Нет уж, горбатиться за гроши — не для Свена Гросса. Куда больше можно заработать, доставив из точки А в точку Б очень компактный груз — небольшой ящик, содержимым которого лучше не интересоваться, если мечтаешь дожить до почтенной старости. Принять груз в точке А с надувной моторной лодки, сгрузить в точке Б на такую же лодку (в прибрежных водах уже другого государства, разумеется) — и в кармане сумма, которую в жизни не заработать, перевези ты хоть дивизию вонючих азиатов…

Честно говоря, Гросса абсолютно не волновало, сумеет ли Андерсон выбраться из той плавучей ловушки, в которую угодил из-за собственной глупой жадности. Выберется — и что? Донести на компаньона полиции все равно не решится… А суммы, что заработает завтра Свен, ему как раз и не хватало, чтобы приобрести собственную «коробку», благо цены на них в Эсбьерге совсем не высоки.

До «Боцмана» оставалось меньше квартала, когда из-за угла пустынной улочки вынырнули две фигуры в темном. И устремились прямиком к Гроссу. В руке у одного что-то опасно блеснуло.

Придурки-наркоманы ищут на дозу, решил Свен. Обычное дело в прилегающих к порту закоулках… В подобных ситуациях старший помощник не привык теряться, благо ростом и силой природа не обидела. Демонстративно размахнулся левым кулаком, прикрывая корпусом кнопочный нож, вынутый правой рукой из кармана. Наркоши ему, похоже, попались в последней стадии, с трухой вместо мозгов, — перли вперед напролом, по-дурному, не делая попыток хоть как-то защититься от грозившего удара.

Гросс даже не стал открывать нож. Его ботинок устремился в челюсть ближайшего придурка — натренированным, рассчитанным движением, и…

Того, что случилось дальше, Гросс осознать не успел. Нога прорезала воздух, не встретив ожидаемой цели, тут же что-то хрустко ударило чуть выше левого уха — и в лицо Свену полетел мокрый асфальт, окрасившийся отчего-то в розовый цвет.

Чуть позже, шагая неведомо куда с заломленной назад рукой, старший помощник кое-как выстроил версию происходившего. Конечно же, все дело в завтрашнем грузе, пропади он пропадом! Доводилось краем уха слыхать о секретных подразделениях спецслужб, борющихся с наркомафией далекими от закона методами. Думал — выдумки желтой прессы, а вот поди ж ты… Он расскажет, конечно же расскажет всё! Сдаст и отправителей, и получателей проклятого ящика, и сделает, что ему сейчас скажут… Станет добровольным помощником правосудия, ведь всего лишь за намерение стать наркокурьером уголовная статья пока еще не придумана?

…Чья-то ладонь надавила на затылок, пригибая голову, ноги чуть ниже колен ударились обо что-то твердое — и мгновением спустя Гросса куда-то втолкнули. Он не удержался, упал, — но тут же был возвращен в вертикальное положение. Противная черная ткань наконец-то перестала липнуть к лицу.

Свен огляделся сквозь прищуренные веки — после темного мешка даже неяркий свет резал глаза.

Фургон без окон, достаточно большой… Вдоль одной стены несколько стоек с непонятной аппаратурой, Свен Гросс опознал лишь ноутбук, подключенный, однако, к огромному плоскому дисплею.

Напротив компьютера в громадном вращающемся кресле сидел человек — тоже громадный. Лицо Свен не мог разглядеть, видел лишь литое плечо, да чисто выбритый череп. Затем кресло медленно развернулось. Темные глаза из-под кустистых бровей уставились на старшего помощника, уставились без какого-либо интереса, словно…

Свен передернулся от пришедшего в голову сравнения, но ему показалось, что смотрят на него не как на живого человека, которого привели для допроса и возможного сотрудничества.

Нет, как на мертвеца, доставленного для очередного, сорок третьего за сегодня вскрытия….

Он хотел отвести взгляд и не смог. Глаза страшного человека затягивали, словно бы гипнотизировали… А может быть, действительно гипнотизировали.

Свен Гросс не чувствовал, как чужие пальцы засучивают ему рукав, как в кожу впивается холодная сталь иглы, как намокают теплым его брюки в районе промежности… Он утонул в бездонных темных глазах, и лишь где-то на краю сознания лениво копошились мысли, что добровольным помощником правосудия ему не стать, и вообще никем уже не стать, что ему не выйти из фургона — его отсюда вынесут…

На вопросы, тем не менее, он отвечал внятно и четко — хотя смысл произносимых слов тут же ускользал.

…Предчувствия не обманули старшего помощника. Три часа спустя (вертолет с Юзефом и его командой уже летел над Северным морем) остывающее тело Свена Гросса обнаружили на пустынной неосвещенной улочке.

Дилетантское орудие убийства, оставшееся в ране — дешевенький тайваньский складной нож — не оставлял сомнений: работа наркомана, промышлявшего на дозу, и случайно угодившего точно в сердце… Обычная в предпортовых переулках история.

Они почти прорвались — но лишь почти… Потому что прорываться было некуда.

Никакого пришвартованного к борту «Тускароры» судна не обнаружилось — но в полусотне метров от эсминца завис над морем катер на воздушной подушке. Судя по потокам воздуха, вырывавшимся из-под раздувшейся юбки аппарата, нагнетающие винты работали на полную мощность, — но отчего-то совершенно бесшумно.

Удивляться техническим новинкам две тысячи восемнадцатого года времени у Лесника и Дианы не осталось — боевики наседали, не жалея патронов. Их оранжевые воротники раскатались в длинные оранжевые накидки с капюшонами, закрывающими лица, — и оказались на деле чем-то вроде бронежилетов. Причем пуля, попадающая с небольшого расстояния в обычный бронежилет, даже не пробив титановую пластину, — контузит и выводит из строя на несколько часов. Эти же… Полное впечатление, что ткань, выглядевшая несерьезной преградой, полностью поглощала энергию летящего свинца — без какого-либо вреда для владельца защитной накидки.

Пули буравили воздух, ударялись о металл надстроек, рикошетили с отвратительным звуком. «Оранжевые», неуязвимые для ответного огня, приближались… Потери их ограничились одним человеком — подвернувшимся под выстрелы агентов у самой рубки.

Отступая, огрызаясь одиночными выстрелами, Лесник и Диана оказались прижаты к корме. Живыми их взять не пытались. И подпускать на дистанцию рукопашной схватки не собирались.

Лесник сплюнул. В обойме осталось три патрона. В последней обойме…

Катер рядом — но в море не прыгнешь и вплавь до него не доберешься… То есть прыгнуть-то недолго, но это значит лишь порадовать противников, организовав для них бесплатный тир…

К тому же экипаж судна на воздушной подушке подготовился к теплой встрече — артиллерийская установка на носу, чем-то напоминающая четырехствольную безоткатку, была наведена на агентов. Однако огонь пока не открывала.

«Боятся зацепить хроноустановку», — догадался Лесник. И дважды выстрелил в «оранжевых», хлопотавших у орудия — вдруг нервы у тех не выдержат, пальнут в ответ и выведут из строя чертову машину времени…

Не пальнули. Вместо этого катер развернулся, все так же бесшумно. И стремительно начал удаляться от «Тускароры». Боевики, оставшиеся на эсминце, прекратили огонь и не показывались на глаза. Наступило странное затишье — ни стрельбы, ни криков, лишь плеск волн о борт…

Лесник удивился, затем взглянул на часы и все понял. До очередного включения установки — минута с небольшим, и «оранжевые» прекрасно об этом осведомлены. И не хотят, чтобы их катер пополнил список исчезнувших в Северном море судов, неведомо куда заброшенных временно́й пращой.

— Скоро начнется, — быстро сказал он Диане. — Надо попытаться использовать момент. Если верить Андерсону, он пережил пару очень неприятных минут после хроноскачка. А мы, спасибо СКД-вакцинации, почти не почувствовали.

— Использовать — как?

— Прорвемся к надстройкам, уйдем в глубь эсминца.

— И что дальше? Будем вести в трюме жизнь корабельных крыс, пока не выкурят или не околеем от голода?

— Нет, мы прорвемся не куда-нибудь, а именно…

Закончить Лесник не успел.

Началось.