По Н.Н. Яковенко, до последней четверти XV в. Вильна и Москва «визнавали взаемний паритет сил на пiдставi територiяльного розподiлу, що склався ще за Вiтовта»^{79}. Ситуация начала меняться после прихода к власти в Великом княжестве Московском энергичного Ивана III, при котором исчезла нейтральная полоса земель, разделявшая двух конкурентов (к Москве были присоединены Новгород, Тверь и Рязань), начался отток «с отчинами» на московскую службу верховских князей и, наконец, произошел ряд перманентных войн 1492-1494, 1500-1503, 1507-1508 гг. В результате великий князь литовский, уступая шаг за шагом позиции, был вынужден признать новую реальность, согласно которой ВКЛ теряло все бывшее Черниговское княжество в составе 319 городов и 70 волостей^{80}. В другой своей работе Н.Н. Яковенко называет уже другую датировку первой из «зятяжних» войн с Москвой — 1487-1494 гг. и обозначает потерю ВКЛ почти трети территории с Чернигово-Северщиной и таким важным стратегическо-торговым центром, как Смоленск^{81}.

«Боротьба на межi XV-XVI ст. мiж Руссю та Литвою за давньоруськi землi» рассматривается в диссертационном исследовании и ряде опубликованных работ украинского историка А.А. Казакова (часть — в соавторстве)^{82}. Обращая внимание на существование «белых пятен» в московско-литовских отношениях, А.А. Казаков отмечал: «маловивченою залишаеться прикордонна вiйна 1486-1494 pp»., а также «дипломатичнi стосунки в першiй половинi 80-х рокiв XV ст. (до 1487 р.)»^{83}. Таким образом, уже в начале работы представлена непривычная датировка первой московско-литовской пограничной войны. Целью диссертационного исследования заявлено «конкретне i всебiчне вивчення складноï i вкрай напруженоï вiйськово-полiтичноi боротьби мiж Московською державою та Великим князiвством Литовським, що тривала в кiнцi XV — на початку XVI ст. за давньорусью землi та встановлення iï наслiдкiв»^{84}. По утверждению автора, им впервые осуществлен военно-аналитический обзор московско-литовских войн конца XV-начала XVI в.^{85} Однако при ознакомлении с текстом напрашиваются совсем другие выводы. Работа представляет собой компиляцию и даже прямой плагиат из исследований М.К. Любавского, К.В. Базилевича, А.А. Зимина, А.Л. Хорошкевич, М.М. Крома и др. Во многих местах текст состоит из переводов на украинский язык выдержек из их работ, часто без ссылок^{86}. Несмотря на полный и добротно составленный обзор источников, реально использованы только посольские книги и некоторые летописи. Новая датировка пограничной войны, как выясняется при ознакомлении с текстом диссертации, исходит не из самостоятельного анализа источников, а заимствована у К.В. Базилевича, писавшего о том, что русско-литовские «порубежные столкновения происходили с начала восьмидесятых годов, но серьезный характер они приобрели лишь с конца 1486 г».^{87}.

Историко-географические погрешности диссертации вопиющи. По утверждению автора, к западу от владений князей Воротынских располагались вотчины родственных им князей Новосильских; в западной части Смоленского повета сохранялось Вяземское княжество^{88}. Ошибочное отождествление двух городов с одинаковым названием Ржева (Ржева Пустая и Ржева Володимерова) привело к пространным измышлениям о московско-литовской борьбе за верховья Волги^{89}. Кроме того, названия некоторых географических объектов в диссертации искажены, ряд волостей отнесен не к своим центрам (например, новгородские к числу торопецких), заимствованы устаревшие историко-географические представления (например, о размещении вотчин князей Глинских в верховьях р. Москвы)^{90}.

В итоге можно утверждать, что заявленный пересмотр «застарiлих положень та оцiнок, що мали мiсце в iсторичнiй науцi» в диссертации А.А. Казакова не может быть признан по причине прямых заимствований этих положений и оценок из работ других исследователей. Новая интерпретация событий, к которой стремится автор, заметна только там, где ошибочно трактуется историко-географический контекст, а выводы хоть и соответствуют современным представлениям, но не оригинальны.

При сравнении двух работ, освещающих проблему московско-литовских отношений на рубеже 70-80-х гг. XV в., первая из которых написана А.А. Казаковым в соавторстве с В.М. Мордвинцевым, а вторая самостоятельно, обнаружилась практически полная идентичность текстов.

Литовский историк Э. Гудавичус упоминает пограничные столкновения или инциденты, происходившие с 1486 г.^{91} Неприкрытое разорение и покорение зависимых земель, которое началось в 1486 г., приобрело в следующем году характер непрерывной войны, которая при описании событий 1490-1491 гг. называется «малой» пограничной войной^{92}. Успешной для ВКЛ была только оборона на мценско-любутском рубеже, но во время войны 1492-1494 гг. крепости Мценск и Любутск были потеряны^{93}. По словам историка, в начале 1493 г. Литве была официально объявлена война, и ВКЛ снова потеряло ряд городов и волостей. Среди последних перечислены Алексин, Тишилов, Рославль, Таруса, Оболенск^{94}, которые или никогда ВКЛ не принадлежали, или не были потеряны к тому времени (если имеется в виду литовский, а не рязанский Рославль; именно последний упомянут на московской стороне в договоре 1494 г.). Также среди возвращенных ВКЛ городов не могло быть Лучина и Брянска^{95} — они не были захвачены. Э. Гудавичус не видит большого масштаба войны 1492-1494 гг. По его словам, хуже территориальных потерь были моральные последствия. Заключенный договор не давал никаких гарантий, а только фиксировал начало русского вторжения^{96}.

В белорусской историографии не сложилось единого взгляда на хронологию московско-литовского конфликта. До настоящего времени отсутствует монографическая работа академического уровня, в которой рассматривалась бы не только первая московско-литовская пограничная война конца XV в., но и вообще отношения Москвы и Вильны в XV-XVI вв. Из немногочисленных статей, научно-популярной, учебной и справочной литературы складывается впечатление, что в белорусской исторической науке господствует представление о начале войны после смерти Казимира Ягайловича и ее завершении «вечным» миром 1494 г.^{97}

У белорусских историков можно выделить два основных подхода. Первый выделяет крупномасштабные боевые действиям в начале правления Александра Казимировича (1492-1494 гг.), второй- невзирая на изменения в руководстве ВКЛ — второй половине 80-х гг. XV в. — 1494 г. При этом необходимо заметить, что между сторонниками обоих подходов больших противоречий нет. Никто не отрицает ведения боевых действий до 1492 г. Но некоторые считают их только подготовкой к открытой войне. Кто-то — мелкими пограничными стычками или делами местных князей. Иные — таким же по проявлению событиями, но скрытыми по характеру, что диктовалось стремлением обеих сторон не ввязываться в большую войну и не переносить на нее внимание с более значимых направлений.