тоже смогу, — прошептала я.

Подхватила сумку и осторожно выглянула в тёмный коридор. В доме царила сонная тишина, ни звука, всё тихо и мирно. Я на цыпочках пробежала по коридору, приостановилась перед дверью в комнату отца, поцеловала кончик указательного пальца и приложила его к двери.

— Я люблю тебя, папочка, — прошептала я.

В гостиной споткнулась о пуфик и вполголоса отругала Зою. У неё привычка всё время его передвигать с места на место.

Выйдя за ворота, я обернулась и посмотрела на дом. Сердце защемило, а на глаза навернулись слёзы. Как же я решилась-то? Но ничего, я смогу, у меня всё получится, и я вернусь домой.

Как же папа-то завтра разозлится…

Я вздохнула, посмотрела на часы и почти бегом бросилась по дороге. На проспекте сейчас поймаю такси — и на вокзал.

— Москва.

Я оторвалась от журнала и посмотрела на своего попутчика, интеллигентного седовласого дядечку, очень похожего на профессора. Он смотрел в окно, потом обернулся на меня и улыбнулся.

— Москва? — в волнении выдохнула я и бросилась к окну.

— Москва, Сашенька, Москва. Вот и добрались.

— Ой, Николай Степанович! — я заметалась по купе, собирая свои вещи. — Как же я рада!

Он засмеялся.

— Я когда в Москву первый раз приехал, тоже радовался. Только давно это было! Уж лет сорок назад.

— Но у вас ведь всё получилось?

Тот задумался на минуту, а потом кивнул.

— Можно сказать, что получилось.

— Вот и у меня получится! — и я счастливо засмеялась.

— С вашим темпераментом и характером? Обязательно получится!

Когда поезд, наконец, прибыл на вокзал и остановился, я уже минут пятнадцать как подпрыгивала от нетерпения в тамбуре. Мне хотелось поскорее выйти из вагона и ступить на столичную землю. Тяжёлая спортивная сумка с вещами оттягивала плечо, но я этого не замечала.

— Волнуетесь?

Я обернулась и увидела за своей спиной Николая Степановича. Кивнула.

— Немного.

— Удачи вам, Сашенька.

— Спасибо, — шёпотом ответила я.

Проводница распахнула дверь, я спрыгнула с подножки на перрон, вдохнула полной грудью густой столичный воздух и улыбнулась. Мимо меня проходили люди, кто-то нёс вещи и торопился на поезд, другие приезжали. Кто-то плакал, прощаясь с любимыми, кто-то смеялся, радуясь долгожданной встрече, все спешили по своим делам, и на меня никто не обращал внимания. Даже не замечали, насколько я счастлива!

Я опять улыбнулась, обернулась и увидела, как Николай Степанович обнимается с импозантной женщиной в годах. Видимо жена, подумала я и порадовалась теперь за него. Навязываться, чтобы просто сказать "до свидания", я не стала, и уверенной походкой пошла по перрону к зданию вокзала.

Шла и улыбалась. Улыбалась своим надеждам на будущее, своей смелости и решительности. Вот и начинается моя новая жизнь!

На вокзале тоже было многолюдно, я купила газету в киоске, присела на подоконник и открыла её на странице с объявлениями. Мне нужна была квартира. Отметила несколько, достала телефон и начала методично обзванивать. И чем больше объявлений вычёркивала, тем больше росло томление в душе. Даже радость стала понемногу проходить, уступая место волнению. Похоже, что кое-что я не рассчитала. Цены на жильё в Москве оказались запредельными. Я не думала, что они будут настолько высоки.