«Оказывается, быть победителем не так уж и плохо», — подумал я, снова целуя ее в губы.

Не успел я оглянуться, как пролетела неделя.

За это время я исходил весь город вдоль и поперек. Пару раз был у Сереги, пару раз встречался с Ксенией… Частенько у меня возникала мысль позвонить Ирине (Журавлев же дал мне свою визитку), но я не решался.

Баварин так и не удосужился дочитать мой сценарий до конца. От того же Журавлева я узнал номер баваринского телефона в отеле. Он заплетающимся языком клялся, что сию же минуту прочтет, и бросал трубку.

Мать целыми днями пропадала у себя в мастерской, иллюстрируя сказки Андерсена (какое-то издательство пообещало ей заплатить хорошие деньги), а вечерами жаловалась на свою печальную судьбу… В общем, меня уже начинала тяготить такая жизнь, и я стал подумывать о возвращении в Москву.

Как-то раз днем я от нечего делать валялся на диване и смотрел телевизор. По одной программе трепался политический деятель, по другой выламывалась певица, а по третьей… На третью программу я переключить не успел. Зазвонил телефон. Я взял трубку.

— Слушаю?

— Саша, у меня большие неприятности, — раздался взволнованный голос Ксении. — Я только что попала в аварию. Разбила «кадиллак».

— Как разбила?

— Вдребезги! Я же говорила, что со мной случится какая-нибудь гадость. И вот — пожалуйста.

— Подожди, — перебил я ее. — Откуда ты звонишь?

— Из морга.

— Откуда?!

— Ну, тут телефон в морге. Слушай, нам надо обязательно увидеться. Давай сегодня в шесть. В кафе. Договорились?

— Ты не сильно пострадала? — с запозданием спросил я.

— Больше не могу говорить. Приехал владелец «кадиллака».

— Так это не твоя машина?!

— Конечно, нет.

Ксения бросила трубку.

Весь день я не находил себе места от волнения. А ровно в шесть вечера сидел за «нашим» столиком в кафе «Жанна». Вскоре появилась Ксения. Она совсем не походила на человека, который несколько часов назад попал в аварию. В своей юбочке лимонного цвета и футболке с веселыми аппликациями, Ксения скорее была похожа на маленькую девочку.

— Ой, просто умираю от голода! — первым делом заявила она.

Я заказал жареную телятину с гарниром и кофе. Когда это все принесли, Ксения набросилась на еду. На ее аппетите авария тоже явно никак не отразилась. Я окончательно успокоился и принялся за свою порцию телятины. Затем мы выпили по чашке кофе и закурили.

— Ну, рассказывай!

Ксения выдохнула дым и начала рассказывать.

Оказывается, «кадиллак» принадлежал тому самому долларовому миллионеру, который переделал гостиницу «Северная» в отель «Северный Палас». Пока миллионер и его жена беспечно катались по Арабским Эмиратам, их юная дочь столь же беспечно каталась на папином «кадиллаке». Дочка (которую, кстати говоря, звали Лолита) была лучшей подругой Ксении — они вместе ходили в первый класс, когда папа-миллионер был еще рядовым инженером. Поэтому Лолита, по старой дружбе, иногда одалживала дорогую машину Ксении, чтобы и та могла приобщиться к сладкой жизни.

В день возвращения миллионера из Эмиратов подруги устроили в лесу «девичник» с шашлыками. На обратном пути Ксения, как всегда, гнала машину на сумасшедшей скорости. И, когда они уже подъезжали к городу, не смогла справиться с управлением и врезалась в кирпичный сарай. «Кадиллак» не вдребезги, но разбился. Самое удивительное, что обе девушки при этом не получили ни единой царапины. Миллионер же (хоть он и был миллионером) потребовал с Ксении за ремонт машины пять тысяч долларов.

— Вот такие пироги с котятами, — невесело закончила Ксения свой рассказ.

— Могло быть и хуже, — сказал я.

— Могло, — произнесла она голосом, лишенным всяческих эмоций.

Я попытался ее успокоить.

— Все не так уж и плохо. Если он даже подаст на тебя в суд, то еще неизвестно, чем дело кончится. Ведь и его дочь была в машине.

— При чем здесь Лолитка? — с раздражением ответила Ксения. — «Кадиллак» разбила я. Значит, я и виновата.

Я пожал плечами.

— Тогда плати.

Она несколько сбавила тон:

— У меня нет таких денег.

— Займи у кого-нибудь. У тебя есть родственники за границей?

— Есть. Дядя в Сан-Франциско.

— Вот! Срочно звони ему!

Ксения прикоснулась рукой по лбу.

— Ой, что я такое говорю? В каком Сан-Франциско? В Ивано-Франковске.

— Существенная разница, — хмыкнул я.

Ее большие зеленые глаза отрешенно смотрели в стену.

— О чем ты думаешь?

— Да ни о чем я не думаю, — нервно передернула она плечами.

— А что ты намерена делать?

— Не знаю. — Ксения закурила новую сигарету.

— Подумай хорошенько. У кого можно занять?

Она безнадежно вздохнула.

— Да я уже сто раз думала. Не у кого. С мужем я в ссоре, да и нет у него таких денег. Родители тоже далеко не Рокфеллеры. Богатым любовником не обзавелась. Вот разве что у тебя. — Ксения грустно усмехнулась.

— У меня тоже нет таких денег.

Здесь я врал. Деньги у меня были. И как раз пять тысяч долларов. Я их скопил, чтобы, продав комнату в коммуналке, купить себе квартиру.

Ксения бросила недокуренную сигарету в кофейную гущу.

Подбородок у нее задрожал. Она была готова вот-вот расплакаться. У меня невольно сжалось сердце. Сейчас Ксения была похожа на ту Ирину, с которой я целовался после выстрела.

— Ну, ну, успокойся, — пощекотал я ее за ушком, словно котенка.

— Мяу, — жалобно мяукнула Ксения и заплакала. — Ты знаешь, — принялась она размазывать слезы по щекам, — когда я поняла, что совсем не к кому пойти и попросить в долг, мне вдруг показалось, что все хорошие люди сели в поезд и уехали в далекую сказочную страну. А я осталась одна. В пустыне. — Она зарыдала.

— Не плачь, — погладил я ее по вздрагивающей спине. — Не все хорошие люди уехали в сказочную страну. Я дам тебе эти деньги.

Ксения тут же перестала плакать.

— Но ты же сказал, что у тебя нет.

— Нет. Но будут.

Слезы на ее глазах мгновенно высохли.

— Ты правда дашь? Правда?!

— Да, — сказал я, — правда.

Ксения заметно повеселела. Достав из сумочки косметичку, она принялась деловито приводить себя в порядок.

— Саш, а, Саш, — уже весело говорила она, — давай чего-нибудь выпьем! Хочется снять напряжение. Расслабиться.

Я заказал сухой мартини.

А вечером, как только я лег спать, у меня состоялся неприятный разговор с внутренним голосом.

— Какой же ты, Руднев, дурак, — сказал мне мой внутренний голос. — Ты действительно собираешься отдать этой девчонке пять тысяч баксов?

— Да, собираюсь.

— У тебя что, крыша съехала?

— Но она же потом вернет!

— Дырку от бублика она вернет.

— Ты не понимаешь. Если Ксения не заплатит, еще неизвестно, чем все это может для нее обернуться.

— Тебя это колышет?

— Нет, я так не могу. Когда девушка начинает плакать…

— «Девушка начинает плакать», — передразнил внутренний голос. Да ей заплакать — раз плюнуть. У женщин слезы легкие.

— Заткнись, — сказал я.

Внутренний голос заткнулся. Но ненадолго.

— Слушай, — опять возник он, — а ты случайно не влюбился?

Я нервно заворочался.

— С чего ты взял? Она мне просто немного напоминает Ирину.

— Кому ты лапшу на уши вешаешь?!

— Вот что, — вконец разозлился я, — убирайся к чертовой матери!

Внутренний голос убрался, но некоторое время спустя снова принялся зудеть:

— Опомнись, лопух, пока еще не поздно…

В общем так мы пикировались до самого утра. А утром я отправился к Дерябину.

Серега жил в маленькой двухкомнатной квартире, которую «сделал» папа-архитектор. Я принялся рассматривать его жилище.

— Не заходи туда, — сказал он, когда я открыл дверь в большую комнату. — Чужая территория. Мы с женой в состоянии «холодной войны». Она — там, я — тут. Так что не нарушай государственную границу.