— С чего начнем? — спросила Диана.
— Для начала обследуем рубку и ходовой мостик, — сказал Лесник. — Там должны остаться судовые документы — журнал, маршрутные карты. Если, конечно, они еще использовали бумажные носители… Вернее, если еще будут использовать… Тьфу, сам черт ногу сломит с этой свистопляской времен…
Они медленно двинулись в сторону рубки — насколько понимал Лесник, именно она располагалась за огромным обзорным иллюминатором из непрозрачного снаружи стекла. По пути пытались открыть все ведущие внутрь надстроек люки — большинство из них оказалось не заперто, но три не поддались усилиям агентов.
Нигде не было видно ни души — ни живой, ни мертвой. Следов торопливого бегства тоже не наблюдалось. Создавалось впечатление, что команда корабля просто внезапно исчезла вместе со своими вещами — за исключением тех восьми человек, что успели погрузиться в спасательную шлюпку.
В рубке эсминца было пусто. На взгляд неспециалиста, здесь царил почти полный порядок — за исключением того, что обе двери на мостик были распахнуты настежь и по помещению гулял холодный сырой ветер. Сколько лет он здесь гулял?
Как выяснилось, моряки — народ весьма консервативный. И останутся таковыми десятилетия спустя… Судовой журнал оказался бумажным. Точнее сказать, почти бумажным, — страницы изготовлены из очень похожего на бумагу пластика. Лесник подозревал, что эта псевдобумага не горит и размокает в воде, но ставить над ней опыты времени не было…
Навигационные карты — из того же материала — лежали там, где и должны были лежать, — на штурманском столике. Если, конечно, оснащенный двумя дисплеями предмет меблировки и самом деле был штурманским столиком.
Лесник склонился над картой, внимательно разглядывая ее. Ломаная красная линия, отмечавшая курс, тянулась от атлантического побережья США на северо-восток и обрывалась возле берегов Гренландии, засечки и цифры отмечали места изменения курса. И никаких намеков, что «Тускарора» направлялась в Северное море…
Судовой журнал принес мало интересной информации. Последние страницы содержали только сообщения о маршруте корабля и дежурные приказы. Ни одной радиограммы, ни единого информативного сообщения… Но последняя запись — от 23:37 16 июня 2046 года — вызвала изумление Лесника. Сначала аккуратным почерком: «Приступили к выполнению инструкции по плану «F».
И чуть ниже неровные, скачущие буквы, начертанные явно другой рукой: «Железная Кандолиза спятила! Господи, помилуй нас…»
Возможно, более интересная информация обнаружилась бы на предыдущих страницах, однако в этот момент Лесника отвлек голос Дианы. Он обернулся.
Напарница стояла, нагнувшись над неким предметом, лежавшим в углу. Лесник направил туда луч фонаря. Предмет оказался позеленевшим от времени медным рогатым шлемом достаточно примитивной формы — несколько напоминавшим каску русской армии образца 1915 года. Но найденная Дианой деталь амуниции явно надевалась на голову гораздо глубже, закрывая почти все лицо — для обзора служили две крестообразно расположенные прорези. Шлем не раз побывал в деле: несколько глубоких вмятин и обломанный рог неопровержимо о том свидетельствовали.
— Древние скандинавы… — негромко произнесла Диана. — Шлем какого-то конунга. Значит эта, как выражается Андерсон, «лоханка» и в самом деле проваливалась в прошлое как минимум на тысячу лет… А может быть, и гораздо глубже… Наверняка драккар викингов потерпел крушение, иначе бы они разграбили здесь всё, что только можно.
— Викинги и их конунги здесь не при чем, — безапелляционно заявил Лесник. — Историки давно доказали, что викинги никогда не носили рогатых шлемов — к чему им совершенно нефункциональное украшение из дефицитного в те времена металла? Впервые такие шлемы появились в карнавальных костюмах германских студентов девятнадцатого века.
Диану авторитет корифеев исторической науки не смутил.
— Если факты противоречат теориям, — заявила она, — то верить надо фактам. Или ты для поддержания престижа академиков станешь утверждать, что здесь побывали студенты в карнавальных костюмах?
Вместо ответа Лесник без всякого почтения к древности ухватил шлем за рог.
— Что-то больно легковесный для меди. Ну-ка, ну-ка… Конечно, стоило ожидать…
Изнутри на затылочной части шлема имелись надписи на трех языках:
MADE IN CHINA
FABRIQUE EN CHINE
HECHO EN CHINA
Судя по следам пепла, амуниция конунгов использовалась в качестве самой банальной пепельницы.
По узкому металлическому трапу Лесник и Диана спустились на нижнюю палубу. Андерсон тоже потащился за ними. Юный Торстен остался на мостике, сказав, что будет дежурить. Лесник заподозрил, что парнишке просто хочется полазать по военному кораблю и засунуть любопытный нос во все щели, однако он не решается заниматься столь откровенным мальчишеством в присутствии посторонних.
Жилая палуба оказалась узким тесным коридором, по обе стороны тянулись одинаковые двери, ведущие в кубрики. Здесь было темно, холодно и сыро.
А еще казалось — в этой части корабля прошли долгие годы, если не десятилетия…
Луч фонаря вырывал из темноты ржавые потеки на переборках, облупившиеся номера кают и прозрачные крышки осветительных плафонов — освещение не работало, ни основное, ни аварийное… Открыть первую дверь не удалось, однако вторая распахнулась от легкого прикосновения. Лесник первым протиснулся в узкий проем, посветил фонариком, и…
И встретился наконец с экипажем «Тускароры».
Двухъярусные койки были заполнены мертвецами. Мумифицированные тела лежали ровно и аккуратно, будто моряки даже не успели проснуться по сигналу тревоги — да и был ли он, этот сигнал? Одинаковые флотские одеяла, оскаленные рты, провалившиеся носы и пустые глазницы. Иссохшая кожа на лицах, кистях рук и открытых участках кожи.
Сзади удивленно присвистнула Диана. Лесник сделал шаг вперед, водя лучом фонарика по сторонам. Железные переборки и низкий подволок кубрика были не просто покрыты слоем ржавчины — коррозия проела их почти насквозь. Он вынул нож, ткнул в переборку — лезвие почти без сопротивления пробило путь в соседнее помещение…
Сколько же надо времени, чтобы все так проржавело? Тут счет уже явно шел на века…
Застыв на месте, он повторил опыт, ткнув ножом у своих ног — появилось нехорошее подозрение, что разгуливать здесь не стоит: можно отправиться на нижний ярус корабля прямиком, без помощи трапов…
Подозрение не подтвердилось. Опора достаточно прочная… И то ладно.
— Не бывает такого, — негромко сказала Диана.
— Чего не бывает?
— Чтобы так мумифицировались тела, нужен особый микроклимат, с минимальной влажностью — что исключает коррозию металла…
— Не бывает — но факт налицо, — вздохнул Лесник. — Загадка природы… Можешь обратиться за разъяснениями к столь не любимым тобой академикам. Скажи спасибо, что борта «Тускароры» в относительно приличном состоянии.
— Ты, наверное, хотел сказать: надводная часть бортов? — невинным тоном осведомилась напарница.
— Умеешь ты вдохнуть оптимизм, поднять настроение…
Прикоснувшись к одному из одеял, Лесник убедился, что оно истлело почти до трухи. Неосторожное движение — и свисавшая с правой койки кисть одного из мертвецов отвалилась и, упав на пол, рассыпалась на несколько частей — даже связки успели истлеть.
Место не просто было неприятным — отчетливо давило на психику. Хотя, казалось бы, трупов в своей работе Лесник навидался… Но этот проржавевший коллективный саркофаг вызывал навязчивое желание: поскорее уйти и никогда не возвращаться.
— Что ты там ищешь? — нервно спросила Диана, не приближаясь к койкам с мертвецами. Диана — и нервы?! Чудеса… Не бывает. Лесник повернул к напарнице лицо и улыбнулся — в свете фонаря его улыбка смотрелась ничуть не лучше ухмылок обитателей кубрика.
— А что попадется, то и ищу. Часы, коронки, обручальные кольца… Золотишко, сама знаешь, не ржавеет…