Воображение доктора переключилось на новые горизонты знания, открывшиеся после слов марсианина. Он на мгновение отвлекся от лежащего перед ним страдающего обожженного тела. Когда же вновь осмысленно посмотрел на него, обнаружил выражение решимости, отчетливо читаемое на красном лице. Большие бледные глаза напряженно смотрели на доктора, будто требуя чего-то.

Иррат некоторое время изучал реакцию, вызванную его словами на лице представителя Теплого Мира. Он увидел заинтересованность, отблески мыслительной работы, протекающей в голове этого человека, но по-прежнему не видел понимания.

«Возможно ли, что я ошибся? – Иррат не был готов испытать поражение. – Где я мог допустить небрежность? Я в точности воспроизвел нужные звуки, в этом нет сомнений».

Однако, человек его не понял. Чем дольше Иррат вглядывался в такие непривычные, маленькие, прищуренные глаза, пытаясь разглядеть в них ожидаемую реакцию, тем сильнее начинал нервничать. Нужно изменить подход.

«Я в Теплом Мире. Я принадлежу Теплому Миру. Я должен думать, как существо Теплого Мира. Я должен мыслить на языке Теплого Мира. Только так я смогу понять этих существ, только так они смогут понять меня. Я должен выполнить свою миссию любой ценой».

Иррат испытал острую потребность сменить позу. Лежать, вытянувшись на полу, окруженным незнакомыми людьми, было неудобно. Нужно поменять расклад сил, нужно выполнить действие, которое всколыхнет их разум. Иррат осторожно напряг мышцы и отметил, что управляет телом с достаточной долей уверенности. Он медленно сел, подтянув колени, уперся ладонями в пол. на обожженной руке ладонь пострадала меньше всего, поэтому новая поза не причинила сильного беспокойства.

Существа отпрянули, но увидели, что он не делает ничего опасного, успокоились и сели перед ним, приблизительно повторив его позу.

«Это хорошо. Это создает что-то общее между нами, – подумал Иррат. – Теперь нужно сделать еще одну попытку. и помнить – мыслить отныне на языке Теплого Мира».

– Я желаю вам добра и счастья!

– Э? – капитан уже порядком устал от этого концерта. Драгоценные секунды уходили, а дело не сдвинулось с мертвой точки. Клодан ясно представлял, что группа поддержки уже должна была подойти к снаряду, ожидая скорого появления из чрева колосса разведчиков с бесценным грузом в руках. а они еще так чудовищно далеки от этого!

Остальные участники контакта смущенно смотрели на пришельца, чувствуя его настойчивость и уверенность, так быстро и активно проявившуюся в нем. в воздухе витало ощущение предгрозовой электризованной мощи, которая вот-вот должна найти себе выход.

Внезапная досада охватила Иррата. Он сделал все, что мог! Его знания языка были проявлены максимально чисто, мать могла гордиться им, но непонимание стояло неприступной стеной.

«Это безумие! Это невозможно!»

Иррат вспомнил рассказы матери об Амелии. Он будто воочию увидел ее. Это далось ему предельно легко, ведь теперь перед его глазами были несколько существ из этого мира, выглядящих точно так же. Он вдруг вообразил реакцию мессии на подобное событие, когда силы, потраченные на долгое объяснение новых истин разбивались о непонимание ее слов или понятий. Он представил ее возможные слова. Эмоции захлестнули его:

– Damn it all! – он вложил всю силу своего внутреннего видения в выражение разочарования. Слезы наворачивались на глаза.

– Damn it all? – вдруг произнес человек, сидящий перед ним. Тот, который и вызвал своим непониманием бурную реакцию Иррата.

– Тьфу, пропасть? – повторил по-французски доктор Лозье, пытаясь совладать с собой. Это было почти невозможно. Привычная картина мира рушилась, швыряя обломки на его несчастную голову. Марсианин определенно выругался на английском языке. с присвистом, со странной интонацией, ломая звуки, но это было английское ругательство, и ничто иное.

У сидящих рядом военных пропал дар речи. Язык островных соседей был знаком каждому из них, но какой-то мозговой ступор, стереотипность мышления, неспособность воспринять пусть и очевидное, но все-таки чудо, все это время мешала услышать в издаваемых марсианином звуках английские слова.

Теперь они прозрели. Словно снизошло божественное откровение. Впечатления у всех были на редкость схожи – прошиб холодный пот, на мгновение потемнело в глазах, а когда они снова посмотрели на пришельца, то увидели совсем другого человека. Точнее, увидели перед собой именно человека. Который говорил с ними на земном языке.

Первым очнулся от потрясения ксенобиолог.

– Welcome to Earth! – сказал он, стараясь, чтобы английские слова прозвучали максимально чисто и правильно.

Ответ они не услышали, а увидели. Огромные глаза пришельца вдруг налились влагой, полные губы скривились, он тихо заплакал. и было в этом выражении эмоций что-то настолько земное, родное, проникновенно человеческое, что все, кто видел это, не смогли удержаться. Слезы покатились по щекам.

«Мессия продолжает спасать нас!» – не в силах сопротивляться эмоциям думал Иррат.

Глава 24

В салоне небесно голубого самолета царило всеобщее оживление и восторг. Летающая машина неслась над материковой Европой, чтобы совершить посадку в столице французской Пикардии, прекрасном городе Лилле. Посадку, которой с недавних пор все пассажиры ожидали с нескрываемым нетерпением.

Джек вспоминал теперь мрачные мысли, донимавшие его, пока самолет летел над проливом. Теперь все виделось в совершенно ином свете. Небывалое удивление и радость переполняли его. Он еще раз вернулся к тем словам, которые в один момент изменили все.

Когда Джек справился с настройкой на аварийную частоту и послал сигнал бедствия, он надеялся, что им дадут краткую сводку о действиях чудовищ во Франции и укажут, на какой аэродром безопаснее садиться. Но он услышал ответ, доказывающий, что во время войны обстановка способна меняться с поистине потрясающей скоростью.

Бодрый, искрящийся энтузиазмом голос диспетчера сообщил, что никакой опасности нет. Утром этого дня случилось невероятное происшествие, но в начавшейся суматохе персонал просто забыл прекратить автоматическую трансляцию предупреждения о вторжении во Францию. Выяснилось, что группа быстрого реагирования, высланная на место падения снаряда марсиан для нанесения упреждающего удара, обнаружила вместо готовящих бойню чудовищ лишь одного, чудом уцелевшего при посадке гуманоидного пилота. Марсианин был жив и даже пришел в себя, когда его осматривал специально вызванный ксенобиолог.

Но следующие слова вызвали у всех слушателей, в особенности у профессора Уотсона, ощущение, что диспетчер сошел с ума. Он со всей серьезностью заявил, что когда пилот пришел в себя и увидел людей, то обратился к ним на английском языке, приветствовал их и понимал, когда они отвечали тоже по-английски.

Услышав это, Уотсон разразился длинной тирадой, изобилующей научными терминами, но общий смысл которой был в том, что его исследования трупов гуманоидов показали такие отличия в строении гортани, которые не дают возможности воспроизводить звуки земной речи. Это было единственное научное доказательство, остальные же высказывания сводились к описанию отклонений в умственном развитии всей этой французской шайки неучей, не способных оторвать носы от дешевой детской фантастики. При этом профессор, извиняясь, оборачивался к Аннет, но она была настолько потрясена счастливым известием, что никакого оскорбления национальной гордости не почувствовала. на первом месте для нее было только то, что родине не угрожают чудовища, пусть даже пока. Что она сейчас приземлится в стране, на землю которой еще не ступила нога треножника. Это было для девушки главным, даже весть о живом пилоте не настолько ее потрясла.

Мистер Чи успел вынуть иглы из лица Аннет как раз перед тем, как прозвучали слова диспетчера. Это было очень кстати, ведь Аннет, не помня себя от радости, подпрыгнула до потолка кабины и могла бы пораниться. Мистер Чи в первую минуту немного расстроился оттого, что всплеск волнения свел на нет все его усилия по успокоению нервов Аннет с помощью акупунктуры. Но спустя некоторое время китаец присоединился к остальным в их воодушевлении и уже не вспоминал о срыве сеанса лечения.