— Повременю, пожалуй… Что-нибудь еще нашлось?

— Вот, взгляни.

Диана взяла в руку протянутый Лесником предмет. Это оказались ножны от какого-то клинка — деревянные, с широкой стальной обоймой, не тронутой ржавчиной. По верхней полоске металла шла гравировка. Диана вгляделась в изображение.

— Орел со свастикой… И две рунические молнии!

— Угу, — подтвердил Лесник — Ножны от форменного эсэсовского кортика. Причем изготовлены из дерева, а не из пластика — довоенная партия. А выглядят, словно вчера сделаны.

— Выходит, наш Зигфрид и в самом деле чистокровный ариец?

— Ариец — в смысле немец? Возможно, что и нет. Но скандинавов нацисты тоже числили арийцами и охотно брали в ведомство Гиммлера, дивизии СС «Норд» и «Викинг» как раз из них и формировались… Эсэсовец с ноутбуком — оригинально, согласись?

— Включить не пробовал?

— Не стал рисковать. Вполне может стоять суровая система защиты, как на наших персиках, — нажмешь не ту кнопку, и случится большой бабах…

— Ничего, спецы из «Трех китов» разберутся, им не впервой.

Лесник помолчал, странно поглядывая на Диану. Потом медленно произнес:

— Давно хотел сказать… Наших спецов здесь не будет. И Юзефа не будет. И вообще никого из Конторы не будет.

— Думаю, шеф со всей командой уже в Эсбьерге, — усмехнулась Диана. — И не станет связываться с рыбачьими суденышками, воспользуется вертолетами, едва рассеется туман.

— Воспользуется… И будет впустую кружить над морем.

— Не блефуй, бесполезно. Мы в нашем времени. У бедолаги Торстена был с собой карманный транзистор, и я попросила на время… Проверяла совсем недавно — FM-диапазон буквально нашпигован музыкой и новостями. Мы в нашем времени.

— Па-а-анятно…

Лесник замолчал. Ему действительно многое стало понятно.

Затем он назидательно произнес:

— Чтобы найти что-то, надо пересечься с этим «чем-то» не только во времени, но и в пространстве. Юзеф не найдет «Тускарору», попросту не успеет. Координаты, которые я при тебе сообщил Андерсону в «Старом Боцмане» — ложные. Лишь в море, едва оставшись со шкипером наедине, я назвал ему истинный район поисков. Не знал и не знаю, зачем тебя приставил ко мне обер-инквизитор, но я учитывал все возможности.

— Дурак… Никто меня к тебе не приставлял, сама напросилась. И в другом дурак… Я понимаю, у тебя СКД-вакцинация так развила чувство ориентировки на местности, что не заблудишься ни в тайге, ни в пустыне, но неужели ты никогда не слышал про существование системы глобального позиционирования? Проще выражаясь — GPS? На море эта штука выдает координаты так же исправно, как и на суше.

Диана вынула из кармана и продемонстрировала упомянутый приборчик — никакого, дескать, блефа.

Ответить Лесник не успел.

Мир вокруг исчез.

Уже через час назначенная в абордаж команда полным составом собралась неподалеку от оружейной кладовой — на правом борту под рострами, позади второй дымовой трубы. Лейтенант Новосильцев вполголоса отдавал какие-то приказы; Старцев, не слишком прислушиваясь к нему, придирчивым взглядом изучал собравшихся.

С матросами все было в полном ажуре: все, как на подбор, бравые и крепкие ребята. Выходили по одному из кладовой, вооружившись трехлинейками с примкнутыми штыками. У каждого на стянувшем бушлат ремне, помимо подсумков с обоймами, — висела револьверная кобура. «Правильно, — мысленно похвалил Старцев. — Дойдет дело до абордажа — в тесноте корабельных помещений громоздкая мосинская винтовка не слишком-то удобна…»[6]

Сам капитан-лейтенант в кладовую не пошел, захватил из своей каюты два одинаковых кольта-самовзвода с укороченными стволами, да рассыпал по карманам пачку патронов. После недолго своего увлечения автоматическими пистолетами — и в самом деле, при той же убойной силе более пригодными для скрытного ношения и быстрее перезаряжавшимися, — Старцев вновь вернулся к более надежным револьверам: не так давно, в Одессе, перекос патрона в браунинге чуть не обошелся слишком дорого, смерть просвистела в полувершке от виска…

— Наганы «солдатские»? — спросил он у выходивших из кладовой моряков.

— Офицерские, вашскобродие! Не поскупился Зиновий Петрович! — молодцевато отрапортовал высокий широкоплечий унтер-офицер, окладистой черной бородой напоминавший покойного государя-миротворца Александра Третьего. За поясом у гиганта красовался отнюдь не наган, но огромный револьверище — наметанным глазом лейтенант опознал 4,5-линейный флотский «Галан», стреляющий патронами на дымном порохе.

Сочетание колоритной внешности со старинным оружием, четверть века назад снятым с вооружения, заинтересовало Старцева, и он решил познакомиться с моряком поближе.

— Палубной команды боцман Кухаренко, вашскобродие! — доложил гигант в ответ на его вопрос. — Рево́львер? А что рево́львер? Он у меня еще с туркестанских времен. Хорошая пистоль, надежная…

В ответ на просьбу капитан-лейтенанта он вытащил револьвер из-за пояса и протянул офицеру. Старцев с интересом взвесил «пистоль» в руке, взвел курок, направив ствол на море. «Галан» имел немалый вес, а отдача при таком калибре запросто могла бы вывихнуть или сломать руку неопытному стрелку — особенно если боцман по старинке использует патроны, снаряженные черным дымным порохом. Современный бездымный порох «не так сердито стреляет» — как выражаются бывалые солдаты, успевшие повоевать еще винтовками Бердана…

— Не верю я нонешним пукалкам, что наганам, что этим мериканским смитвесонам, — сказал боцман, как бы отвечая на незаданный вопрос. — Пуля с ног валить должна, так, чтоб супостат не тока что подняться — вздохнуть уж больше не смог. Вот тогда на душе спокой полный: не оклемается вражина и в спину тебе не пальнет…

Лейтенант улыбнулся этим словам, перевернул револьвер, заглянул в каморы… Ого! На свинцовых головках пуль виднелись аккуратные надрезы — крест-накрест. Действительно, не оклемается и не пальнет…

— А ты знаешь, что пули «дум-дум» запрещены Гаагской международной конвенцией девяносто девятого года? — спросил Старцев боцмана. Тот не смутился:

— Так то ж международной! А мы-то в Туркестане, на своей землице басурманов мирно жить учили…

Из дальнейших расспросов выяснилось, что Кухаренко служит уже второй срок, а первый он проходил в Туркестанском крае, на одной из канонерок Амударьинской флотилии. Из отрывочных реплик следовало, что «десантные операции» стали для него там делом привычным — мобильные отряды моряков постоянно использовались местным командованием для операций против разного рода разбойников и мятежных сарбазов.

Старцев, по въевшейся своей привычке контрразведчика отмечать все несообразности , обратил внимание на маленькую странность: речь Кухаренки, несмотря на фамилию, ничуть не напоминает мягкий малороссийский выговор, скорее характерна для уроженца Вологодской или иной северной губернии, с нажимом на «о»… Однако же не стоит ударяться в параноидальную шпиономанию, вполне безобидных причин тому может отыскаться множество. Однако поговорить по душам с боцманом еще придется — жизнь приучила не оставлять за спиной ничего непонятного.

— Кухаренко! — неожиданно окликнули неподалеку. Боцман резко оборвал свою речь и обернулся. К ним подошел мичман Казакевич, неся в руках некий длинный и тяжеловесный сверток.

— Держи, мо́лодец! — сказал он, вручая боцману свою ношу. — Адмирал приказал выдать именно тебе.

В свертке обнаружилось ружье-пулемет Мадсена — немного знакомое Старцеву устройство. Ограниченная партия этих скорострельных игрушек была закуплена в Дании, проводились полевые испытания и рассматривался вопрос о принятии на вооружение, — но дело так ничем и не окончилось. Позиция высших военных и морских чинов оказалась проста: да, конечно, солдат, вооруженный таким легким и мобильным пулеметом, равен по огневой мощи целому взводу. Так ведь и патронов изведет в бою, как целый взвод! Чем остальным стрелять прикажете? В общем, повторилась история с «солдатскими» наганами, когда скорострельность неплохого револьвера намеренно ухудшили, лишив рядовых возможности стрелять «самовзводом» — все ради той же святой экономии патронов… Старцев знал, что лучше всего отрезвляют подобных «экономов» позорные поражения, вроде крымского, — но до чего же не хотелось, чтобы нынешняя компания послужила для их отрезвления…