— Праааавильно, вали все на Гини… Не боишься, что в снах явится, за поклеп спросить? — шепотом осведомилась я, когда Май отправилась «освежиться».

— Тьфу на тебя, — рассердилась вила, — еще накаркаешь. Так ты хочешь, чтобы эльфочка с Мигеля проклятье сняла, или нет?

— Хочу, — не стала спорить я.

— Вот и сиди тихо, — отрезала вила.

К концу рассказа Май хлюпала носом:

— Беееееееееееедненький, а я его… топором!

— Ты просто подумала, что он меня убить хочет! Ты такая смелая, — утешала её я, гладя по короткой рыжей гриве.

— Но ему же было боооооооольно… Он такой беззащитный, его каждый обидеть может с этим проклятьем! — рукав моего халата, в который уткнулась Май, продолжал намокать.

— Жаль, что так и не нашлась бескорыстная дева, которая захотела бы ему помочь, — подмигнув мне за спиной у Май, скорбным голосом произнесла Лина.

Это было попадание в «яблочко». Через десять минут Май в халате на ночную рубашку, вооруженная лишь подсвечником со свечой, кралась в сторону спальни «несчастного вампира» старательно пытаясь не шуметь.

Мы с Линой, трезвые и сосредоточенные, шли сзади.

— Как ты думаешь, какие шансы? — спросила у меня Линарис.

— Примерно, как встретить динозавра, 50 на 50 — либо встретишь, либо не встретишь.

— А кто такой динозавр? — удивилась Лина.

Тут Май наконец добралась до двери хозяйских покоев и решительно зашла внутрь. Мы с Линой, не сговариваясь, устроились с ногами на ближайшем подоконнике за тяжелыми портьерами. Ждать пришлось дольше, чем мы рассчитывали. Наконец мы увидели Май, пробирающуюся обратно: волосы были взъерошены, глаза блестели, губы подозрительно припухли, халат был смят, а на лице принцессы блуждала восторженная улыбка. Мы с Линкой переглянулись и хихикнули.

Когда я добралась до своей комнаты, то просто падала от усталости. Линарис шагнула сквозь стену сразу же, как мы выбрались из нашей засады, вяло махнув мне на прощанье, и я ей откровенно завидовала. Но, видимо, боги этого мира не желали для меня тихого, спокойного сна: в приоткрытое окно я услышала весьма знакомые боевые вопли.

— Убью кошачье! — решила я, вооружаясь подсвечником, — вот сначала выясню, что происходит, и сразу убью!

Как я и предполагала — я, с моим человеческим слухом и скоростью, добралась до места потасовки последней. Прямо напротив парадной лестницы, припадая на передние лапы и яростно хлеща хвостом, демонстрировал дурное настроение и набор клыков верпум, против которого топталась весьма примечательная лошадь: угольно-черного окраса с огненно-рыжей гривой и хвостом, больше напоминающими пламя. Я всмотрелась повнимательней, и порадовалась, что не сказала про лошадь вслух — на морде «лошадки» красовался рог, которым это непарнокопытное пыталось поддеть моего наставника — при этом по рогу змеились ярко-рыжие молнии. Мои спутники во главе с хозяином дома столпились у резной балюстрады и заворожено наблюдали за потасовкой. К несчастью для зрителей, я мечтала о нескольких часах крепкого, здорового сна, поэтому решила разрушить столь впечатляющую мизансцену. Прошлепав ногами в атласных тапочках по лестнице и гравию дорожки, я подошла к месту битвы титанов, которые прекратили боевые действия, и лишь косили на меня глазами, перехватила правой рукой подсвечник поудобней, левой крепко ухватила Рамзи за шкуру загривка и лишь после этого осведомилась у единорога:

— В глаз хочешь? — и недвусмысленно махнула у него перед мордой подсвечником.

— Ч-ч-то? — удивился единорог, от неожиданности сдав задом, и плюхнувшись на свою единорожью задницу плаксиво взвыл, — Мииииигеееееель… что здесь происхооооодит, почему меня все обижааааааааают?!

— Лео, успокойся, — спешно приблизившийся к нам вампир говорил ласковым тоном, каким обычно успокаивают детей, — это ведь с твоей подачи начался кавардак, разве я не прав?

— Злой ты, Мигель, и бесчувственный, — обиделся единорог, неловко поднимаясь на все четыре ноги

Меньше всего мне хотелось выслушивать перепалку двух нелюдей, стоя на ветру в халате на ночную рубашку и тапочках, поэтому я повернулась к Рамзи и скомандовала:

— В мою комнату, живо! Там и поговорим, — вер, на удивление, беспрекословно подчинился.

Я отвесила поклон вампиру, буркнула:

— С Вашего позволения, — и, пристроившись за верпумом, двинулась в дом, искренне желая схватить оборотня за хвост и сказать ему пару ласковых за первым же поворотом коридора.

Впрочем, пока мы дошли до комнаты — весь боевой задор иссяк. Я затащила верпума в комнату, скинула халат и нырнула в кровать. Сил хватило только на то, чтобы в ответ на недоуменный взгляд Рамзи выдать указания:

— Если еще хоть кто-то ко мне сунется, пока я сплю — разрешаю сожрать. Ко мне на кровать не лезть — ненавижу шерсть на простынях, можешь взять вторую подушку и пойти на диван. И не думай, что я забуду о нашем разговоре — я его просто отложила.

И сон принял меня в свои объятья.

Разбудили меня все те же горничные. Бесспорно — у людей не самый острый слух, а вампиры двигаются бесшумно, но с тех самых пор, как Мишка впервые сделал попытки поползти, во мне включился датчик движения. Спать, когда юный, талантливый экспериментатор уже проснулся и тянется познавать мир, не слишком удачная идея: выспавшись, можно обнаружить, что на кухне из пятикилограммового пакета стирального порошка создан макет пустыни Гоби, на светлых обоях в коридоре твоей любимой помадой оставлены рисунки в примитивистской манере, а тебе в сумочку заботливое чадушко положило шоколадную конфетку без обертки. Поэтому, почувствовав, что в комнату кто-то вошел, я тут же открыла глаза. Верпума в комнате уже не оказалось, единственным напоминанием о том, что он оставался в моей комнате, оказались подушки — думочки, щедро раскиданные по дивану. Борьба за одевание закончилась вничью: мне удалось настоять на моем охотничьем костюме, но вот одеться самостоятельно мне так и не дали. Я чинно спустилась на первый этаж, собираясь проведать столовую, и остановилась, пораженная до глубины души открывшейся мне картиной. За тем же столиком, напоминающим шахматный, за которым вчера соперничали доктор Мануэль и Кристиан, сегодня, с задумчивыми мордами, сидели Рамзес и наш новый знакомый Лео. И если вид пристроившего голову на подлокотник и полулежащего в кресле Рамзи, время от времени вытягивающего к доске лапу, был уже почти привычен, то вид коня… вернее, единорога, пристроившего круп в кресло, и передвигающего фигуры мягкими лапами, похожими на кошачьи, вместо ожидаемых копыт, вызывал оторопь.

— Ээээээ… — не нашлась что сказать я, и выдавила дежурное, — С добрым утром!

Оба противника оторвались от игры и повернулись в мою сторону.

— Добррое, — муркнул верпум.

— Доброе утро, гемма, — голос у единорога оказался удивительно приятным, низким и бархатным.

— Вижу, вы преодолели вчерашние разногласия? — дипломатично осведомилась я, прикидывая, как бы потактичнее сбежать от этого психоделического зрелища в столовую.

— Да, вполне, — кивнул головой Рамзи, — это было досадное недоразумение.

— Я принесла свои извинения Рамзесу Янтарному, — подал голос единорог и сделал свой ход.

— Так что же это было? — полюбопытствовала я, отметив, что единорог-то у нас женского пола.

— Я испугалась, — услышала я тихий ответ, — а когда я пугаюсь, я начинаю вести себя агрессивно, вот как вчера.

— И часто Вы вот так вот пугаетесь? — уточнила я на всякий случай

— Нет, не часто. Но бывает. Именно поэтому мне надо в столицу — там есть специалисты, которые могут мне помочь. Могу я пойти с вами?

Я несколько опешила от развития событий, однако следующая фраза Лео не оставила мне выбора:

— О, прошу меня простить! Я так и не представилась. Лиона Огненная, единорог!

Я застонала про себя: рыжая грива, имя, имеющее недвусмысленное значение на моей родине, в конце концов — то, что единорожица при нашей встрече струсила, — все эти мелочи, как детали паззла, сложились в единое целое.