К отвороту белого халата была приколота белая лента. Белое на белом вызывающе не сливалось, напротив, усиливало, дразня взгляд, одно другим.

– Меня клещ укусил, – молвила Ксюша.

– А вас?

– Меня нет. Мы вместе.

– Выйдите в коридор.

Глеб вышел.

На журнальном столике лежали всевозможные памятки – брошюрки, листовки, книжицы-раскладки. Крысы, бешенство, туберкулез… Глеб выбрал страшилку про клещевой энцефалит и стал читать от нечего делать. Приятного мало. Воспаление мозга. Возможность фатального исхода. Кома. Инвалидность. А есть еще клещевой боррелиоз, вызываемый не вирусами, а какими-то особыми спирохетами, передающимися теми же клещами.

Минут через пять вышла Ксюша, вид у нее был удрученный.

– Ну как? – спросил Глеб.

– Записали в журнал – где и когда меня укусили.

– А что клещ? Не берут? – он увидел знакомую баночку в ее руке.

– Только завтра, – сказала Ксюша. – Похоже, мы не успеем на вечерний автобус.

– Я ж тебе говорил, надо было завтра приехать.

– Ну я не знаю, – сказала Ксюша нараспев. – Придется в гостинице ночевать.

Из кабинета вышла в белом халате.

– Вы кого привезли? – обратилась она к Глебу. – Он же не живой!

– Даже очень живой, – сказал Глеб, покосившись на баночку (интуиция ему подсказывала не принимать никаких упреков).

– Где живой? Вы его уморили.

– Полуживой, – сказала Ксюша. – Вон – шевельнулся!

– Не живых не принимают, – сказала доктор. – Это в Москве можно по фрагментам мертвого. А мы не Москва. – Она обратилась к Глебу: – Завтра покажете вирусологу. Сегодня лаборатория все равно закрыта. А завтра откроют с утра. Поместите его в холодильник, но только не в морозилку. Может, и доживет.

– А чем кормить надо? – спросила Ксюша.

Доктор посмотрела на нее, как на идиотку.

– Идемте, укушенная, вам укол сделают. Профилактический.

Увела в другой кабинет.

Согласно бейджику девушку звали Рогачева Юля.

– Мы хотим переночевать. И нам обязательно нужен холодильник.

– Нет проблем, – ответила Юля. – Все номера с холодильниками. Ваши паспорта, пожалуйста.

Она полистала один, потом другой.

– Извините, но у вас нет печати.

– И что?

– Я не могу вас разместить, если у вас нет печати.

– Как это? – не понял Глеб. – На каком еще основании? Печать – дело добровольное. Вы нас обязаны разместить.

– К сожалению, у меня указание без печати мест не давать.

– Да это же противозаконно!

– У нас тут свои начальники, а противозаконно или нет, я не буду спорить. У меня приказ – не пускать без печати. Что вам мешает получить печать?

– Что нам мешает? Мы из другого города, мы отдыхаем в лесу. Кто нам поставит печать?

– Вы не хотите каяться? Вы отказисты?

– У нас нет открепительных талонов!

– Ой, ерунда какая! Идите в пэпэ – откаятесь и вам поставят печать. Это же рядом, на той стороне площади.

– Подождите, вы не понимаете, без открепительных талонов нам на вашем участке никто не разрешит откаяться.

– Да я что, не знаю? Вы не первые. Сегодня уже человек пятнадцать приехало, и ни у кого открепилок не было. И все получили в паспорт печать. Никто не жалуется.

– Ничего себе порядки, – изумилась Ксюша.

– Это они для отчетности, – догадался Глеб. – Процент нагоняют.

– Я бы вас разместила, но это не в моей власти. А пункты работают до восьми.

– Хорошо, мы попробуем. Но пока мы будем каяться, не могли бы вы это подержать в холодильнике? – спросила Ксюша.

– Что такое? – насторожилась Юля.

– Ну, это… как бы вам объяснить… короче, мы биологи… изучаем различных… – она сдержалась и не сказала «вредителей», – представителей… короче, это хранить в холодильнике надо…

– Я не могу.

– Почему?

– Получите печать, это минутное дело, и поставите сами в свой холодильник.

– Мы теряем время, а он… оно… оно может умереть. Вам что, трудно? Оно есть не просит.

– Я не знаю, что это такое… Мне нельзя. Нам вообще брать вещи на хранение запрещено…

– Это не вещь.

– Тем более… Те м более сегодня…

– Слушайте, – вмешался Глеб. – Вот вам за аренду холодильника. За полчаса. Мы придем и переставим в свой.

– А вы точно придете?

– Нам надо где-то жить – как мы можем не прийти?

– А если вы все-таки не придете, что мне делать с этим?

– Мы придем, и вы ничего не делайте – до нас. Поставьте и забудьте.

– Ну я, конечно, поставлю… хотя…

Когда вышли из гостиницы, Глеб спросил:

– Может, объяснишь, зачем ты изобрела биологов? Была необходимость?

– Конечно. Иначе бы она не поверила!

– Так она и не поверила! Хуже того, ты ее напугала. Сегодня и без нас террористов боятся. А тут мы, неизвестно с чем. А вдруг это оружие бактериологическое!

– Что-то у меня голова немного кружится… Почему ты сегодня так нехорошо о людях думаешь?

Ксюша и Глеб пересекли площадь. В здании школы размещался ПП, о чем извещала табличка «Пункт Покаяния № 4 г. Первомайска».

Прошли в актовый зал. Члены комиссии за столами сидели, на каждом столе указатели с названиями улиц и номеров домов – все как на избирательном участке, когда выбирают. Только не было урн для бюллетеней. Бюллетеней тоже не было – на столах лежали покаянные листы.

Основная масса жителей микрорайона уже, несомненно, покаялась, – кроме Глеба, Ксюши и одной старушки, дремавшей за столиком над покаянным листом, кающихся больше не было.

Глеб сразу направился к председателю комиссии:

– Здравствуйте. Мы хотим покаяться, но у нас нет открепительных талонов.

– Без открепительных талонов, строго говоря, не положено.

– Мы и сами знаем, что не положено, но нас не пускают в гостиницу.

– Вообще-то каются по зову сердца, а не по соображениям выгоды.

– Мы именно по зову сердца. Просто мы проводим отпуск в лесу. Мы специально приехали подписать листы, подпишем – и завтра обратно.

– Паспорта есть?

– А как же?

– Хорошо. Главное, чтобы был документ. А он в любом случае будет учтен. Это ж не выборы, в конце концов, мы не бюрократы. Вы правильно поступили, что приехали. Я вам разрешаю покаяться. Вон столик для приезжих. Пожалуйста, исполните ваш гражданский долг.

Ксюша и Глеб подошли к нужному столику. Член участковой покаянной комиссии встретил их доброжелательным приветливым взглядом; он предложил им присесть. Ксюша и Глеб отдали свои паспорта и получили по одному покаянному листу. Текст составлен был в самых общих чертах: преступления большевизма, сталинизм и ГУЛАГ, но можно было по желанию вписать что-нибудь от себя в специально оставленные графы. Чтобы не было затруднений, на этот случай предлагался рекомендательный список тем. Глеб его не стал смотреть и сразу же подписал покаянный лист с типовым текстом, а Ксюша обратилась к дополнительному списку.

– Наверное, все Ивана Грозного вписывают?

– Ну, зачем же все. Кто что.

– А правда это все в музей пойдет?

– Да, все подписанные листы будут храниться в Москве, во Всероссийском архиве Всенародного Покаяния, при нем будет музей. Только что в новостях показывали.

– Ксюша, подписывай и пойдем, – сказал Глеб.

– Просто у вас тут до Ивана Грозного нет ничего. Можно подумать, история с Ивана Грозного начинается.

– Это рекомендательный список. А я не историк, – сказал член комиссии.

– Хочу вписать начало правления Владимира Мономаха.

– Ксюша, зачем тебе Владимир Мономах?

– Тогда был первый погром.

– Это не наша история, – сказал Глеб. – Пусть с ним украинцы разбираются.

– Как ты можешь так говорить? Почему это не наша история?

– Есть проблемы? – спросил, подойдя, председатель комиссии.

– Нет, все в порядке, – ответил член комиссии. – А вы, – обратился он к Глебу, – не давите на человека, каждый поступает, как ему велит совесть.

– Просто я диплом писала по Мономаху, я знаю.