Сегодня вечером я возвращаюсь на путь истинный.

Возвращаюсь в самый элитный круг социального общества Чикаго.

Это было моим шансом надеть платье и действовать в соответствии со своей принадлежностью.

Чтобы использовать мое имя в качестве входного билета.

Но с моим именем или без, эта задача была адским жребием, и легче быть в хорошем платье, чем в чем-нибудь, что есть в моем гардеробе в данный момент.

“Спасибо”, — сказала я.

Он посмотрел вниз и щелкнул запонками на манжетах, показывая широкие серебряные часы.

“Ты найдешь соответствующие туфли в своем гардеробе.

Я сделал так, чтобы Хелен понизила их прошлой ночью.

Я уверен, что вы знаете, довольно хорошо какое движение в Лоринг Парке, так что мы должны отправляться немедленно.

Будь внизу через полчаса.

“

“Сорок пять минут,” — возразила я и он приподнял бровь, — “Я — девочка.”

Его пристальный взгляд прошелся по квартире снова.

“Я знаю об этом, Страж.

Сорок минут”

Я отсалютовала ему после того, как он повернулся и спустился в прихожую, затем закрыла дверь.

Любопытство взяло верх надо мной, я подошла к кровати и лежащему на ней чёрному складному саквояжу, затем открыла молнию.

“Даю пять баксов, что это что-то черное,” проговорила я и расстегнула молнию.

Я была права.

Это было черное коктельной платье из тафты с присборенным лифом и юбкой-свинг выше колена.

Тафта плиссировалась в хорошо построенные складки, превращая классическое небольшое черное платье во что-то намного более нахальное.

Нахальное или нет, но это всё ещё выглядело более старомодно чем мои обычные джинсы и Пумы.

Это было платье, которое я успешно избегала носить в течение десяти лет.

Я вытащила его из сумки и оно соскользнуло с вешалки, затем я подержала его на фоне своей груди перед зеркалом во всю длину.

Я смотрелась на двадцать восемь, почти также как когда мне было двадцать семь.

Но мои прямые волосы были более темными, а кожа — более бледной.

За исключением некоторых неблагоразумных поступков как, поездок под солнцем, столкновение с неправильным концом катаны или осиновый кол, я выглядела так же, как и в то время— двадцать-семь лет, столько мне было, когда Этан изменил меня — на оставшуюся часть моей жизни.

Навечно, если мне удастся продлить это.

Это, конечно, зависело от того, сколько врагов я нажила, и чем меня попросили пожертвовать Дому Кэдогана.

К Этану.

Прогоняя эти мысли, я медленно выдохнула, и вознес тихую молитву для терпения.

Под тикание часов я положила платье на кровать и направилась в душ.

Возможно неудивительно, что в старинном Доме, это занимало время, чтобы вода могла нагреться.

Я скользнула в ванну с ножками в виде лап и потянул занавес душа акрываясь, и оунулась в воду, смакуя высокую температуру.

Я скучала по дневному свету, возможности стоять в теплоте весеннего дня, мое лицо, подставленное к солнцу, греющеюся в тепле солнечных лучей.

Я была низведена до лампы дневного света и лунного света, но горячий душ был удивительно хорошей заменой.

Я остался в ванне, ютились под водой, пока крошечная ванна не заполнилась туманным паром.

Выйдя, я полотенцем завернула в тюрбан мои волосы, затем разложила свой наряд.

Туфли, которые упомянул Этан, находились в туалете, тщательно запакованные в белую тонкую бумагу внутри черной глянцевой коробки.

Я развернула их.

Они были вечерними лодочками, оформленные длинно-тонкими ремешками на трёхдюймовом каблуке.

Я вытащил их за ремешки и подвесила в воздухе, давая им поверхностный осмотр, пока они вращались.

Я использовала для танцев пуанты, но в течении моих школьных дней я привыкла к Converse и Puma, а не к Louboutin и Prada.

Я была телохранителем Этана и носила это, но я искренне надеялась, что не должна буду сделать пробег для него в поместье Брекенбриджей.

Я подготовила нижнее белье, расчесала и высушила волосы, и нанесла макияж.

Блеск для губ.

Тушь.

Румяна, так как это был особый случай.

Когда мои темные волосы заблестели, я стянула их в высокий “конский хвостик”, оставляя длинную чёлку на лбу, которая как я думала, выглядела достаточно современно, чтобы соответствовать пикантному вечернему платью и каблукам.

Я посмотрела на себя в зеркало, приятно удивленная результатом.

Я светилась под макияжем, мои голубые глаза составляли хороший контраст с бледной кожей, мои губы пылали нежно-розовым.

Когда я была человеком, меня называли “симпатичной”, но я был слишком занята книгами и стенами библиотеки, очками и Чаком Тейлорсом, чтобы выделять мои женские признаки.

Как ни странно, теперь, когда я стала хищником, я была более очаровательной.

Убедившись, что я сделала все что могла, я подошла к шкафчику и вытащила коробочку из синего бархата, которую я привезла с собой из Wicker Park.

Там был жемчуг Мерит, одна из первых покупок, который мой отец сделал со своим новооткрытым состоянием, купленный моей маме на их десятую годовщину.

Моя сестра, Шарлотта, носила их для ее дебюта, и я одевала для своего.

Когда-нибудь я передам его Мэри Кэтрин и Оливии, дочерям Шарлотты.

Я перебирала пальцами шелковисто-нежные шары, затем посмотрела на тонкую золотую цепочку, которая лежала на вершине письменного стола.

Это была моя собственная золотая медаль Кадогана — тонкий, проштампованный диск с именем Cadogan, регистрационный номер (4) северных Кадоганских вампиров, и мое имя и должность.

Это было интересное решение — я должна дополнить аксессуарами в соответствии с требованиями моего отца или моего босса?

Я отклонила оба варианта и выбрала третье — я решила одеться для Мерит, Стража Кадогана.

Я не шла в Брекс, чтобы повидать моего отца, или из- за какого-то неверно направленного смысла семейного обязательства.

Я шла потому, что это то, что я обещал сделать — чтобы действовать в интересах Кэдогана.

Решение сделано, я закрепила медаль вокруг шеи, надевала платье и скользил в туфли, застёгивая ремешки.

Я заполнила свой маленький клатч-кошелек всем необходимым и захватила свой меч.

Я была на работе, в конце концов.

Я проверила часы — две минуты, чтобы добраться вниз.

Так как у меня закончилось время для промедления, я схватила свой сотовый телефон с письменного стола, и когда я покинул комнату и закрыл дверь позади меня, набирал номер Моргана.

Морган Грир.

— Мерит, хм, просто Мерит

Потому что у меня есть только одно имя.

“

Он хихикал.

— Как долго, остается вопросом — сказал он, я восприняла это как комплимент относительно моего будущего статуса Мастер.

— Что ты делаешь?

— Работа — быстро ответил я, не могу и не желаю, давать ему более подробную информацию, чем эта.

Я понимала, что у Моргана были вопросы относительно моих отношений с Этаном, но не было необходимости раздувать это пламя.

Но я могла сделать одну вещь…

Слушайте, Мэлори начинает свою стажировку Волшебника в воскресенье, так что мы устраиваем стартовый обед завтра вечером.

Она и Кетчер и я.

— Ты можешь присоединиться к нам?

Существовала живость в его голосе, облегчение, от того что его спросили.

“Безусловно.

Уикер Парк?

— Да, я имею в виду, если ты не стремишься обедать в кафетерии Кэдогана.

Я слышала, что это куриные палочки и чашка Желе-е завтра.

— Уикер Парк это…

“Он остановился.

“Мерит?”

“Да?”

“Я рад, что ты позвонила.

Я рад, что увидел тебя.

“

“Я тоже, Морган.

“

“Спокойной ночи, Мерит.

“

“Спокойной ночи.

“

Этан был внизу, золотистые волосы сияли и он регулировал запонку на манжетах накрахмаленного рукава.

Вампиры слонялись вокруг него, все в черном цвете Кадогана.

Но, несмотря на то, что он носил тот же оттенок — свежий черный костюм и безупречный серебристый галстук — он выделялся.