- Куда ты меня тащишь?

  - Увидишь, уже почти пришли, - Кай толкнул тяжелую дверь. - Осторожно, лестница. Здесь темно, но подняться можно.

  Лель тихо чертыхнулся, и Кай крепче перехватил его руку - сам-то привык давно, а вот мальчишка может и споткнуться. Падать с лестницы больно, это Кай на себе проверял.

  - На месте, - Кай глубоко вдохнул и выпустил ладонь Леля.

  Мальчишка восхищенно ахнул - они оказались на крыше. Город, раскинувшийся перед ними, уже переливался огнями, а лес, тёмной стеной окружающий больницу с другой стороны, в сумерках казался зловещим, словно сошедшим со страницы какой-нибудь страшной сказки. Губы Леля расплылись в улыбке, и Кай снова обратил внимание, как сияют глаза, когда он радуется. Ребёнок смело подошел к краю, взглянул вниз.

  - Ты рискуешь, - насмешливо сказал он. - Я же больной, забыл? Таким, как я, не место на крыше.

  - Я надеюсь на твое благоразумие.

  Кай действительно не подумал, что это может быть опасно. Он поймал себя на мысли, что не воспринимает Хейлеля как пациента. Не может. Не получается. Или просто не хочет, понимая, что как только проведет четкую границу, тепло, идущее от мальчишки, исчезнет, и он снова будет бороться со своей пустотой в одиночестве?

  - Наивный, - усмехнулся Лель, потом закрыл глаза и раскинул руки, словно отдаваясь на растерзание ветру. Стоя на краю, ага.

  Кай подумал, что это выглядит красиво. Но за мальчишку всё-таки было немного страшно, поэтому он подошел ближе, встал рядом, готовый чуть что подхватить его.

  - Я люблю высоту, - пробормотал Хейлель, не открывая глаз. - Когда стоишь вот так, кажется, что ещё немного, и за спиной распахнутся крылья. Я бы хотел летать. Наверное, это здорово.

  - Наверное.

  Лель снова улыбнулся так, что в груди отчего-то стало теплее. Кай начал думать, что мальчишка не умеет по-другому. Только так, только искренне. Удивительно "живой" ребёнок. Не сломленный. Сильный.

  - Ты сильный, - Кай зачем-то решил сказать это вслух. Почему-то это казалось важным.

  - Мм?

  - Ты сильный, - увереннее повторил Кай. - Это место... Здесь тяжело оставаться собой. Что бы там ни говорили о помощи, на самом деле, здесь, именно здесь, сходят с ума окончательно.

  - Значит, вот чем всё для меня закончится, - голос Хейлеля звучал грустно и немного дрожал.

  - Нет, - Кай был в этом уверен. - Ты же сильный.

  - Ты сейчас меня убеждаешь или себя? - мальчишка лукаво приоткрыл один глаз.

  - Не знаю, - Кай рассмеялся.

  Он уже и забыл, как это - просто смеяться, без причины. Ему вторил негромкий смех Леля. На душе было легко. Не пусто, не давяще - просто легко. Откуда-то появилась уверенность, что всё наладится. Пусть это было слишком наивно и по-детски, но ведь лучше так, чем мучиться от выжженной дыры в сердце. Мальчишка, сам того не ведая, стал для него спасительным кругом в бурлящем омуте безумия. И как Кай столько времени жил без этого чистого звонкого смеха?

  - Мне пора, - отсмеялся Лель, вмиг становясь серьёзным, хотя в глазах всё ещё плясали смешинки.

  - Куда?

  - У меня режим, забыл?

  - Точно. Тогда до завтра?

  - Ага. Там же?

  - Нет, ќ- Кай отрицательно помотал головой. - Как насчёт прогулки?

  - Идёт.

  Прогулка, значит. Веселье ушло вместе с мальчишкой, и реальность грузом упала на плечи. Кай запустил пальцы в волосы. Что же ты делаешь? Опять ведь будет больно. В этот раз, наверняка, ещё больнее, чем прежде. Снова задыхаться от безысходности, от душащих слёз, которые комом встают в горле и не могут найти выхода. Надежда? В этот раз будет лучше? Брось, Кай. Чудес не бывает.

  Пальцы дрожали, когда Кай доставал мятую сигарету. Он всё понимал, чётко и ясно. Как понимал и то, что стоит увидеть Леля, и сегодняшние сомнения, метания и тревоги забудутся, отойдут на второй план. Останется только тихое незамутнённое счастье от чужого тепла.

  Пусть.

  3.

  Выбить у главврача разрешение вывести Леля "в люди" было нелегко, но Кай справился. Правда сил и нервов он потратил немало и теперь шёл по парку с крайне задумчивым видом. Мальчишка ни о чём не спрашивал, просто шагал рядом, с неподдельным интересом оглядываясь по сторонам. И держал Кая за руку. А тот против воли задерживал дыхание, когда Лель, в очередной раз, отвлёкшись на что-то, приостанавливался, и чужие пальцы в ладони ощущались особенно ярко.

  День выдался замечательно тёплым. После прошедшего дождя воздух был свежим и потрясающе пах мокрым асфальтом и прелыми листьями. Солнце светило ярко, словно желая наверстать упущенное за время недолгой утренней грозы, заставляло щуриться и подставлять лицо ласковым лучам.

  Говорить не хотелось - не то настроение. Достаточно было горячей ладошки, доверчиво лежащей в руке и тонких пальцев, которые то и дело, словно случайно, сплетались с пальцами Кая. Мальчишка не переставал счастливо улыбаться, а Кай украдкой разглядывал его лицо, со странной нежностью отмечая длинные ресницы, немного курносый нос, еще по-детски округлые щёки и чётко очерченные, чуть пухловатые губы. Хорошенький, но такой ещё ребёнок. Невысокий, худой - даже не тянет на свои шестнадцать.

  - Хочешь чего-нибудь? - всё же спросил Кай. Хейлель посмотрел на него немного удивлённо. - Мороженого, например, или ещё чего-то?

  - А... Сладкой ваты можно?

  Кай кивнул и, высвободив руку, направился к небольшой палатке. Через минуту Лель уже довольно уплетал лакомство, то и дело облизываясь и довольно жмурясь. На лице было написано явное удовольствие, словно ничего вкуснее он в жизни не ел. А его ладонь снова была в ладони Кая, и это было неожиданно приятно.

  - Вкусно, - вздохнул мальчишка, выбрасывая ненужную уже палочку в урну.

  Кай не смог сдержать улыбки. Впрочем, как всегда, когда рядом был Хейлель. А когда не было, его не хватало - до беспокойства, до бессонницы, до тянущей боли в груди: пустота, отступающая с появлением мальчишки, в такие моменты словно старалась поглотить больше, чем обычно. Это оказалось странно и страшно - настолько зависеть от кого-то. Раздираемый противоречиями, Кай не заметил, как день стал медленно клониться к вечеру. Небо теряло цвет, становясь бледно-серым, только на западе раскрашиваясь красно-оранжевыми лужицами последних солнечных лучей.

  Пора было возвращаться, и Кай был этому рад - ему нужно подумать о том влиянии, что оказывал на него Хейлель, разобраться, стоит ли продолжать эти странные встречи, которые согревали, но не могли иметь счастливого конца.

  - Ты неразговорчивый сегодня, - поделился мыслями Лель, когда они не спеша шли обратно в больницу.

  Он выпросил ещё одну порцию сахарной ваты и теперь с удовольствием уплетал её, весь при этом перемазавшись.

  - А ты хотел поговорить?

  - Да нет, - пожал плечами мальчишка. - Молчать тоже бывает приятно.

  Хейлель замолчал и немного нахмурился. Устал, наверное. Кай проводил его до палаты и уже собирался уходить, когда тот схватил его за запястье.

  - Спасибо за день. Мне было приятно увидеть что-то кроме больничных стен, - слова звучали словно через силу.

  Внезапно он резко побледнел, пошатнулся и, наверное, упал бы, не подхвати его Кай. Пальцы мальчишки судорожно вплелись в растрепанные волосы и сжали виски. Каю показалось, что в его глазах на миг сверкнули золотые искры, но это чудо тут же крепко зажмурилось.

  - Эй, - Кай обеспокоенно посмотрел на ребёнка. - Ты как?

  Пару неожиданно долгих мгновений мальчишка не отвечал, потом очень медленно опустил руки, словно боясь, что приступ повторится снова. Глаза были по-прежнему серыми, разве что более тусклыми, чем обычно.

  - Я в порядке, просто голова закружилась, - он попытался улыбнуться, но губы заметно дрожали.

  Кай прижал мальчишку к себе, обняв за плечи, а тот упёрся лбом ему в грудь, стараясь выровнять дыхание и унять колотящееся сердце. Впервые для него это было настолько сильно. Раньше - слабее, и не так неожиданно. Раньше легко получалось сдерживаться, а сейчас он чуть не позволил этому... чудовищу вырваться. Хорошо бы Кай ничего не заметил. Лель чувствовал, что этот человек стал для него слишком дорог.