Появление Дрейка в водах Великого океана не на шутку обеспокоило испанцев, и в 1584 году у берегов Калифорнии появляется корабль Франсиско де Гали, морского офицера, по свидетельству вице‑короля Мексики, архиепископа Педро де Майя, в «делах, касающихся космографии и навигационного искусства, достойного поспорить с самыми выдающимися умами Испании». Однако это мало что дало. В 1587 году в тихоокеанских водах объявился еще один английский корсар, Томас Кавендиш, разграбивший галион «Санта‑Анна» с золотом и шелком. Только после этого испанцы наконец‑таки утвердились в мысли создать в Калифорнии постоянные прибежища для своих судов. В том же году капитан из Макао Педро де Унамуно, отправленный на поиски очередных мифических островов, прошел вдоль побережья Калифорнии до 39° северной широты, побывал в заливе Монтерей «с несметным количеством всевозможной рыбы и берегами, поросшими деревьями, какие годятся на корабельные мачты, и тропами, ведущими в глубь страны». Спустя несколько лет капитан манильского галиона «Сан‑Агустин» Себастьян Родригес Серменьо увидел калифорнийский берег примерно под 41°, посетил бухту Дрейка и едва не погиб во время кораблекрушения, выбросившего его корабль на берег. В 1602 году на поиска мифического Аниана отправился Себастьян Вискайно. Он добрался до бухты Сан‑Диего, где росли «высокие дубы и другие деревья вперемежку с каким‑то кустарником, наподобие розмарина», потом – до «лучшей гавани, которой невозможно и пожелать»,– Монтерея и, наконец, до мыса Мендосино.

Испанцы продолжали пробиваться к Верхней Калифорнии и посуху. В 1565 году они достигли Монтерея. Начиная со второй четверти XVII столетия в эти края мало‑помалу стали проникать миссионеры‑иезуиты. Однако все это не привело к колонизации Верхней Калифорнии, которая началась лишь после походов Гальвеса, Портолы, Ансы и других...

Тем временем российские мореходы Витус Беринг и Алексей Чириков достигли никем не занятых берегов Нового Света и продвинулись, по некоторым сведениям, до 46° северной широты. На всем северо‑западном побережье Америки создавались торгово‑промышленные базы русских. В 1758 году в Амстердаме вышел третий том «Русской истории» Г. Ф. Миллера, в котором имелся раздел: «Путешествия и открытия, сделанные русскими вдоль берегов Полярного моря, на Восточном океане, в Японии и Америке». Все это не могло не вселить тревогу в душу испанского короля Карлоса III, получавшего донесения и из самого Санкт‑Петебурга от своих послов Альмадовара, Ласи и Эррерии. Испанские колонисты и миссионеры начали лихорадочно заселять территорию Верхней Калифорнии.

В 1769 году губернатор Калифорнии Гаспар де Портола направил для колонизации калифорнийского побережья «с помощью миссии» пять экспедиций, которые должны были соединиться в Сан‑Диего. Передовой отряд, в котором находился уроженец средиземноморского острова Мальорки миссионер‑францисканец Хуан Креспи, возглавил капитан мексиканских королевских сил Эрнандо Ривера. Вместе с отрядом самого Портолы шел знаменитый впоследствии калифорнийский миссионер Хуниперо Серра. «Путешествие оказалось не столь опасным, сколько изнурительным,– рассказывает Дж. Бейклесс, автор книги «Америка глазами первооткрывателей».– Идти было нелегко. Хотя троп было много, двигаться по ним удавалось в лучшем случае лишь спешившись: здесь еще никогда не проходила ни одна лошадь. Испанцы убили нескольких антилоп и медведей. Они слышали рычание горных львов. Их пугали землетрясения. Их шокировал вид нескольких индейцев – «совершенно голых»,– хотя в этом вовсе нельзя усмотреть никаких признаков недружелюбия». Наконец 21 октября отряды Портолы с суши (!) открыли залив Сан‑Франциско, остававшийся не замеченным на протяжении двухсот лет. Редчайший случай в истории географических открытий. «Его голубые воды плескались среди холмов, окаймляющих далекие бухты». По словам Хуана Батисты де Ансы, участвовавшего в этом походе и впоследствии первым проложившего сухопутную дорогу в Верхнюю Калифорнию, «местность, окружающая сей огромный бассейн, являла собою, если смотреть с моря, великолепную картину. На юге виднелась Сьерра‑де‑Санта‑Лусия с ее широкими подножиями, которые постепенно снижались к берегу моря. Горные хребты, увенчанные соснами и поросшие сочными травами, великолепным амфитеатром охватывали бухту. Красоту пейзажа подчеркивали заполненные свежей зеленью многочисленные каньоны. Во всех направлениях пересекали они страну, восхитительно оживляя ландшафт и приятно радуя взор». Но лишь спустя шесть лет прошел проливом Золотые Ворота первый корабль – «Сан‑Карлос». Дважды прозевав Монтерейскую бухту и съев по дороге собственных мулов, отряд Портолы в январе 1770 года благополучно прибыл в Сан‑Диего. Однако спустя четыре месяца Портола вернулся в Калифорнию, разыскал Монтерей, построил здесь крепость и приготовился защищать ее, как он выразился, «от жестокости русских, которые намереваются посягнуть на наши владения». В 1771–1772 годах участник походов Портолы и будущий губернатор обеих Калифорний, каталонец Педро Фахес прошел от Монтерея до долин Сакраменто и Сан‑Хоакин.

Монахи учреждали миссии, колонисты возводили пресидии и укрепляли форты. Испанские мореходы Артела, Хуан Франсиско де ла Бодега‑и‑Куадра и другие устремились на север. Первое плавание из Сан‑Бласа совершили в 1774 году Хуан Хосе Перес Эрнандес и Эстеван Хосе Мартинес. На фрегате «Сантьяго» они поднялись до широт островов Королевы Шарлотты. Лишь в 1775 году Куадра смог бросить якорь в Ситхинском заливе. Через три года испанцы снарядили очередную экспедицию из Сан‑Бласа, дабы «проведать все, что можно, о русских поселениях». Тот же Мартинес на фрегате «Принцесса» и Гонсало Лопес де Аро на пакетботе «Сан‑Карлос» наведались в 1788 году на Кадьяк, в залив Святой Троицы и на Уналашку. Испанцы до смерти боялись, что Григорий Шелихов в конце концов «придет на своих кораблях под 38° северной широты и поднимет российский флаг у самых ворот Калифорнии».

VIII

Деяния апостолов Франциска из Ассизи. В миссии Сан‑Игнасио. Помпонио. Застенок святой инквизиции. Побег.

Католические источники свидетельствуют, что ко времени, нами описываемому, на территории Нового Альбиона имелось более двух десятков различных францисканских миссий: Сан‑Рафаэль, Санта‑Роса, Сан‑Пабло, Сан‑Антонио, Сан‑Лоренцо, Сан‑Хосе, Санта‑Клара, Сан‑Матео... а также целый ряд других, названных преимущественно во имя прочих католических святых – Гавриила, Фердинанда, Бонавентуры, Инессы... Именно монахи‑францисканцы, не в пример светским властям, являлись тогда истинными владетельными правителями Калифорнии. И дело здесь заключалось не только, да и не столько в том, что количество миссий во много раз превосходило число пресидий. Значительно важнее было другое: по уму, деятельности и практической сметке малоообразованные и пассивные идальго не шли ни в какое сравнение с монахами. Последние не только занимались земледелием, скотоводством и различными кустарными промыслами, но изучали местные языки, составляли словари индейских наречий, совершали географические и геологические изыскания.

Каждая миссия управлялась обычно двумя монахами: старший из них являлся настоятелем и осуществлял, если можно так выразиться, общее руководство; в обязанности же его викарного помощника вменялось практическое заведование хозяйством. Как католические священники, все здешние миссионеры состояли в подчинении апостолического префекта или епископа Соноры, однако, как монахи‑францисканцы, они были непосредственно подвластны лишь президенту своего ордена в Испанской Калифорнии. Для поддержания порядка и охраны от «диких» при каждой миссии состояло непременное воинство в образе одного унтер‑офицера и четырех рядовых. Помимо этого, существовали еще и небольшие отряды так называемых вакеров. Название сие происходит от испанского слова «вака», то есть корова. Дело в том, что поначалу за вакерами закреплена была охрана пасущихся стад. Однако со временем из их среды выделились особо доверенные испанцам лица. Таковыми становились преимущественно те, кто был рожден в неволе и хорошо знал язык своих хозяев. Они занимались уже не столько пастушеством, сколько исполняли роль надсмотрщиков и соглядатаев, превратившись, собственно говоря, в полицию миссий и пресидий. Вакеры же являлись и исполнителями приговоров властей, за что были отчаянно ненавидимы своими соплеменниками. Впрочем, преданность их испанцам заключала в себе подчас лишь искусный расчет. Так, при восстании в миссии Санта‑Крус миссионеры были выданы вакерами и преданы мучительной смерти.