Я схватил дубинку и поспешил туда, откуда слышались голоса. Сапт и Фриц последовали за мной. Внезапно я увидел морду коня. Я поднял голову. Всадник, наклонившись к лошадиной шее, силился что‑то разглядеть на земле.

– Ты еще жив, Крафштейн? – спросил он.

Ответа не последовало, зато теперь я не сомневался, что передо мной был Руперт Хенцау. Я выпрыгнул из кустов.

– Ну, наконец‑то мы встретились! – воскликнул я.

Мне представлялась редкостная возможность разделаться с этим наглецом. Спутники его по ночной вылазке то ли ускакали, то ли были сражены в бою. Мы оставались один на один, и мне надо было только выбить у него из рук саблю. С минуты на минуту Сапт и Фриц поравняются со мной, и тогда Руперту останется либо сдаться в плен, либо погибнуть. Но Руперт рассудил иначе.

– О, да это наш дорогой лицедей! – внезапно завопил он и резко взмахнул саблей.

Я пригнул голову. Это спасло мне жизнь. Сабля опустилась на мою дубинку, и та разлетелась пополам. Я не стал испытывать больше судьбу и обратился в постыдное бегство. А в Руперта Хенцау словно дьявол вселился. Обернувшись, я увидел, как он пришпорил коня и на полном галопе прыгнул в ров. Сапт и Фриц посылали ему вслед выстрел за выстрелом, но ни одна пуля не причинила ему вреда. Ему, бесспорно, везло. Появись на небе хоть ненадолго луна, его изрешетили бы пулями. Тьма была его союзницей, и он успел заплыть за угол замка, где мы уже ничего не могли с ним сделать.

– Черт бы его побрал! – сквозь зубы процедил Сапт и усмехнулся.

– Был бы этот смельчак еще и честным человеком… – с сожалением проговорил я.

Мы сосчитали потери, Майкл понес ощутимый урон: Лоенгрем и Крафштейн лежали мертвыми. Но трое наших друзей тоже были убиты, и мы тяжело переживали их гибель. Все вышло совсем не так, как мы предполагали. И главное, мы упустили Руперта, а значит, нашу вылазку не удастся сохранить в тайне от Майкла. Словом, домой мы вернулись в самом подавленном настроении.

Глава XV. Беседа с искусителем

Если бы все это происходило в Англии, в наши распри было бы уже втянуто множество людей, ибо любой конфликт между представителями высших классов моментально собирает там множество сторонников и противников. Однако в Руритании на подобные вещи смотрят несколько по‑другому. Вражда между различными кланами тут иногда передавалась из поколения в поколение, и вмешиваться третьим лицам если не запрещалось, то, во всяком случае, считалось нежелательным. Но всему есть предел, и события, описанные в предыдущей главе, всколыхнули даже привычных ко всему руританцев. Это осложняло нашу задачу. Впредь приходилось соблюдать еще больше предосторожностей, чем прежде.

Смерть отпрысков целых пяти аристократических семейств нечего было и пытаться скрыть. Вот почему я, не медля, издал королевский указ, в коем сетовал на возросшее число дуэлей и налагал на них строгие ограничения. Документ составил канцлер, и получилось очень сурово и – одновременно – выразительно. Затем я послал официальное извинение Майклу, а тот, в свою очередь, удостоил меня вежливого ответа. Что ж, ничего удивительного! При всей разнице устремлений нас с Майклом объединяло одно: ни я, ни он не могли раскрыть свои карты.

Официальная часть была улажена. Теперь меня беспокоило самочувствие короля: он был так плох, что вынужденная отсрочка могла стоить ему жизни. Боялся я и другого: Майкл мог перевести короля в другое место. Но поделать все равно ничего было нельзя. Никто сейчас не решился бы нарушить перемирия. И я утешался лишь тем, что Флавия с восторгом отнеслась к моему закону о дуэлях. Она даже сказала, что я должен вообще запретить в стране это варварство.

– Потерпите до нашей свадьбы, – с улыбкой ответил я.

В результате нашего перемирия, как ни странно, город Зенда превратился в некую нейтральную зону, где жители замка и имения графа Станисласа могли чувствовать себя в полной безопасности. Разумеется, так было только в дневное время: ночью я не решился бы пробыть на улицах Зенды и нескольких минут. Зато я получил возможность прогуливаться по городу вместе с Флавией. Тут не обошлось без казуса. Однажды, когда мы с Саптом и Флавией прогуливались верхом, около нас остановилась карета, запряженная парой лошадей, и из нее вышел начальник полиции Стрелсау. Почтительно поклонившись, он сказал:

– Приказ вашего величества о дуэлях неукоснительно соблюдается в столице.

– Вы приехали в Зенду специально для того, чтобы доложить мне это? – удивился я.

– Нет, ваше величество. Я приехал сюда, чтобы выполнить просьбу английского посла.

– Вот уж не подумал бы, что английского посла может интересовать что‑нибудь в этом захолустье! – усмехнулся я. – Что же он тут ищет?

– Одного молодого человека весьма знатного рода. – объяснил начальник полиции. – Он пропал без вести. Ни друзья, ни родные вот уже два месяца не получают от него никаких известий. Но по некоторым сведениям можно предположить, что он находится в Зенде.

Флавия не очень внимательно слушала наш разговор, и все же я не решался посмотреть Сапту в глаза.

– Какие же сведения? – полюбопытствовал я.

– У этого молодого человека есть друг в Париже. Его фамилия Фезерли. Он‑то и уверяет, что молодой человек поехал в Зенду, а служащие железной дороги запомнили багаж, на котором стояло его имя.

– Как его зовут?

– Рассендилл, ваше величество, – ответил полицейский, и по его тону я сразу понял, что фамилия эта для него – пустой звук.

Кинув смущенный взгляд на Флавию, начальник полиции понизил голос почти до шепота и добавил:

– Полагают, что он поехал сюда вслед за дамой, ваше величество. Вы, может быть, слышали о мадам Антуанетт де Мобан?

– Вроде бы что‑то слышал, – ответил я и невольно посмотрел на замок Майкла.

– Она приехала в Руританию примерно тогда же, когда и этот Рассендилл.

Префект одарил меня многозначительным взглядом. Я понял его: он хотел поговорить со мной наедине.

– Сапт, – попросил я, – я поручаю вам ненадолго принцессу. Мне надо поговорить с префектом.

– Ну, – повернулся я к начальнику полиции, когда они отъехали на несколько шагов вперед, – что там у вас еще?

– Я вот о чем подумал, ваше величество. Если Рассендилл действительно увлекся этой дамой, а потом пропал и о нем уже два месяца ничего неизвестно… – И, не договорив, начальник полиции бросил выразительный взгляд на замок.

– Вы правы, эта дама там, – спокойно ответил я. – Однако не думаю, чтобы Рассендилл тоже жил в замке.

– Но, ваше величество, – едва слышно прошептал он, – герцог не выносит соперников.

– Тут я с вами согласен, – совершенно искренне ответил я. – Но не слишком ли вы сгущаете краски?

Он виновато развел руками. И тут я шепнул ему:

– Дело действительно серьезное. Возвращайтесь в Стрелсау…

– Но, ваше величество, если улики навели нас на верный след?..

– Возвращайтесь в Стрелсау, – повторил я. – Скажите послу, что напали на след, но вам требуется еще неделя срока. А я сам займусь этим.

– Посол очень торопил меня, ваше величество.

– Постарайтесь убедить его, что надо набраться терпения. Сами ведь понимаете: если подозрение подтвердится, придется действовать очень осторожно. Мы не можем допустить скандала. Вы должны сегодня же вернуться в столицу!

Он покорно поклонился, а я, испытывая большое облегчение, догнал своих спутников. Теперь розыски моей скромной персоны приостановятся минимум на две недели. Начальник полиции даже сам не предполагал, насколько приблизился к истине. Стоило ему начать поиск – как это могло бы повредить королю! Вот почему я не уставал посылать в душе проклятия Джорджу Фезерли – этот болтун едва не погубил весь мой план.

– Итак, с делами покончено? – спросила Флавия.

– Все в порядке, – ответил я. – А потому предлагаю повернуть назад. Иначе мы окажемся во владениях моего брата.

Мы и впрямь почти подъехали к замку. Остановившись, мы немного полюбовались крепостными стенами и живописной дорогой. Именно в этот момент на дорогу вышла похоронная процессия.