К тому времени как мне на негнущихся ногах удается преодолеть ступени, Бутч, который всю последнюю неделю пытался сюда прорваться, стоит перед старым деревянным шкафом, придвинутым к стене в самом дальнем углу подвала. Его черно-коричневые с белыми пятнами лапы с такой скоростью скребут дверцу шкафа, что почти слились в одно мутное пятно.

Именно этот шкаф заставил меня побороть страх и войти в подвал. Похоже, Бутча он интересует еще больше, чем меня.

Дверцы шкафа изготовлены из гладкого светлого дерева и снабжены расположенным в центре и удерживающим их вместе врезным замком. Шкаф явно заперт, и ключа нигде не видно.

Внутри меня вздымается огромная волна разочарования. Я вспоминаю, что именно тогда, когда мы говорили об этом шкафе, я поняла, что Джек не только может мне лгать, но что он уже это делает. Через месяц после нашей свадьбы, когда я еще без малейших колебаний входила в подвал, я не могла не обратить внимания на большой запертый шкаф. Вполне естественно, что я поинтересовалась его содержимым. Джек посмотрел на меня отсутствующим взглядом и переспросил:

— А, ты о той старой штуковине? Она все еще там? Если честно, я о ней напрочь забыл.

— Что в нем? — настаивала я.

Он пожал плечами и перевел взгляд на телевизор. На этот раз его взгляд показался мне еще более отсутствующим, чем минуту назад.

— Да так, всякая ерунда.

— Разве тебе не любопытно? — не унималась я.

— Нисколько. Я даже не знаю, где ключ.

Передо мной как будто медленно отворилась запертая дверь, и я вдруг поняла, почему он отвечает так уклончиво.

— В нем хранятся вещи Евы? — осторожно поинтересовалась я, а он скривился, как делал всякий раз, когда я произносила ее имя.

Он ответил не сразу. Он долго смотрел в окно так, будто намеревался распахнуть его и улететь. Потом его подбородок медленно приподнялся, а затем опустился.

— Да, — прошептал он.

— Понятно, — отозвалась я.

— Прости, — произнес он.

— Все нормально. Я не хочу, чтобы ты избавлялся от ее вещей, если ты к этому не готов. Просто было бы неплохо, если бы ты сказал мне об этом раньше. Я ведь теперь здесь живу.

— Да, ты права, — снова кивнул он. — Прости. Я вскоре с этим разберусь.

— Разумеется, после того как найдешь ключ.

Он повернул голову и посмотрел на меня. Я открыто встретила его взгляд, так как не хотела, чтобы он считал, что ему сошла с рук эта ложь. Лгать не было ни малейшей необходимости. Он просто должен был мне рассказать. Я бы поняла.

— Да, когда найду ключ.

Он снова отвернулся к окну, а я поджала под себя ноги и продолжила смотреть телевизор, одновременно читая газету. За весь вечер мы больше не перекинулись и парой слов.

И вот, почти два года спустя, шкаф все еще полон и заперт, а мое отвращение к подвалу, зародившееся когда-то, никуда не исчезло. Из-за продемонстрированной Джеком скрытности мне начало казаться, что в подвале находится Ева. Что она здесь похоронена. Вообще-то я всегда чувствую ее присутствие, а входя в некоторые комнаты, и вовсе ощущаю себя посторонней, вторгающейся на ее территорию. Особенно это касается тех помещений, где не было ремонта. В подвале мне чудится, что я стою на ее могиле, и в любую секунду из-под пола может появиться рука, готовая схватить меня за ногу.

Эта мысль заставляет меня попятиться и подняться на несколько ступенек, подальше от шкафа и поближе к пути отступления. Но мне необходимо попытаться открыть шкаф, чтобы узнать, что внутри. Возможно, это поможет мне лучше понять, как Джек относился к Еве.

Я машинально оглядываюсь на расположенную несколькими ступенями выше дверь. Что, если она захлопнется, а ключ каким-то образом сам собой повернется в замке? Наконец я нерешительно спускаюсь по ступенькам на надежный каменный пол подвала. Я замираю, ожидая появления руки Евы, хватающей меня за щиколотку. Когда этого не происходит, я подхожу к шкафу, вынуждая Бутча отскочить в сторону. Он толкает какие-то коробки, которые с грохотом опрокидываются на каменный пол, и каминную решетку, проносится мимо меня и скрывается в дальнем углу подвала. В воздух поднимаются тучи пыли, вызывающей у меня приступ кашля, и я ощущаю острую боль в грудной клетке. Вокруг меня царит хаос, громоздятся разбросанные ящики, но отступать я не намерена.

Откровение Грейс, сообщившей мне о том, что до встречи с Евой Джек был девственником, заставило меня искать причины его одержимости этой женщиной. Я должна понять, почему она все еще ему снится, почему он отказывается о ней говорить.

Я должна понять, что с ним происходит и почему он не в состонии ее отпустить. И я вынуждена признать, что все пути ведут к Еве. Так было с самого начала, и это до сих пор не изменилось. Возможно, я узнаю то, что меня интересует, открыв этот шкаф. Я уже рыскала в Интернете, но нашла лишь несколько упоминаний о ее смерти. Интернет ничего не сообщал о ее жизни до того, как она стала Евой Бритчем. Я могла бы позвонить сержанту Морган, но скорее умерла бы, чем стала расспрашивать ее о Еве. Тем самым я дала бы ей власть над собой и Джеком. Получается, что терять мне нечего, а значит, надо всего лишь проверить, закрыты ли дверцы этого шкафа.

Джек мог недавно сюда спуститься и перебрать ее вещи. Возможно, он вынимал их из шкафа, утешаясь прикосновениями к ним, пытаясь уловить запах ее духов, вспоминая ее или даже перечитывая любовные письма. Если бы я его потеряла, делала бы то же самое. Вряд ли мне удалось бы отпустить его окончательно и бесповоротно. И если он действительно недавно перебирал ее вещи, то мог забыть запереть шкаф. Если это не так, я, возможно, смогу убедить Джека в том, что случайно наткнулась на топор, который каким-то образом вышел из-под контроля и разнес в щепы дверцы шкафа. Или что я споткнулась и упала, сломав их в процессе падения.

Судя по скважине, замок не слишком надежен, но если я попытаюсь его взломать, это будет заметно. Дверцы не снабжены ручками. Скорее всего, их там и не было никогда. Поэтому, чтобы отомкнуть замок, а затем и отворить дверцы, нужен ключ. А пока они наверняка заперты. Иначе и быть не может.

Бутч все еще обнюхивает подвал, как будто что-то разыскивает.

— Ищи, Бутч, найди мне ключ, — говорю я. — Я уверена, что он где-то здесь. Давай, Бутч, ты можешь это сделать.

Бутч останавливается, недовольно косится на меня, затем снова принимается за свое.

— Да, я знаю, это глупость, — соглашаюсь я.

Я осматриваю выкрашенные белой краской кирпичные стены, каменные плиты пола, белый потолок с единственной лампочкой в центре. На двух стенах закреплены полки, а возле лестницы стоит высокий шкаф из красного дерева, в котором хранится вино. На этот шкаф сейчас направлено все внимание Бутча, сосредоточенно скребущего плиты пола под ним. Все углы затянуты паутиной, пыльной и древней, и это наводит на мысль, что пауки, которые ее сплели, наверняка уже давно сами превратились в прах. Все предметы покрыты толстым слоем пыли.

«Это бессмысленно», — думаю я. Тем временем Бутч переворачивает очередной ящик. Пожалуй, не помешало бы навести здесь порядок. В основном в подвале хранятся картонные коробки со старыми документами Джека. Мне тоже следовало бы принести сюда свои банковские отчеты и прочие бумаги. Но подвал всегда казался мне уголком Евы, поэтому я продолжаю хранить все это в кабинете. Коробки слишком тяжелые, и, если я не хочу, чтобы у меня началось внутреннее кровотечение, поднимать их я не должна. Поэтому я начинаю их сдвигать.

Возясь с коробками, я замечаю, что Бутч толкнул заднюю железную стенку камина, в результате отклонившуюся назад и принявшую положение, в котором она бывает, только когда в камине горит огонь, что и позволяет дыму выходить наружу.

— Сколько же от тебя беспорядка! — говорю я ему, подходя к камину и просовывая палец в круглое отверстие в верхней части стенки, чтобы потянуть ее на себя и вернуть в прежнее положение.

Неожиданно мой палец упирается во что-то шершавое, похоже, пластиковое. Я вытаскиваю палец и толкаю стенку еще дальше, приводя ее в почти горизонтальное положение. Я заглядываю в открывшееся моему взгляду черное отверстие.