Следующие несколько минут бумагу внимательно изучал Урманцев. После чего вынес вердикт:

— Похоже, график настоящий. 2006 и 2018 годы идеально стыкуются с известными мне фактами. Ганзейский когг вполне можно отнести к 1473 году, пассажирский лайнер, который мы недавно видели — к 1989-му. Жаль, конечно, что 1904 год не определен. Но судя по всему — вот он.

Урманцев достал из кармана вечное перо, вписал недостающую дату.

Затем бумагой завладел Старцев. Просмотрел с любопытством: замкнутый цикл движения «Тускароры» во времени включал шестьдесят восемь пронумерованных переходов, около четверти из них никак не датированы… Даты разбросаны без какой-либо системы, вычислить недостающие не удастся даже приблизительно. Но и без того информация бесценная. Обладая ею и зная координаты регулярных появлений «Тускароры», можно в самом прямом смысле стать властелином судеб мира…

Он представил на минуту свое возвращение в Главный морской штаб, рапорт об имевших место событиях, эту бумагу в качестве приложения… Окажется ли его начальникам по плечу этакая тяжесть? Адмирал Вирениус — властелин мира? Или морской министр? Смешно… Или даже сам Государь… Он одернул себя, оборвал крамольную мысль. Не стоит обольщаться. Скорее всего, результатом подобного рапорта станет отставка капитан-лейтенанта Старцева Н.И. ввиду прискорбного состояния здоровья. И остаток жизни придется провести в доме умалишенных, в палате с мягкими стенами.

— Некая система в этих хаотически разбросанных датах все же просматривается, — раздумчиво произнес коллежский асессор. — Более двух третей от общего числа точек приходится на полтора столетия, предшествующие 2046 году. В остальных шести веках судно появляется гораздо реже…

Улыбнувшись, он добавил:

— Не хотели бы, Николай Иванович, заглянуть лет этак на сорок вперед, в сорок четвертый год? Подсмотреть, что ожидает нас в старости?

— Подсмотрим и без этой дьявольской выдумки. Если, конечно, доживем, — откликнулся Старцев, внимательно наблюдая за «коллегой» Богдана Савельевича. Урманцев сразу же оговорился, что не будет ничего рассказывать о грядущих событиях, — дабы не нарушать естественный ход истории. Однако судя по выражению его лица, ничего хорошего Старцева и Буланского в почтенном возрасте не ожидало. По крайней мере в 1944 году.

Коллежский асессор помолчал, а затем вдруг задал арабу неожиданный вопрос — самому Старцеву такой аспект проблемы не пришел в голову.

— Скажите вот что, любезный: если судно сие вновь окажется в прежней точке, в 1904 году — тогда мы должны увидеть самих себя, подплывающих на миноноске? Почему же в таком случае недавно нас не встретили на борту наши двойники, — мы сами, постаревшие на сутки?

— Такая встреча исключена, — сделал отрицающий жест Азиди. — Да, вы окажетесь в том же году, но с небольшим сдвигом во времени — немного позже.

— Немного — это насколько? — быстро спросил Старцев.

Спешащая к Порт-Артуру эскадра ждать не станет…

— Разрешите, — протянул араб руку к графику. — Так… «Тускарора» находилась в вашем времени совсем недолго — значит, для взгляда стороннего наблюдателя, остающегося в девятьсот четвертом году, она пропадет из виду примерно на час, затем возникнет снова, на вдвое меньший срок. В две тысячи шестом, — повернулся он к Урманцеву, — цикл значительно дольше: эсминец появляется на десять часов, а исчезает почти на сутки. Только этим, увы, можно объяснить нашу встречу на борту — у вас был достаточный срок для поисков в море.

Старцев переглянулся с коллежским асессором, осмысливая услышанное. Успеет ли миноноска за полчаса снять с борта корабля остатки абордажной группы?

— Я жду выполнения ваших обещаний, — напомнил араб.

— Вы выбрали точку высадки? — поинтересовался Богдан Савельевич.

— Да. 1963 год.

Буланский вопросительно взглянул на «коллегу». После короткого раздумья Урманцев сказал по-русски:

— Пожалуй, эта дата и в самом деле устроит все заинтересованные стороны. Зная грядущие события, особенно перспективы развития экономики, можно неплохо устроиться в шестидесятых годах двадцатого века: медицина достаточно развита, да и всех подозрительных чужаков на плаху или на костер не отправляют… Технические же возможности найти «Тускарору» появятся, лишь когда господин Азиди превратится в глубокого старца. Я согласен с таким вариантом.

— Как вы намерены покинуть корабль? — спросил Старцев на английском.

— На одной из спасательных шлюпок.

— Во избежание неприятных неожиданностей я настаиваю, чтобы ваши люди оставили здесь оружие, а также…

Капитан-лейтенант смолк, заинтригованный странным поведением Урманцева: тот застыл, устремив невидящий взгляд куда-то вдаль, точь-в-точь как араб в не лучшие свои минуты. На лицо наползала болезненная гримаса.

Алюминиевый цилиндр был величиной с кастрюлю средних размеров, и служил хранилищем для незнакомого шкиперу Андерсону прибора. Даже, скорее, для запасного блока от какого-то прибора… Шкипер не собирался вникать в такие тонкости, тем более что непонятная запчасть давно отправилась прямиком за борт.

Сейчас Андерсон выдирал вклеенные в цилиндр кольцевидные прокладки из эластичного материала, готовясь наполнить тару новым содержимым. Он надеялся, что герметичная крышка с плотной мелкой резьбой и резиновое уплотнительное кольцо не позволят морской воде испортить пресловутое содержимое… Очень надеялся.

Душившее шкипера беспросветное отчаяние перешло в дикую злобу — после того, как он подслушал сквозь запертую дверь обрывки разговора ублюдка Вальдманна с каким-то другим недоноском. (Хотя какой тот, к морскому дьяволу, Вальдманн?! Но ублюдок несомненный!)

Решили поиграться со временем?! Так играйтесь, черт с вами, но при чем тут он, Эйнар Андерсон?

ПРИ ЧЕМ??!!

Тихо жил себе, зарабатывал тяжким трудом не такие уж большие деньги, трахал Магду, а когда у нее случались месячные — Герду, а еще иногда заходил к той не то хорватке, не то боснийке, черт их разберет, этих проклятых славян… Собирался через пару лет жениться, и завести детей, и даже присмотрел хорошенький домик на Грюндс-аллей, неподалеку от парка, совсем недорогой и с видом на море…

КАКОЕ ПРАВО ИМЕЛИ НЕДОНОШЕННЫЕ УБЛЮДКИ ЗАТАЩИТЬ ЕГО В ПЛАВУЧУЮ МОГИЛУ?!

Ах, вам хочется вручить своим предкам атомную дубинку??! На день ангела, в коробочке, перевязанной розовой ленточкой?! Будет вам коробочка… Жрите! Давитесь!

Он грубо выдирал листы из переплетов и папок, кулаком уминал, втискивал в нутро цилиндра. Будет вам бомба, ублюдочные недоноски… Плевать, кто ее смастерит: Гитлер или Атилла, папа римский или китайский император… Лишь бы сделали… И лишь бы разнесли на куски этот поганый мир…

Цилиндр наполнился плотно утрамбованной бумагой. Шкипер с сожалением перебрал не поместившиеся листки, выбрал один — схему ядерного заряда в разрезе — и все-таки сумел запихать его внутрь. Аккуратно стал навинчивать крышку.

Мысль о том, что его послание попадет в руки неграмотным рыбакам, способным растопить драгоценными документами печку, Андерсон старательно отгонял. Ничего, рыбаки люди практичные, стараются из всех сделанных в море находок извлечь максимальную пользу… Рано или поздно бумаги угодят к тем, кто сумеет в них разобраться.

Затем началось бесконечно долгое ожидание у распахнутого иллюминатора. Не обращая внимания на донимающий холод, на звуки перестрелки, временами раздающиеся на корабле, шкипер терпеливо всматривался в затянутое туманом море.

И в конце концов дождался: на границе видимости мелькнул двухмачтовый парусник — однако между его мачтами густо дымила труба, у борта пенило воду гребное колесо…

«Да вы уже совсем большие мальчики, — подумал шкипер. — Пора вам получить игрушку посерьезней динамита и пироксилина… Ловите!»

Алюминиевый цилиндр описал красивую параболу и упал в море. Несколько секунд Андерсон различал его металлический блеск среди белых барашков волн, затем потерял из вида.