Когда толстяк вышел, Эйе повернулся к Нехези.

– Завтра же предашь Небра все средства необходимые для его содержания. И в том же объеме, что он получал при Тутанхамоне.

– Значит, господин доволен тем, что я сделал?

– Да. Но делать это нужно более тонко. Слишком большое доверие такому человеку как Небра оказывать не стоит. И твоя вина в том, что он почувствовал сейчас свою силу и свою нужность. И потому я был суров с тобой в его присутствии. Но он должен мне донести в тот же час, когда Анхесенамон примет кого‑либо из жрецов Ра или Себека. А еще лучше доложить мне о том, о чем они там говорили.

– Я предам ему твои слова, господин. Но Небра и сам знает свои обязанности. Он хитер и обмануть его трудно.

– Обмануть можно кого угодно, Нехези. Запомни это. Но мне сейчас интересует иное. Ты получил сведения из лагеря Хоремхеба?

– Да. Там многие офицеры его армии требуют от него вернуться в Египет для охраны особы царицы Анхесенамон.

– И что он?

– Хоремхеб пока колеблется. Он не может разобраться в той ситуации, что происходит здесь.

– Это хорошо. Сейчас дорого время. А он его упускает. Стоит послать ему новости и пусть попробует разобраться в ситуации.

– Новости? Фальшивые?

– Нет. Зачем? Подготовь для него папирус с истинным положением вещей. При нем нет ни одного дельного чиновника, что поможет ему все понять и сделать выводы.

– Значит, собрать все и послать ему? Но через кого? Нужен тот, кто пользуется его доверием.

– Твой брат Ана прибыл в Мемфис. Ты все расскажешь ему, а он обо всем напишет Рахотепу и отправит гонца в Сирию. А Рахотеп все поведает Хоремхебу.

– Ана? – Нехези не знал этого. – От Аны к Рахотепу, а от Рахотепа к Хоремхебу? Но Ана человек верховного жреца Амона. И жрецы могут понять, смысл твоего послания, господин.

– Они сейчас на моей стороне.

– Ты уверен, господин?

– Только я обещал им возвращение столицы в Фивы и полное восстановление культа Амона, как главного культа страны. Они ставят на меня, Незхези. И станут во всем мне помогать. На Хоремхеба они не смогут опереться.

– Ты мудр, мой господин! У тебя еще будет приказы?

– Да. Твоя жена Мерани должна обеспечить мне встречу с Вездесущим. И сделать это стоит как можно быстрее. Мне нужны пойманные грабители могил чтобы успокоить жрецов Амона и стражу мира мертвых. И он если не желает потерять моего расположения должен мне в этом помочь. Мне нужно показать, что я забочусь о гробницах умерших знатных египтян больше чем другие фараоны Египта. А слухи о дерзких делах грабителей некстати беспокоят жителей страны. Сейчас мне это не нужно. И скажу больше – это для меня вредно. Мои враги могут сказать, что это за правитель, что не в состоянии обеспечить покой мертвых?

– Я все предам, господин! Но не пора ли прекратить деятельность этих преступников вообще?

– Это пытались сделать многие фараоны и чати уже больше тысячи лет. Жрецы еще со времен Древнего царства запугивали грабителей страшными заклятиями и гневом богов. Их ловили и казнили страшными казнями в назидание иным. Но меньше их не стало. Можешь мне ответить почему?

– Кто может сказать такое, господин? – не нашел ответа Нехези.

– Да потому что пока в стране есть те, у кого имеются и большие имения, и дворцы, и дома, и сотни рабов и слуг; и пока есть те, у кого нет ничего и кто должен день и ночь гнуть спину и получать палки, такое будет продолжаться. Бороться с этим можно и нужно, но победить это зло нельзя. Но зато можно сделать вид, что я стал побеждать его и благодаря этому получить признание многих. Ладно, Нехези. Хватит об этом. Иди. И пусть сюда зайдет Тутмос. Я хочу с ним говорить. Он прибыл во дворец?

– Да, господин. Он ждет твоего повеления в приемной.

1337 год до новой эры. Междуцарствие. Дворец фараона в Мемфисе

Покои царицы Анхесенамон и покои великого жреца Ра

Период Перет

Месяц Тот

Придворные офицеры ливийской гвардии замерли пред царицей.

Па‑Баста младший, начальник стражи царицы, сын того самого командира ливийской гвардии Эхнатона с обожанием смотрел на повелительницу.

Она сегодня оделась особенно торжественно, чего не делала уже давно со времени смерти своего царственного супруга.

На Анхесенамон была тонкая рубашка поверх белого гофрированного платья. Рукава с бахромой не закрывали красивых рук женщины, и браслеты с драгоценностями сплошь блистали на её запястьях. Локоны черного парика прикрывали голову и плечи, а венчала парик золотая диадема изящной работы фиванских ювелиров, украшенной изумрудами и лазуритом.

– Ты удвоил стражу у моих покоев? – спросила она Па‑Баста.

– Как ты и приказала, госпожа. Без твоего приказа мои гвардейцы не пропустят к тебе никого.

– Это хорошо. А то мой дед Эйе уже порывался прийти ко мне со своими фальшивыми соболезнованиями.

– Его не пустили к тебе, ибо ты приказала, что не желаешь его видеть.

– Я бы желала вообще выгнать его из дворца прочь! – гневно вымолвила царица.

– Тебе стоит только приказать, о, госпожа. И к вечеру его здесь уже не будет. Мои гвардейцы верны только тебе. И ты можешь на них положиться. У Эйе здесь много людей, но мало воинов и мало стражи. Мы легко справимся с ними.

– Нет, нет, – поспешно сказала она. – Это вызовет ненужные сплетни в столице. Эйе все еще верховный чати Верхнего и Нижнего Египта. И у него в покоях жрецы из Фив. И он может заявить им, что его жизни угрожает опасность быстро сбежать из Мемфиса. А в Фивах он станет еще опаснее. Мне нужно посоветоваться.

– С кем госпожа желает говорить?

– Пригласи ко мне жреца Ра. Ведь он ждет моего приема?

– Ждет, великая госпожа!

– Пусть войдет! Я жду его!

Царица величественно подошла к трону и села на него. Её окружили изысканно одетые женщины, из числа придворных дам, и чиновники‑придворные что носили титулы носителей опахала, которые стали медленно опускаться и подниматься над головой повелительницы Верхнего и Нижнего Египта.

В помещение с колонами, расписанными сценами из семейной жизни царственной четы, и статуями, изображающими умершего фараона Тутанхамона, вошли жрецы храма Ра в Гелиополе. Их было трое, и все были одеты в белоснежные жреческие одежды с золотыми украшениями с избраниями фигуры солнечного бога Ра. В руках они держали посохи и на их лысых головах блестели капли пота. Видно было, что жрецы волновались.

Харибра, верховный жрец храма Ра, низко склонился пред троном царицы, а его товарищи пали ниц. Царица повела им подняться.

– Говорите, почтенные жрецы, с чем вы пришли ко мне, бедной вдове, потерявшей любимого мужа?

– В тебе, государыня, течет кровь великого Яхмоса. Кровь величайшей династии в истории страны Кемет! И ты не можешь об этом забыть.

– Я и не забывала об этом, почтенный Харибра. И я помню свой долг перед богами, перед страной и перед народом.

– Но тогда мы должны предложить тебе стать во главе Египта и править страной твердой рукой.

– Но разве пока я была в великом горе, страной не управляли? Разве великий чати моего мужа Эйе не управляет страной как и ранее? Еще мой отец доверял Эйе и мой муж полностью полагался на него. Что же вам еще нужно?

– Эйе не устраивает многих верных подданных фараона, великая госпожа обеих земель. И ты уже знаешь, что мы предлагали тебе взять власть в свои руки при жизни твоего мужа Тутанхамона. Но твой муж умер. Боги призвали его к себе. И теперь тебе стоит взять себе нового мужа и дать Египту нового фараона.

– И вы конечно уже выбрали мне мужа? – царица начала гневаться.