Хват охотничьим инстинктом хищника понял, что уже не успеет броситься на всадника и дать хозяину время обернуться. Рука с самострелом дрогнула. Оставался лишь один выход ‑ но не оставалось времени для выбора. Волк вжался в землю, и за миг до того, как стрела сорвалась с тетивы, прыгнул ‑ не на врага, а куда‑то в сторону.

Острый наконечник, способный пробить доспехи, вонзился в серый бок. Лес зазвенел от жалобного визга смертельно раненого зверя... Светозар обернулся, увидел, что произошло ‑ но у него не было времени даже добить страдающего друга, не то, что попытаться спасти волчью жизнь. Ульра опять спустила тетиву ‑ но стрела поразила дерево, а Светозар скрылся в зарослях. Она пришпорила коня, но чья‑то рука удержала поводья ‑ это подъехал к королеве вампиров Хейд и сказал, снимая шлем:

‑ Я послал по их следу конный отряд. Теперь им ‑ конец. Ничтожества.

Ульра кивнула. После таких поражений рушились империи, а не то, что союзы бывших рабов!

В Лесу ни один звук, ни один шорох не пропадает незамеченным. Встрепенутся птицы, зашелестит листва, наклонятся, слушая землю, венчики трав ‑ и нечто таинственное, давно позабытое глянет на осмелившегося потревожить покой чащи, нарушить ее порядки. Не потому ли люди, отрекшись от Правды, покинули Лес и начали беспощадную войну с ним? Но пусть нынешнее бездушное ничтожество в одниночестве встанет посреди вековечного бора ‑ и почувствует, какие силы оно настроило против себя! Ведь Лес ‑ это не просто "много деревьев". Нет, ничто не пропадает в нем без следа! Не сгинул и последний визг смертельно раненого Хвата, эхом зазвеневший между стволов.

Старый вожак поднял голову, прислушиваясь и нюхая воздух. Вздрагивала почва, доносился лязг, звон оружия. Люди? Нет. Они очень похожи на человеческое племя ‑ но это не люди. Это враги, по чьей вине смерть настигла одного из Серых Братьев! И еще ‑ они преследуют свою добычу? Они преследуют настоящих людей. И пускай даже давным‑давно разошлись пути Человека и Волка, словно никогда не было лучшей похвалою прозвище "Волк", словно не осталось памяти о том, как сквозь первобытную чащу мчались два охотника‑друга. Смерть Брата должна быть отмщена!

Седой волк поднял узкую морду к небу, открывающемуся за переплетением ветвей, и завыл. И не только полуночная жуть надвигающихся сумерек слышалась в его голосе, но и страстный призыв ‑ на который чаща немедленно откликнулась согласным хором клыкастых глоток. Как и людские племена, волчьи стаи нередко враждовали ‑ за территории, за добычу в голодный год ‑ но было и то, что могло заставить их встать рядом с былым соперником ‑ не только взаимная выгода или общая опасность, но и память о единой крови, зов Чести, горящей в зрачках ночных теней Леса.

Черные всадники великолепно видели в темноте, направляя коней по следам и крови на примятой траве. Предводитель, один из личных стражников Хейда, приказал вновь обнажить мечи, чтобы сразу уничтожить настигаемых. Но его ослепительно белый конь вдруг взвился на дыбы и заржал. Что могло испугать животное, обреченное всю жизнь носить на себе вампира?

Широким полукольцом, в несколько рядов, на пути всадников стояли волки, и края полукольца стремительно сжимались. Они не выли, не рычали ‑ только желтые огни их зрачков показывали, с какой ненавистью стаи шли мстить. В прыжке взвился вожак, и менее, чем через миг, за ним последовали остальные. Тяжелые кавалерийские мечи поразили иных волков, но второй раз почти никто не успел ударить ‑ звери заставляли всадников терять равновесие, рвали лошадей, вгрызались в чудовищную бескровную плоть, в незащищенные металлом доспеха конечности. У кого‑то от удара о землю распахнулось забрало ‑ и тут же серая морда вцепилась в лицо упавшего. Вампиры не чувствовали боли. Но каждый раз, когда клыки волков сжимались, воины Хейда жутко кричали ‑ от безысходности, не в силах признать, что обещанная им вечная жизнь обернулась местью Леса!

Когда‑то, очень давно, когда люди не знали металла и не умели строить дома, великие мудрецы и волшебники смогли, говоря на языке Духов, заключить союз с Волком. И у человека появился верный и надежный друг, бесконечно далекий от нынешних болонок и дворняжек, лишь изредка вспоминающих, кем были их предки. А потом ‑ Волкодлаки Севера с немногими братьями рядом сокрушали целые орды иноземных захватчиков! Многое роднило Человека и Волка ‑ верность Роду, Свобода, нетерпимость к малодушию.

Как все это бесконечно далеко от нас сегодняшних! Да было ли это?! Было...

Но я знаю, что когда человек захочет снова стать своим в Лесу, то на полузаросшей тропе первым встретит его былой брат и товарищ ‑ Волк, по‑доброму удивляющийся людским странностям ‑ столько лет самоистребления, вырождения, страдания потребовалось, чтобы наконец‑то понять, что мы просто пошли не тем Путем.

Вожак, чудом избежавший смертельного удара, подошел, припадая на кровоточащую ногу, к распростертому телу предводителя всадников, поставил переднюю лапу на бронированную грудь, и поднял морду к небу. Снова разнесся по лесу вой ‑ но теперь в нем были отчетливо торжествующие, горделивые ноты.

Ночь, темнота ‑ это время вампиров. Не потому ли ночью же и волки выходят на охоту, одинаково безжалостно преследуя и злодея, и труса, и предателя?

9.

Иногда подвиги совершают те, кто, казалось бы, совсем для этого не подходит.

Сперва в маленьком селении у подножия обледенелых гор появился лишь передовой разъезд вампиров, лишь на один день пути отставший от отступавшего в горы войска царя Светозара. Всадники с грохотом влетели во двор местного жреца Небесного Господина, и до наступления темноты ничего не происходило. Самые предприимчивые виллены махнули рукой на нажитое и, не дожидаясь возвращения прежних порядков, с малым скарбом скрылись в лесах, но большинство решило остаться. Кто‑то поступил так, считая себя ни в чем не повинным, кто‑то ‑ опасаясь за судьбу семьи, а кто‑то ‑ и желая доносами обеспечить себе успех при вернувшихся господах. С нетерпением ждали все они следующего дня. Не думая, что иногда "следующий день" может и не наступить.

Когда уже совсем стемнело и похолодало, селение заняло войско, посланное Хейдом вслед за царем венетам с приказом ‑ вырвать по дороге все ростки непокорства. И предводитель вампиров хорошо запомнил слова своего повелителя! Немедленно были разведены костры, разложены пыточные инструменты ‑ не потому, что местные жители действительно могли скрывать что‑то важное, а лишь чтобы устрашить тех, кто останется в живых. Пусть они расскажут детям своих детей, что ожидает непокорных!

Девочка видела все...

Видела, как раскаленный металл и пламя терзали человеческую плоть. Как мужчины и женщины бросались в ноги вампирам, пытаясь вымолить пощаду ‑ не себе, но детям и любимым. Как крутили головой, зажмуривались те, кого заставляли смотреть на мучения родных, как по их лицам текли слезы. Как презрительно и насмешливо смотрел на вилленов вражеский предводитель ‑ мог ли он относиться иначе к людям, даже перед ликом смерти не решающихся обороняться? Конечно, он был прав ‑ иного слабые души и не заслуживают. Другое дело, что даже среди таких людей могут найтись совсем иные.

А потом девочка вспомнила тех воинов, которые совсем недавно прошли через их селение ‑ на Восход. У них были усталые бородатые лица, тусклая, забрызганная грязью броня, их раны были наскоро перевязаны тряпицами. Там, на Закате, они сражались с теми, кто теперь пришел мучать и убивать. И еще ей запомнилось, как один из отступавших, молодой воин без шлема, с рассеченным лбом, наклонился к ней и сказал: "Мы обязательно вернемся!" А потом, когда войско царя венетам уже шло через горы, разразилась страшная буря ‑ сколько раненых и ослабевших осталось на перевалах, засыпанных нетающим снегом?

Вражеский предводитель нарушил свое молчание, повелительно простирая руку к вилленам:

‑ Кто берется показать мне путь, которым ушли эти язычники? Я знаю, что здесь только одна дорога через горы!