Посол задумывается на одно мгновение.

– Что ж, если это будет полезно…

* * *

Чуть‑чуть позже, а может быть, и в эту же минуту Омар эль Афгани с недоумением переглядывается с “американцем”. Перед ними стоит чернобородый, сумрачный гонец. Сквозь обветренную смуглую кожу светится странная, желтая бледность отчаяния.

– То, что случилось, случилось. Хорошо, что с тобой не было самого главного.

– Убейте меня!…

– Иди, Акбер. Ничего не случилось – документ у Абду‑Рахим‑хана.

Омар эль Афгани треплет по плечу гонца.

– Иди…

Когда Акбер уходит нетвердой походкой, “американец” нарушает долгое молчание:

– Кто из наших людей знал о гонце, которого мы ждали?…

– Почему ты спрашиваешь?…

– Потому что среди нас – предатель.

ЗВЕЗДА АБДУ‑РАХИМА

Над губернаторским дворцом в Новом Феррахе зелено‑красный флаг. Квадратный двор – военный лагерь. Здесь гвардия Абду‑Рахима – его племя. Но сам Абду‑Рахим живет в городской цитадели. Вокруг него старые бунтовщики, экзальтированные юноши‑студенты, побывавшие за границей, чиновники, недовольные прежним правительством. Эта молодежь понемногу оттесняет первых соратников Абду‑Рахима из его племени.

Безоблачно небо над головой Абду‑Рахима. Правительство послало жалкий отряд, который не смеет перейти реку Лар и схватиться с его наездниками. Сторонники Али‑Мухамеда брошены в тюрьму. Муллы и богатые купцы запуганы и присмирели. Самый опасный враг – курдские племена прислали к нему послов и хотят заключить мир на вечные времена с ним и его племенем.

Это только начало! Он владеет документом и держит в своих руках правительство Полистана и королевского посла. Жители Ферраха за него. Вся провинция признала его. Мир с курдами, и завтра же он перейдет Лар. Осмелится ли сопротивляться правительство Гюлистана?… Уже теперь имя его гремит во всем мире. Еще несколько дней, и он будет вести переговоры с правительствами всего мира, как равный с равными. Завтра последнее усилие – курды.

Все это Абду‑Рахим‑хан говорит старику с выкрашенной хной бородой. Старик сидит против него, жует табак и искоса посматривает на него снизу вверх с кривой усмешечкой.

– Не в первый раз джемшиди владеют Новым Феррахом. Не в первый раз они владеют землей до реки Лар… Но джемшиди могут жить только в горах… Они приходили сюда, грабили город и уходили в горы… Почему Абду‑Рахим‑хан запрещает им быть теми, кто они есть? Он приказал убить двоих, которые разграбили дом горожанина… Говорят, что он отрекся от истинной веры… Он замышляет поход на Гюлистан – кто пойдет за ним?

– Пойдут тысячи… Стоит только позвать…

– Пойдут нищие оборванцы, им нечего терять… Джемшиди не пойдут…

– Посмотрим!…

– Зачем он хочет мириться с курдами?…

Между ними вражда много веков. Разве он не знает поговорки: “Если увидишь змею и курда, убей сначала курда”. Они требуют, чтобы Абду‑Рахим выехал к ним на перевал Хорзар безоружный, с десятью людьми…

– Я не боюсь их… Что я им сделал дурного?…

– Ты не сделал, но руки твоего деда в крови. Не езди в Хорзар! Прикажи им приехать в город или поезжай с конвоем…

– Я не боюсь их!…

– Ты знаешь курдов?… Абду‑Рахим! Мне восемьдесят лет, я знаю обычаи… Племя мирится с племенем на ровном месте, в поле или пустыне… Зачем они зовут тебя в горы… В горах – измена…

Абду‑Рахим‑хан усмехается. Они не посмеют… Волос не упадет с его головы. За него народ Ферраха…

Затем он встает. Беседа кончена. Старик уходит, укоризненно покачивая головой. Абду‑Рахим провожает его. У двери на полу юноша с винтовкой – сын гонца из Мирата.

– Завтра на рассвете оседлай мне текинца. Мы едем в Хорзар…

Абду‑Рахим еще долго сидит на походной кровати, смотрит в бойницы, в узкие окна. Город уже спит. Дымными облаками летают комары над рисовыми полями. Уныло и монотонно поют солдаты внизу у ворот цитадели.

Минуту он как бы в забвении и видит Париж, Елисейские поля, несущийся автомобиль и совсем близко от себя – рыжие волосы, зеленые, расширенные глаза и мягкие, влажные губы Люси Энно… И звезда над ними, холодная, мертвенно блистающая звезда – алмазный паук.

Теперь в Феррахе эта звезда ниже над горизонтом, и она ярче, чем год назад над Парижем, в вечернем небе…

Где он и где Люси? Их разделяют горные хребты, десять дней пути и враги… Три недели со дня последней встречи… Нужно ли было все, что он сделал? Он ищет портрет Люси и ее письма из Парижа, когда он звал ее в Мират. Она приехала, и он ушел от нее. Он ищет письма и вместе с ними падает на ковер бумага – две подписи: сэр Роберт Кетль и Мирза Али‑Мухамед Ол Мольк.

Мысли меняются. Некоторое время он смотрит на квадратный лист бумаги, затем идет к дверям. Юноша просыпается и, гремя оружием, вскакивает с холодного глиняного пола. Абду‑Рахим смотрит на него долго и внимательно.

– Как тебя зовут?

– Амед, сын Акбера.

– Слушай, Амед… Завтра я еду в Хорзар… Ты останешься здесь. Слушай, Амед, если… если я не вернусь… эту бумагу ты отвезешь в Мират Омару эль‑Афгани, и никто не должен знать об этом.

– Да, Абду‑Рахим… но прежде я поеду с тобой в Хорзар.

Оба молчат. Абду‑Рахим‑хан пожимает плечами и говорит с усмешкой:

– Но без оружия… Как мы все…

Затем он возвращается к себе, засыпает и больше не видит снов.

ЕСЛИ ЭТО БУДЕТ ПОЛЕЗНО

В комнатах, которые занимает мадемуазель Люси Энно в “Гранд‑отель д’Ориан” – хаос. Ирландка складывает в громадные чемоданы “трансатлантик”, специально усовершенствованные для мадемуазель Энно, вороха чулок и шляп последних моделей. Она не обнаруживает особой почтительности ни к тончайшему шелку, ни к брюссельским кружевам. Надо спешить. Мадемуазель Люси лежит на кровати, курит крепчайшие сигареты и торопит ее. Завтра они должны уехать.

В дверь довольно давно стучат, и Люси досадливо встает, поправляет платье и волосы. Сквозь щель из дверей смуглая рука слуги просовывает карточку:

“Майор Ричард Герд”.

Хорошо. Она примет его внизу в салоне.

Она смотрит в зеркало и идет к дверям. Необходимый разговор. Майор Герд встает, идет ей навстречу. Они одни в полутемном салоне отеля, где спущены шторы и солнце пробивается только сквозь верхние овальные окна под потолком.

Майор Герд узнал, что завтра мадемуазель Люси уезжает. Жаль.

– Вы – оазис в этих диких местах…

Люси благодарит за поэтическое сравнение.

– Мадемуазель Люси возвращается в Париж?…

– Да, временно. Потом она едет в Берлин, а оттуда в Россию.

– В Россию?…

Майор выражает самое искреннее удивление: почему же в Россию?…

Ей нравится эта страна… Когда‑то, до оперетты, она начинала там свою карьеру. Она была незаметной актрисой во французской группе Михайловского театра. Люси жила три года в Петербурге и немного знает русский язык.

– Мадемуазель знает русский язык… Это очень интересно…

Некоторое время майор молчит, потом лицо его выражает как бы сочувствие.

– Леди… – Он назвал ее леди, а не мадемуазель, как всегда… – Может быть, я не прав, но мне кажется, кроме жажды впечатлений, есть другие основания для поездки.

– Вы достаточно знаете, майор… У меня нет ничего, кроме нескольких драгоценностей и вороха тряпок. Человек, который заботился обо мне, исчез. По моим сведениям, он бежал в Россию…

– Еще раз простите меня. Но разница наших лет и мое расположение к вам разрешают мне спросить… Вы его любили?

Люси долго не отвечает, но у майора упорная готовность слушать.

– У меня нет в этих делах тайн, майор. Женщины моего типа любят тех, кто внимателен к ним… Абду‑Рахим‑хан был настоящим рыцарем.

– Но если бы… если бы представились другие перспективы, не менее блестящие?

– Нет оснований дать отставку Абду‑Рахим‑хану.

– Но если он сам выходит в отставку, по независящим от него причинам…

Теперь уже внимательно слушает Люси…

– Разве у майора есть другие сведения, кроме тех, которые она знает… кроме письма, которое он передал ей вместе с кольцом?