— Коли уж ты заговорил, как персонаж фильма в гоблинской озвучке, — ледяным тоном произнесла Диана, — моя психотерапия и в самом деле подняла тебе настроение. Чересчур подняла…

Она демонстративно отвернулась.

Лесник вздохнул, шутка и в самом деле получилась неудачная. Если вообще бывают удачные шутки в таких местах… Он достал из кармана плоскую металлическую фляжку, встряхнул — увы, пусто.

Стоявшая спиной к напарнику Диана, тем не менее, прекрасно поняла значение еле слышного звука.

— Уймись, алкоголик! Кто вылакал все запасы «смирновской» в «Старом Кацмане»? А еще мне очень любопытно, куда делся спирт из компаса в рубке «Ариты»? И когда ты успел растратить все командировочные, хотелось бы знать? Почему мне пришлось всучать Андерсону резаную бумагу? Уж на аванс-то за фрахт «Ариты» нам вполне хватало.

— Какой-такой спирт?! – дурашливым голосом возопил Лесник. — Понятия не имею, не видел никакого компаса, не трогал никакого спирта, да и было его там совсем чуть, меньше стакана — испарился, не иначе. Спирт, если верить химикам, — жидкость летучая!

Он намеренно нес полную ахинею, рассчитывая обойти скользкий вопрос о командировочных. Незачем Диане задумываться, на что напарник истратил и в самом деле изрядную сумму. Совершенно незачем.

— Утомил… Или ты начинаешь работать, или на ближайшем заседании Капитула встанет вопрос о твоем морально-бытовом разложении!

— Да я на твой Капитул… — начал было Лесник, но закончил совсем иным тоном:

— Пойдем-ка отсюда, да побыстрее… Здесь мозги идут вразнос, и не только из-за гнетущей обстановки. Что-то не хочется, как лейтенант Харпер, лежать на койке и пускать слюни…

Напарница, похоже, собралась что-то возразить, но в этот момент сверху донесся басовитый голос корабельного гудка, а затем — лязг металлических ступенек под торопливыми шагами.

Лесник бросился к выходу, Диана — за ним.

На верхней палубе они увидели шкипера Андерсона — отчаянно вопящего и размахивающего руками.

Чуть позже обнаружилась и причина столь странного поведения Андерсона. Пока он занимался обследованием брошенного корабля, его траулер отдал швартовы и теперь, рокоча дизелем, задним ходом медленно отваливал от эсминца. Очевидно, кому-то на борту «Ариты» очень захотелось самому занять место шкипера.

Вскоре рыболовное судно скрылось в тумане, а через некоторое время утих и рокот мотора. Шкипер Андерсон закончил извергать проклятия ему вслед и, сверкая налитыми кровью белками глаз, обернулся к Леснику и Диана.

— Это была моя коробка! Черт вас раздери, моя коробка! А теперь они бросили нас здесь, а сами слиняли. Конечно, это все проклятый Гросс подстроил. Он давно зарился на мою долю, так сейчас она вся и достанется ему. А виноваты во всем вы! Вы затащили меня сюда, на эту проклятую ржавую посудину, где мы все и отбросим копыта! Здесь ведь даже не осталось ни одной нормальной человеческой шлюпки, на которой мы могли бы уплыть!

— Успокойтесь, капитан! — Лесник попытался положить руку на плечо Андерсону, но тот вырвался и отскочил назад. — Сейчас мы поднимемся в рубку, наладим рацию и пошлем сигнал бедствия. Уверен, что не позднее чем через пару-тройку часов кто-нибудь да откликнется…

Но сначала они отправились к хроноустановке — благо ее местонахождение долго вычислять не пришлось.

Про город Санкт-Петербург, построенный волей страдающего эпилепсией царя в болотистом месте у неспокойной шведской границы, скептики и недоброжелатели говорили: по меньшей мере странно размещать сердце Империи под кончиком ногтя. Если считать сердцем «Тускароры» хроноустановку, размещена она была не менее странно. Хотя и не под ногтем — корму судна обычно соотносят с другой частью человеческого тела.

Получив в свое распоряжение эсминец, ученые перестроили его весьма радикально. Срезали и демонтировали немалую часть оборудования и надстроек кормы, разместив там новую надстройку, совершенно не вписывающуюся в общий вид корабля.

Полукруглая приземистая башня казалось монолитом из металла — ни иллюминаторов, ни дверей, ни люков… Антенны и вентиляционные отверстия тоже отсутствовали… Металл, судя по цвету, оказался каким-то сплавом на основе титана. А судя по звуку, каким надстройка отзывалась на стук, был преизрядной толщины.

— Попробуем подобраться снизу, — предложила Диана. — Как-то ведь они туда попадали…

— Харпер, похоже, попасть внутрь не сумел, — скептически отозвался Лесник. — А ведь наверняка должен был попробовать отключить дьявольскую машину, убившую его товарищей.

Тем не менее они попытались.

— Чувствую себя персонажем голливудского боевика, — сказала Диана спустя полчаса, кивнув на сканирующую камеру. — Так и кажется, что сейчас загремит этакий механический голос: «Несанкционированное вторжение! Несанкционированное вторжение! Система самоликвидации активирована! Осталось тридцать секунд! Двадцать девять! Двадцать восемь!»

Лесник сказал с улыбкой:

— Но ведь мы, как и положено уважающим себя суперменам, сумеем выдернуть нужный проводок из бомбы за четверть секунды до взрыва, не так ли? А пока…

Он подпрыгнул, с хрустом отломил камеру от кронштейна.

— Так лучше?

— Значительно.

Подобные устройства уже встречались им в других помещениях «Тускароры» — не функционировавшие. Эта же исправно поворачивалась туда-сюда — ни дать, ни взять бдительный часовой, знающий: задремав на сторожевой вышке, можно проснуться с перерезанным горлом. В ярко освещенном, безлюдном и безмолвном до эха коридоре безостановочное движение камеры и в самом деле производило гнетущее впечатление.

Ясно одно: у хроноустановки имеется автономный источник питания. Вполне возможно — ядерный реактор. Излишки же его энергии покрывают нужды других систем корабля… Покрывают лишь частично — именно поэтому аппаратура, освещение и прочие потребители на восемьдесят процентов обесточены.

Они сделали еще несколько десятков гулких шагов, свернули за угол — и вновь уперлись в преграду. Сплошная стена перекрывала коридор — из того же металла, что и кормовая надстройка.

— Господа хронофизики надежно отгородились от мира… — вздохнул Лесник. — Может, там у них одна лишь автоматика, не требующая присутствия человека? Похоже, все коридоры так вот запломбированы. Остается последний вариант: вентиляционные шахты, если в них удастся протиснуться. Но, боюсь, не удастся. Лишь голливудские супермены гуляют там вольготно, как по проспекту.

— При чем тут шахты? Даже если там и в самом деле сплошная автоматика — должны же как-то попадать внутрь ремонтники в случае поломки? Надо искать.

Они поискали еще. И нашли: в очередной перегородившей люк пломбе виднелась овальная дверь. Ни ручки, ни штурвала — лишь квадратная панелька с рядами кнопок, не промаркированных ни буквами, ни цифрами. Рядом — узенькая горизонтальная щель в несколько сантиметров длиной.

А у двери лежал человек. Мертвый человек.

И сжимал в мертвой руке газовый резак…

Никаких следов насильственной смерти они не обнаружили — и кости, и мумифицированные кожные покровы в целости и сохранности. Но отчего-то же умер человек, собиравшийся грубыми механическими способами добраться до хроноустановки — лишь собиравшийся, на двери ни малейших следов работы резака нет. И Лесник весьма сомневался, что причиной смерти горе-взломщика стал сердечный приступ.

Диана покрутила вентиль на одном баллоне, укрепленном на спине мертвеца, на другом… Шипение газа не раздалось. Пустые.

— Хотела повторить эксперимент этого бедняги? Не стоит… Наверняка тут имеется защита от любителей ломать двери.

— Что-то я не вижу отверстий, из которых может вылететь что-то смертоносное, — усомнилась Диана.

Но не стала спорить и настаивать на поисках запасных баллонов к автогену.

— Давай-ка лучше займемся рацией, — предложил Лесник. — Есть у меня одна идея…