– Иду, – сказал он.

Что‑то сказав Сантою, он пошел с Арнольдом к замку. Арнольд хотел взять у него лук, но Саймон отрицательно покачал головой и улыбнулся.

– И далеко ты унесешь его, малыш?

Арнольд вытянулся во весь рост, и все равно оказалось, что лук в два раза выше, чем он.

– Я смогу его нести, милорд, честное слово!

– Не сомневаюсь в твоем усердии, – сказал Саймон, но лук мальчику не отдал.

Арнольд шел чуть позади Саймона, надувшись от обиды. Возможно, кому‑то это и показалось бы странным в характере Саймона, но он очень любил детей. Его пажи наперебой оспаривали друг у друга честь служить своему обожаемому господину, и каждый из них бывал по‑настоящему счастлив, увидев, что Саймон хотя бы только кивнул ему головой. А гордость самого маленького из них просто не знала границ, когда однажды Саймон поднял его и перенес через широкий ров на руках.

Тот малыш был сын Гаунтри, черноволосый кудрявый мальчуган восьми лет по имени Седрик. Своим столь высоким положением он был обязан собственному нахальству. Сначала он приставал к своему отцу, чтобы тот упросил Саймона взять его в пажи, но скоро понял, что отец не станет этого делать. Тогда он решил, что сделает это сам. И вот этот круглолицый бутуз с бойкими, веселыми глазами подкараулил как‑то Саймона на выходе из замка.

Помня, как сам он не так уж давно пришел к Фалку, Саймон от просьбы Седрика буквально растаял. С согласия Гаунтри он взял Седрика к себе в пажи, и этот ребенок, казалось, глубоко тронул как будто бы бесстрастное сердце Саймона. Во всем Бьювэллете это было единственное существо, которое могло позволить себе открыто не подчиниться Саймону. Как‑то раз Седрик на что‑то рассердился до слез и вовсю раскапризничался, и Морис Гаунтри с секретарем Бернардом Талмэйном застыли от удивления, увидев, что Саймон посадил ребенка к себе на колени и уговаривает Седрика, чтобы тот успокоился.

И вот теперь Седрик оказался персоной, принявшей гостей Саймона и занимавшей их приятной и серьезной беседой.

– Кто ты, мой юный мальчик‑с‑пальчик? – спросил Седрика Фалк.

– Я паж милорда, – степенно ответил Седрик. – Я сам пошел к нему служить.

Фалк разразился громовым хохотом.

– О, совсем, как в свое время Саймон! – воскликнул он. – И как тебе это удалось, скажи на милость?

– Я сам сказал милорду, что хочу быть у него пажем. И вот я паж. Милорд зовет меня «малыш».

Алан улыбался, ласково прижимая к себе ребенка.

– Что‑то непохоже такое на Саймона, – заметил он. – Ты любишь милорда?

– Да, сильно люблю, как своего папу.

Седрик помолчал, чтобы слушатели могли сполна оценить всю важность того, что он еще собирался им сказать.

– Я сидел у милорда на коленях, – гордо и чуть ли не торжественно сообщил он гостям.

– Пресвятая Матерь Божья! – сказал Фалк. – Что это нашло на нашего Саймона?

В этот момент вошел Саймон, и Седрик, выскользнув из рук Алана, вприпрыжку устремился к нему.

– Милорд, я принял гостей, и мой отец со мной, я предложил гостям кресла, но я не выполнил вашего приказания, – хихикнул озорник.

Саймон отдал Седрику свои стрелы.

– Отнеси их на место, маленький негодник, – сказал Саймон, – и смотри не вздумай ими играться!

Последним словам Саймона пришлось догонять убегающего рысцой Седрика. Затем Саймон подошел к Фалку и взял его руку в свою.

– Милорд, вы здесь более чем желанный гость, и вы, лорд Гранмер. Привет, Алан!

– Никогда и нигде не видел таких разительных перемен! – заверил Саймона Фалк. – Мы приехали повидаться с тобой и заодно взглянуть, как ты продвинулся в своих делах. И надо же – порядок, как в монастыре! Повсюду кипит работа, в то время как в твоем доме тихо и спокойно, как в могиле. Как тебе это удалось?

– Это было не так уж трудно, я нанес удар в голову беспорядка, избавился от его зачинщиков. Как дела в Монтлисе?

– Нам не хватает твоей твердой руки, – поморщился Фалк. – Но Алан делает, что может. Клянусь Богом, как подумаю, что какой‑то месяц назад здесь болтались одни только пьяные бездельники и плуты и все было в запустении, а теперь такие вот перемены – глазам не верю.

– А я не удивлен, – возразил Гранмер. – Узнав тебя, я был уверен, что через месяц ты добьешься своего. А что это за бутуз – твой очаровательный паж?

Саймон улыбнулся:

– Это сынок моего маршала.

– И ты этого постреленка сажаешь, говорят, к себе на колени, – съехидничал Алан.

– Уже рассказал. Было раз. Он раскричался, когда я отругал его за что‑то.

– Саймон, – прервал их Фалк, – прошу тебя, развяжи, наконец, язык, расскажи мне подробно про свои здешние дела и перемены.

– Непременно, сэр. Но если вы хотите услышать все как было, соблаговолите удалиться на время, пока мои слуги приготовят все необходимое к обеду.

– Да, конечно, так мы и сделаем, – кивнул Фалк, вставая с кресла. – Алан пусть останется с тобой, если позволишь.

Алан дружески взял Саймона за руку:

– Я останусь, нравится это тебе или нет.

– Ну конечно, оставайся! – сказал Саймон и увлек Алана за собою к выходу из зала.

Они вернулись как раз к обеду, и тут Саймон представил гостям своего управляющего, начальника стражи и всех остальных офицеров и служащих. Из‑за стола встали почти через три чвса, и Фалк сразу же отвел Саймона в сторонку для доверительного разговора.

– Саймон, дорогой, ты теперь совсем уже мужчина, – начал он издалека. – Хочу высказать тебе одну, мне кажется, хорошую мысль.

– Да, милорд?

Фалк слегка хлопнул Саймона по плечу.

– Послушай, дружище, имению необходима хозяйка, да и наследник! У меня есть идея выдать за тебя мою дочь Элен, хоть и и намеревался раньше выдать ее за сына Джона Балфри. Что скажешь на это?

Саймон плотно сжал губы, задумался.

– Сэр, я скажу, что благодарен вам за оказанную мне честь, но было бы лучше отдать вашу дочь Элен за Роберта Балфри, – ответил он.

– Она не нравится тебе? – Фалк, казалось, не верит Саймону. – Подумай, глупый мой мальчик, – она хороша собой, добра, да и приданое у нее немалое.

– Да, сэр, но она не любит меня, а я не чувствую любви к ней.

Фалк, похоже, был несколько обижен.

– Может, ты присмотрел себе невесту получше?

– Нет. Я нигде не ищу себе невесты. Я не люблю ни одну женщину и думаю, что останусь холостяком.

– Но это глупо, мой милый! – недоумевал Фалк, готовый уже, впрочем, смириться с неподатливостью Саймона. – Хорошая умная жена – это не так мало!

– Возможно. Не знаю, – сухо сказал Саймон. – Я не поклонник ни добрых, ни благоразумных женщин.

– Но Саймон! Ты ведь любишь детей!

– Люблю? – как бы самого себя спросил Саймон, казавшийся несколько озадаченным. – Н‑не знаю…

– Да любишь, чего уж там! Ну, взять хотя бы твоего паж мальчонку!

– Седрика? Да, я забочусь о нем, но чтобы у меня был такой сын?.. Не знаю… Нет, пожалуй…

– Ах, Саймон, Саймон, ты уходишь от сути дела. Пока я нахожусь у тебя, мне попалось на глаза этой малышни – твои пажей – гораздо больше, чем тебе их надо. Зачем их столько у тебя?

– Они… они нужны, от них есть… польза, – скорее промямлил, чем ответил Саймон. – Они передают мои поручения…

– И сколько же их у тебя? – допытывался Фалк.

– Шестеро, – сказал Саймон, которому этот разговор начинал досаждать.

– А на что одному человеку целых шестеро пажей? – стоял на своем Фалк.

– Я… я нахожу им дело.

– Полно! – усмехнулся Фалк. – Просто тебе нравится, что эта милая мелюзга вьется вокруг тебя.

– Нет, когда они надоедают, я отсылаю их от себя…

– Саймон, меня не обманешь. Любишь ты детей и для тебя же лучше заиметь своих собственных.

– Нет, – чуть ли не огрызнулся Саймон.

– А я говорю – да!

– Милорд, вы напрасно пытаетесь уговорить меня. Я не собираюсь жениться.

Фалк еще по инерции что‑то недовольно ворчал, но он слишком хорошо знал Саймона и больше ни на чем не настаивал.

– Ладно, будь по‑твоему. Но придет время, и ты признаешь, что я был прав и мужчина должен ввести в свой дом жену.