— И меня, и журналюгу, интересует один главный вопрос, ради которого, в частности, мы обратились к тебе. Кто тебя, такого умного и незаменимого, привлек к участию в этом мокром деле?

— Человек-Без-Лица, — коротко ответил паренек, — думаю, он и замочил вашего Германа.

— Брось заливать, — Рик еще хорохорился, но я заметил внезапно возникшее волнение в его глазах, — нехорошо, мальчик, старших обманывать. Особенно старших с пушкой.

И он приставил ствол лазерника к самой голове Пиявки.

— Я правду говорю! — специалист по прослушиванию завизжал как собака, которой наступили на хвост, — неужели думаете, что если меня убьете?…

— Не думаем, — Рик отвел ствол, — и все-таки, ты уверен, что это был именно Человек-Без-Лица?

— В отношении Человека-Без-Лица ни в чем нельзя быть уверенным, — философски изрек Пиявка, — скажу лишь то, что видел сам. Пожаловав ко мне в квартиру, он велел до минимума снизить мощность осветителей. Так, чтоб полумрак был. А когда мы разговаривали, он сидел в тени, там, куда свет не падал. И на нем был плащ с капюшоном, а капюшон закрывал лицо. Я и подумал…

— Правильно подумал, — вздохнув, согласился Ястреб, — ладно, Пиявка, считай, что в этот раз прокатило. Пойдем, журналюга, больше здесь ловить нечего.

— Кто это — Человек-Без-Лица? — спросил я у Рика, когда мы на лифте спускались на первый этаж жилого корпуса, в котором жил Пиявка.

— Что-то вроде местного уголовного фольклора, — пояснил тот, — у нормальных людей — Дед Мороз, Снежный Человек или очередной поп-идол, который давно скончался, но его до сих пор кто-то встречает живым. А вот у нас — Человек-Без-Лица.

— Фольклор, значит… — произнес я, не без труда перевариваю информацию, — и все-таки, чем этот Человек замечателен?

— А ты не понял? Человек-Без-Лица — величайший наемный убийца в городе. Да что там — на планете, а то и во всей Империи. В спецрайонах есть даже что-то вроде пословицы: «как Человек-Без-Лица поработал». Это значит: кто-то пал жертвой Большой Игры, сработано чисто, концы в воду, а легавые, соответственно, могут отдыхать. Человека-Без-Лица невозможно поймать, и, тем более, привлечь к уголовной ответственности. Настолько чисто он работает. Но не это самое дерьмовое в данной ситуации.

— А что? — осведомился я.

— А то, что так называемый «фольклор» оказался правдой. Этот неуловимый и безжалостный убийца существует на самом деле, и не где-то на другой планете, а здесь. В нашем городе. И если он замешан в этом деле, нетрудно догадаться, кто станет следующей жертвой.

— То есть, ты боишься, — заключил я, — и, как говорят в ваших кругах, «выходишь из игры». Надеешься в уголке отсидеться.

— И да, и нет, — молвил Рик Ястреб, — да, я боюсь. И, да, надеюсь отсидеться, хотя этой надежды немного. Если Человек-Без-Лица решил тебя достать, прятаться бесполезно. Ну а насчет выхода из игры я еще не определился.

— Даже так?

— И денег хочется, и искать на разные части тела приключений как-то не тянет. Я свяжусь с тобой, когда решу.

— То есть, как я понял, ты еще не прочь подхалтурить на «нехилой сенсации», однако не собираешься больше помогать мне в поиске убийц Германа Ли. Рассчитываешь на то, что Человек-Без-Лица сочтет тебя неопасным и не тронет. Так?

— В общем-то, да. Ты, пойми, журналюга, если в дело вступает Человек-Без-Лица, значит, в нем замешаны такие люди, которым мы — на один зуб. Проглотят и не подавятся. А я… а мне жить все же больше хочется, чем умирать. Даже на Нэфусе. Что касается тюрьмы, и даже добывающего поселка, которым ты меня стращал… я согласен даже на такую, но жизнь. Так что не обессудь, журналюга.

— А ты не слишком наивен для человека с двумя судимостями? — ехидно поинтересовался я. Рик нахмурился и даже помрачнел.

— Ты о чем? — спросил он столь же мрачным голосом.

— Вроде все правильно рассчитал, а одного не учел. Ты можешь сидеть и дрожать, не лезть в это дело, и твой «фольклорный элемент» сочтет тебя неопасным. Может быть… Может быть тебе бы это помогло, действуй убийца самостоятельно. Но ты сам сказал: «такие люди», трали-вали. Допустим, Человек-Без-Лица счел тебя неопасным. Но «такие люди» ему говорят: нет, голубчик, он опасен уже тем, что «много знает». Это правда, ты действительно «много знаешь». Ты знаешь, что Германа убил не Игорь Сальваторе, журналист с Земли. Ты в курсе схемы, с помощью которой меня подставили. Наконец, ты знаешь, что Человек-Без-Лица — правда, а не выдумки пьяной уголты из бара «Ракуда». И «такие люди» решают, что «этого зэка» надо убрать хотя бы на всякий случай.

— Во-первых, не зэка, а ссыльного, — еще мрачнее поправил меня Рик, — а во-вторых, что ты предлагаешь? Конкретно? Только не говори, что нужно выводить на чистую воду и Человека-Без-Лица, и тех, кто его нанял.

Створки лифта бесшумно разошлись, и мы вышли в вестибюль жилого корпуса. В опустевшую кабину вошли: молоденькая девушка с, головой, украшенной неописуемым сооружением вместо прически, и старушка с пакетом продуктов. Старушка! Это в районе для ссыльных-то! А с виду — сама безобидность.

— Мне что-либо предлагать необязательно, — сказал я довольно жестко, когда в вестибюле никого кроме нас не осталось, — у меня есть главное — запись признания Пиявки в том, что это он меня оговорил. Других доказательств моей виновности, кроме этой анонимки, у полиции нет, так что я перехожу из категории «подозреваемый» в категорию «ошибочно обвиненный». Я мог бы сегодня предъявить запись и покинуть Нэфус, понимаешь? Да только, боюсь, поздно уже. Следователя на месте нет. Меня пока что держит только это обстоятельство, а также обещанная «нехилая сенсация», хотя я тоже не определился, что лучше: синица в руках или журавль в небе. Может, мне до такой степени обрыдла ваша планета, что я предпочту наплевать на твою сенсацию и поскорее удрать на Землю. Так что проблемы касательно Человека-Без-Лица и возможности быть обвиненным в убийстве Ли — твои и ничьи больше. Твои проблемы, ты и думай, как решить.

— Счастливый, — с нескрываемой завистью произнес Рик, — можешь покинуть эту галактическую задницу. Не то что я… Впрочем, о чем я говорю?! Или ты настолько тупой, что не понимаешь? Да если уж меня Человек-Без-Лица и его наниматели сочтут опасным, то что про тебя говорить? Ты, журналюга, опасен вдвойне! Знаешь то же, что и я, но вдобавок можешь раструбить об этом на всю Империю. Да тебе просто не могут позволить покинуть Нэфус — в смысле, живым. Тебя пришьют — либо по пути в участок, либо в космопорте, либо, соответственно, на борту космолета. Отсюда напрашиваются два вывода. Во-первых, мы с тобой, как говорится, скованы одной цепью. Пойдет ко дну один — пойдет и второй, за компанию. Во-вторых, тебе лучше делать то же, что и я.

— Не высовываться?

— Угу. И не махать своей записью в полиции. Легавые, скорее всего, тоже замешаны в этом деле, хотя бы частично. И должен заметить, что если мы будем сидеть тихо, есть маленький шанс, что костлявые руки Человека-Без-Лица до нас просто не дойдут. Если же мы будем и дальше копать под убийц Германа, шансов выжить у нас нет вообще. Усек?

— Допустим.

— Да хоть задопускайся, — в голосе Рика Ястреба чувствовалось раздражение, — кстати, в твоем случае вообще, лучшее, что ты можешь сделать — сознаться в убийстве Германа. Да-да, понятно, что ты никого не убивал. Ты знаешь, я знаю. Зато подумай, какой положительный эффект! Вопрос об истинных виновниках убийства снимается с повестки дня — раз. Тебя по сути дела прячут, хоть за решетку, хоть в поселок твой, добывающий — это два. Вряд ли даже Человек-Без-Лица сунется за пределы жилых зон, особенно на такой уродской планете. Кстати, по-моему, он этого и добивался, иначе зачем ему спектакль с анонимками?

— Умно, что не говори, — прокомментировал я с иронией и ставя в слове «умно» ударение на последнем слоге, — вот только поясни мне, не наделенному умом в той же мере, зачем мне тогда твоя «нехилая сенсация»? И тебе, потенциальному смертнику, деньги — зачем?