– Убит в сражении. Люди Унху вкрались к нему в доверие, чтобы погубить предводителей руси. Но новгородцы оказались хитрее и перебили их. Вместе с братом Апти.

Олоко помолчал, тяжело сопя и почёсывая подбородок.

– Откуда же тебе известны мысли брата Апти, если он мёртв?

– Я говорил с ним, когда русичи подошли к его городу. Подначиваемый людьми Унху, он сказал, что сдаётся, но на деле лишь хотел заманить новгородских вожаков к себе, чтобы перерезать им глотки.

– Выходит, он был неискренен с вами. А значит, лгал и тогда, когда обвинял Унху в смерти своего брата. – Олоко ухмыльнулся, довольный своей сообразительностью.

– О нет, светлый хонтуй, он говорил правду. Он верил в это, но слишком боялся кана, чтобы передаться руси. Я был на пиру, куда он пригласил лучших новгородских мужей. Я слышал, что он говорил русскому воеводе, когда люди Унху не могли подслушать его. Я переводил его слова.

– И ты хочешь, чтобы я поверил тебе?

– Поверь своему чувству. Что оно подсказывает тебе, вождь? Хочешь ли ты идти вместе с каном, который убивает своих гостей, или вместе с теми, кто предлагает тебе дружбу? Подумай ещё вот о чём. Ты – старейший из хонтуев, но при этом – не кан. Разве это справедливо? Русичи сделают тебя каном. Они убьют Унху и отдадут тебе его тамгу. Ты будешь править Югрой, и твои дети и внуки будут править Югрой. Подумай хорошо, о мудрый вождь. Хочешь ли ты облагодетельствовать свой род?

– Русь далеко, а Унху рядом, – уклончиво протянул Олоко.

– Сейчас русичи близко, а Унху дрожит от страха, надеясь только на крепость своих стен. Кто он без вас, хонтуев югорских племён? Чего достиг он? Разве это подвиг – перебить немногих данщиков? Разве за это дают канскую тамгу? Ты каждую зиму сражаешься с ненцами, но ты – не кан. А он перебил сто человек по всей Югре, и стал каном. Где справедливость? Подумай над этим, светлый вождь. Русский воевода предлагает тебе не только власть, но и земли. Ты будешь владычествовать над городами Унху и Апти. Разве это – не достойный подарок?

– Соблазнительно, – проговорил Олоко, слегка опустив морщинистые веки.

– Ты объединишь в своих руках земли трёх родов и станешь самым могущественным повелителем Югры – не только по званию, но и по сути. Никто не отважится бросить тебе вызов.

Хонтуй молчал, не поднимая век. Он чуть покачивался взад-вперёд, а Арнас бесстрастно сверлил его взглядом, почти уверенный в своём торжестве. Старик не мог не согласиться. Сколько ему осталось жить? Год? Два? А тут удача сама идёт в руки. Трудно устоять.

Наконец, Олоко произнёс:

– Видно, боги так хотят, чтобы я стал каном. Унху вызвал у них отвращение своими мерзостями. За смерть гостя в своём доме он должен ответить.

– Ты мудр в своём выборе, хонтуй, – ответил Арнас. – Но если ты хочешь получить в свои руки город Апти, то должен отправить туда воинов. В Югре много хонтуев, и все они готовы прибрать к рукам чужое.

– Ты прав. Я отправлю туда старшего сына.

– Я пойду с ним, чтобы русь не приняла твоих воев за врагов.

– Это разумно, – согласился Олоко.

Коричнево-серые столбы беломошника вздымались над застывшей еланью, пелена облаков излучала слабое сияние, словно сам Дажьбог – владыка белого света – спустился с небес и парил над землёй, едва касаясь её краями своей повозки. Откуда-то из глубин леса доносились робкие шорохи, слабое потрескивание, далёкое уханье. По узкой замёрзшей речке, извилисто петлявшей средь курганов и холмов, двигался санный отряд человек в сто. У воинов за плечами были большие луки, на коленях лежали колчаны, а щиты и доспехи были сложены на грузовые нарты, двигавшиеся отдельно. Воины не ждали нападения. Их головы были закрыты меховыми колпаками, лишь иногда кто-нибудь с любопытством поворачивал лицо, обозревая окрестности, и тогда можно было увидеть прищуренные смеющиеся глаза и сосульки в рыжих усах.

– Айдар! Айдар! – закричал Арнас из нарт, подаваясь вперёд. – Дальше идти нельзя! Опасно! Надо делать привал.

Сын Олоко обернулся, что-то сказал вознице. Тот остановил нарты. Вслед за ним остановились и остальные. Княжич выбрался из нарт, разогнул спину, поиграл плечами.

– Почему опасно? – удивлённо спросил он, озираясь.

– Нельзя, – ответил Арнас, тоже сходя на землю. – Дальше русичи выставили сторожу. Увидят нас, будут стрелять.

– Хм… Надо выслать вперёд разъезд, пусть он предупредит новгородцев.

– Ты прав. Я поеду с разъездом, а ты поджидай здесь.

– Так и сделаем.

Югорцы загнали нарты в лес, разожгли костры, вытряхнули из мешков мёрзлое мясо, а Арнас с четырьмя ратниками отправился на разведку.

Спустя короткое время, когда югорские ратники уже заканчивали трапезу и расслабленно грелись у костров, вокруг засвистели стрелы, а из-за деревьев повыскакивали бойцы в остроконечных шлемах с наносниками, с мечами и продолговатыми, суживающимися книзу щитами. Бой был скоротечен. Югорцы бросились к оружию, но их стиснули со всех сторон и принялись резать как свиней. Они пытались отстреливаться, размахивали горящими ветками, швырялись камнями, но всё было напрасно. Один за другим падали северные вои, пронзённые тяжёлыми мечами. Айдар с личной охраной пытался пробиться к нартам, схватил длинный сук, принялся орудовать им как оглоблей, но тоже упал, поражённый сулицей в грудь. Разбегавшихся югорцев ловили, рубили им головы. Спустя короткое время в живых не осталось никого.

Буслай удовлетворённо вытер снегом меч, вложил его в ножны и промолвил:

– Славно поработали, ребятушки. Навели шороху на нехристей.

Из леса на олене выехал Арнас. Невозмутимо обозрев побоище, он соскочил на землю и, отыскав среди убитых тело княжича, достал короткий нож и стал деловито сдирать с Айдара скальп. Ушкуйники содрогнулись, увидя такое.

– Ты что же это творишь? – спросил его Буслай.

Зырянин лишь сверкнул злыми глазами.

– Так нада. Боги хотеть.

Поражённый сотник умолк и отошёл в сторону.

Хонтуй Юзор ехал на длинных нартах, запряжённых четвёркой оленей, и уныло озирался по сторонам. Совсем скоро должна была появиться югорская столица, осаждённая новгородцами, и нужно было стеречься засад. Юзор был опытным воем, но с русичами ему сталкиваться не приходилось. Конечно, он встречал людей из-за гор: рабов, данщиков, промысловиков. Однако то были мирные люди, и хонтуй не знал, каковы они в бою. Он не считал их врагами. Опасность для него исходила с юга, от хантов, а не запада, где жили пугливые пермяки и гордые русичи. Семь лет назад, когда Унху, обуреваемый жаждой канской тамги, призвал всех хонтуев устроить облаву на русских емцов, Юзор удивился этой затее, но отказывать не стал. Переловил всех новгородцев, которых нашёл в своих владениях (а было их всего два десятка) и отправил к Унху. Пускай кан сам разбирается с ними. Юзор понимал, что русичи не простят насилия и когда-нибудь явятся отомстить. Унху это тоже должен был понимать. Но раз кан решился на такое, стало быть, верил в свои силы.

И вот русичи пришли за головой верховного владыки. Они прибыли издалека и, конечно, очень устали. Их было совсем не много – человек триста, может, меньше. Юзору донесли об этом охотники, шнырявшие в тех местах. Новгородцы разорили городок Апти и заперли кана в его столице. У них имелись мечи, железные доспехи и много оленей. А у югорцев – только свистящие стрелы, топоры да медные пальмы. Вместо панцирей латы из рыбьего клея, кое у кого кольчуга, а щитов нет вовсе. Да и зачем они в тайге? Только мешают лазить по густой урёме, сковывают движения. Против хантов и ненцев такое войско устоит, но вот против русичей с их сулицами, шестопёрами и клевцами – навряд ли. Понятно, зачем Унху созывал хонтуев. Русичей нужно бить всем миром, иначе они уничтожат югорских правителей по одному. Смущало другое: не слишком ли круто взялся кан сплачивать вокруг себя вождей? Новгородцам, конечно, надо давать отпор, но не захочет ли кан под шумок вознестись над прочими властителями земли Югорской? Не вознамерится ли, оправдываясь русской опасностью, провозгласить себя единственным главой всей Югры?