— Конечно, хочу. Спойте, пожалуйста, «Прощай». Знаете такую песенку?

— Такой песенки я не знаю, — ответила Ольга, и в ее карих глазах зажглись озорные огоньки. — Но что-нибудь лично для вас спою.

На другой день все еще лил дождь. Накинув плащ своего последнего отчима, я пошел к Дерябину. Обиды — обидами, но я не мог отказаться от своего обещания достать Ксении деньги.

Серега был дома и читал книгу под названием «Как стать сексуальной женщиной».

— Хочешь стать сексуальной женщиной? — кивнул я на обложку.

Он как-то странно посмотрел на меня.

— Ага.

— Пал Палыч не звонил? Как там насчет денег?

— Звонил… Но не Пал Палыч.

Дерябин смотрел все так же странно.

— Чего уставился?!

— Руднев, — медленно сказал Серега, — как зовут твою знакомую, которая машину грохнула?

— Ксения, а что?

— Ничего. Просто сейчас звонила какая-то женщина и интересовалась, скоро ли моя жена заплатит за разбитый «кадиллак».

— А при чем тут твоя жена… — начал было я. И тут же все понял: — Ксения — твоя жена?!

— Представь себе.

Я расхохотался. Действительно, это было смешно. Ксения — жена Сереги Дерябина!

— Вот хохма! — никак не мог я остановиться, — прямо как в плохой мелодраме!

— Почему же как в плохой? — хмуро ответил он. — Как в хорошей.

Я постарался сделать серьезное лицо.

— Серый, я, конечно, понимаю…

— Где ты с ней познакомился? — перебил он.

— В кафе «Жанна».

— Рассказывай.

Я все подробно рассказал, начиная с нашей встречи в кафе и заканчивая моим предложением в отеле полежать «просто так».

Серега слушал с непроницаемым лицо.

— А что было потом? — спросил он.

— Ну…

— Понятно.

Мы помолчали. По стеклу бежали капли дождя. Молчание затягивалось. Надо было срочно что-то сказать.

И я сказал:

— Ну и погодка сегодня.

— Угу, — неопределенно откликнулся Дерябин и, подняв с пола шпильку, стал вычищать грязь из-под ногтей.

Теперь настала моя очередь нервничать.

— Дай сюда! — почти крикнул я, вырвав у него шпильку.

— Ты чего? — удивленно посмотрел он.

— Ничего.

Потом я еще сказал:

— Серый, я тебя прошу, разведись с Ксенией. Я хочу на ней жениться.

Серега явно не ожидал от меня подобного заявления. Да я и сам, признаться, не ожидал.

— Ты хочешь жениться на моей жене? — недоверчиво переспросил он.

— Да. Я ее люблю.

— А ты уверен, что она согласится выйти за тебя?

Такой уверенности у меня, конечно, не было.

— Я еще не спрашивал.

— Так ты сначала спроси. Чтобы мне зря не разводиться.

— Но вы же постоянно ссоритесь, — гнул я свое. — Разве не так?!

— Так-то оно так. — Дерябин помолчал, глядя на залитое дождем окно. — Видишь ли, в чем тут дело, Руднев. Она хочет ребенка. А что такое ребенок для человека, привыкшего к созерцательному образу жизни? Это его духовная смерть. Нет ничего более тоскливого, чем детская коляска в прихожей. — Серега скривился, будто глотнул какую-то гадость. — А ее прямо заклинило. «Хочу ребенка!» Отсюда наши скандалы, разбитая машина, измена с тобой…

— Ты хочешь сказать, что она тебе никогда не изменяла?

— Думаю, не изменяла. — Он снова помолчал и, вздохнув, добавил: — Кто бы мог подумать, что у нее окажется такой сильный инстинкт к размножению.

Меня неприятно задели его последние слова.

— Инстинкт размножения, — гневно повторил я. — Да это нормальная женская потребность — иметь ребенка. Нормальная! А ты… ты просто не знаешь Ксении!

— Ну да, зато ты ее за неделю узнал.

Мне захотелось его как-то уязвить. Вывести из себя.

— Ты вообще женщин не знаешь, — с нажимом произнес я. — У тебя, наверное, кроме Ксении, никого и не было.

Дерябин отнесся к моим словам совершенно спокойно.

— Для того, чтобы их узнать, необязательно заводить целый гарем. Кто узнал одну женщину — тот узнал их всех. У меня женщин было более чем достаточно. Целых две! — Для пущей наглядности Серега показал мне два пальца. — И это, не считая Ксении. Первая по профессии была судебно-медицинский эксперт. И у нее была милая привычка: по ночам рассказывать всякие занимательные истории из своей практики. После этих рассказов я чуть импотентом не стал. Вторая тоже была штучка еще та! Помню, как-то…

— Да подожди ты! — раздраженно перебил я. — Что ты ерунду всякую мелишь! Ответь прямо: ты разведешься с Ксенией?!

— Если она этого захочет, — разведусь.

Мне все стало ясно.

— Ты ее любишь, — сказал я обвинительным тоном.

— Люблю, — ответил он просто.

Из приоткрытой форточки до меня долетали брызги дождя.

— И я ее люблю… Как же нам теперь быть?

— А никак, — пожал плечами Серега. — Пошли к Пал Палычу за деньгами. А там видно будет.

И мы пошли к Пал Палычу.

Пал Палыч, несмотря на свое постоянное кладбищенское настроение, был заядлый сладкоежка. Поэтому по дороге мы купили шоколадный торт.

— Что поделываете, Пал Палыч? — весело спросил Дерябин.

— Что я могу поделывать, — привычно заворчал старик. — Готовлю себя к уходу из этого мира.

— Вам же всего-навсего девяносто. Еще, как говорится, жить да жить.

Я достал из сумки шоколадный торт.

— Смотрите, что мы вам принесли.

Старик сразу же оживился. Вытащил из серванта чашки, блюдца, постелил на стол чистую скатерть. И важно уселся в кресло, забыв, что еще следует поставить чайник и вскипятить воду.

— Сейчас я вам расскажу одну смешную историю, — сказал он и тут же стал рассказывать: — Когда я был маленький, то больше всего на свете любил гулять по кладбищам…

— Пойду чайник поставлю. — Я быстренько слинял на кухню.

Здесь я поставил на плиту чайник и, сидя у окна, задумался о превратностях судьбы… «Интересно получается, — думал я. — Если бы я на вокзале не отдал свой сценарий Баварину, то, скорее всего, не пошел бы с Журавлевым в отель, а Баварин не подсел бы к нам в ресторане и не стал бы заигрывать с Ксенией. Да-а, вот так счастливый случай…» Понравится ему мой сценарий или не понравится — это еще вопрос. Но то, что Ксения осталась с ним в ресторане, мне уже точно не нравилось.

Чайник закипел. Заварив чай, я вернулся в комнату.

Дерябин, подперев щеку ладонью, с кислым видом слушал «смешную» историю Пал Палыча.

— …Поэтому, Сереженька, кого на кладбище отнесли, того уже назад не принесут.

— Чай готов! — объявил я.

— Отлично! — сразу же ожил Серега и с ходу начал распоряжаться: — Ты, Руднев, режь торт, а вы, Пал Палыч, тащите денежки.

— Сейчас, сейчас… — засуетился старик и, шаркая тапочками, скрылся за дверью соседней комнаты.

Я принялся резать торт, Дерябин разливал чай.

Пал Палыча все не было.

— Пал Палыч, — крикнул Серега, — давайте в темпе вальса!

Ответа не последовало.

— Концы он там, что ли, отдал? — Серега ушел в маленькую комнату. — Руднев! — тотчас раздался его тревожный голос, — иди скорей сюда!

— Зачем? — откликнулся я, не двигаясь с места. (Мне совсем не хотелось туда идти.)

В дверях появился озабоченный Дерябин.

— Вызывай «Скорую»! — приказал он.

…Ждать пришлось недолго. Минут через двадцать в дверь позвонили. Серега пошел открывать. А еще через минуту в комнату вошла молодая женщина в белом халате и с чемоданчиком в руке.

Это была Ирина.

— Ира?! — Я растерянно встал со стула.

А она как будто даже не удивилась.

— Саша? — спросила она ровным голосом. — Вот так встреча.

В глаза сразу бросился ее усталый вид… небрежно уложенные волосы… ранние морщинки…

(И это Ирина? Моя Ирина?)

— Кто больной?! — по-деловому спросила она. — Ты, что ли?!

— В другой комнате… больной, — ответил Серега. — Пойдемте.

Они ушли. А у меня вдруг возникло странное ощущение, что все это уже когда-то было… И встреча с Ксенией в кафе, и пьяный Баварин в купе поезда, и разбитый «кадиллак», и «президентский» номер в отеле, и совсем чужая Ирина в белом халате, и даже певица в ночном клубе… Я подумал, нет, почувствовал, что прошлое, настоящее и будущее существуют во мне как бы одновременно. И сейчас Дерябин предложит Ирине выпить чаю с тортом, а затем начнет рисовать мрачные картины гибели Земли, а потом…