— Изучающая нас цивилизация, — продолжал Нур-Нур, — никак не хочет идти на прямой открытый и широкий контакт с нашей. Видимо, считает нас не созревшими для нормального контакта. Может, и справедливо… Пока планета разделена на конкурирующие державы, пока существует возможность глобального конфликта, пока не ликвидировано оружие массового уничтожения, — опасно давать такой планете дополнительную научную и техническую информацию. В руках конкурентов она сейчас же обернётся новым оружием для уничтожения людей.

Нур-Нур тяжело вздохнул, а я почувствовал, что заглядывать в эту загадку сейчас уже не могу. Рука раскалывалась от боли, бежала уже не десятая, а тринадцатая минута. Пришлось стремительно выпустить из ладони коэму, снять шестой палец, под которым боль буквально набухла, и залепить ранку. Потом я положил на стол мыслеприёмник, отдышался и хотел переключаться на текущие хозяйственные дела.

Однако по инерции мозг оставался во власти информации Нур-Нура и почти автоматически «перебирал варианты». Хотелось разгадать «Феномен» сейчас же, перевести его на земную астрономическую классификацию.

По многим признакам «Феномену» могли соответствовать два известных Земле звёздных скопления. Одно из них имело номер 188 по каталогу NGC и считалось «фирменным» скоплением уральской астрономии. Ещё в десятом классе мы его «проходили» и называли самым старым из рассеянных. Возраст его — около четырёх с половиной миллиардов лет.

Именно уральская астрономическая школа, созданная в двадцатом веке Клавдией Бархатовой, исследовала это скопление особенно долго, тщательно и всесторонне. Всю жизнь Бархатова от него не отступалась. И её ученики — тоже. В итоге скопление стало как бы краеведческой достопримечательностью. Нигде не знали о нём столько, сколько на Урале. В «Малахите» неожиданно для меня выяснилось, что средние школы других районов Земли далеко не всегда включали это скопление в свои программы. Зато вчерашние уральские школьники знали его поголовно.

Однако англичане и американцы прилично знали изученное в Шотландии скопление Лебедь II из трёх с лишним тысяч звёзд в основном второго поколения, состоящих из тяжёлых элементов. И примерно триста звёзд там ничем не уступали Солнцу в возможностях для возникновения жизни. По форме скопление было почти шаровым, по составу — почти рассеянным. И во всяком случае — самым молодым из шаровых. Какое из них ближе к нур-нурову «Феномену»?

По возрасту — вроде бы «уральское». По составу — вроде бы «шотландское».

Здесь, на Западном материке, без справочников, без звёздных каталогов и атласов, мне такую задачку не решить. Да и не моё дело решать её. Я не астроном. Я способен только восхищаться людьми этой удивительной профессии, как восхищался в юности красавицей и умницей Клавдией Бархатовой, которая ещё студенткой, в тяжёлые годы войны с фашистами, поставила перед собою цель: «Хоть час в день — звёздам!»

Невероятно многого добилась она за этот «час». Она открыла два звёздных скопления, которые так и названы её именем: «Бархатова-1» и «Бархатова-2». Она построила первую на Урале астрономическую обсерваторию и создала всемирно известную уральскую астрономическую школу. Воспитанники этой школы вели астрономию и в нашем «Малахите». Бархатова исследовала в сотнях своих работ всю систему рассеянных звёздных скоплений нашей Галактики — почти по всем астрофизическим параметрам. Четыре тома атласов звёздных скоплений выпустила Бархатова за свою жизнь. Последние тома — уже со своим учеником. Её атласами пользуются и сегодня. Именем Бархатовой названы два астероида. И, таким образом четырежды повторяется её имя в космических объектах. Ни один из других российских астрономов этого не удостоился. Имена же трёх шотландцев, изучивших скопление Лебедь II, — Реддиша, Лоуренса и Пратта, — с трудом вспоминали в «Малахите» даже их соотечественники…

От звёздных скоплений мысль поползла к знакомому радиомаяку. Не он ли «окликал» нашу «Риту-3» на полпути от Земли? Тоже ведь утверждал, что его «хозяин» находится в «рое звёзд»…

Ну а если это просто другой маяк той же сверхцивилизации? Ведь она могла поставить и не один маяк!.. Как не один земной радиомаяк стоит на окраинах Солнечной системы…

Во всём этом предстоит разбираться астрономам, когда передам им расшифровку нур-нуровых коэм. А у меня сейчас — свои срочные хозяйственные заботы. В Заводском районе обстоятельно загружался мой вертолёт. И надо было проследить, чтобы уложили в него и двуручные пилы — очищать площадку для птицефермы; и второй самовар — одного на всё племя уже не хватало! — и дополнительные сатины, ситцы, нитки и ножницы — кройкой и шитьём занималась уже не одна Лу-у; и первые красочные буквари — приучать детишек хотя бы к виду книги и перелистыванию страниц.

Как раз на эту работу выпал и тот день, когда все астронавты первого корабля покидали с обеда или раньше свои рабочие места и стягивались в клуб. А их подменяли ребята с других звездолётов.

Четырнадцать лет назад, именно в этот день, «Рита-1» опустилась на Материк. Семь лет этот день не замечали и не отмечали. Не до того было… Но с приходом «Риты-2», с появлением четырёхсот новых астронавтов, годовщины первого экипажа стали замечать и отмечать. В этот день переизбирали членов Совета от первого корабля, устраивали небольшой концерт — для всех! — и «узкий» банкет — только для «ветеранов».

Концерт, разумеется, готовила прежде всего Розита. И потому на узле связи с утра дежурила Аня Бахрам. А при ней, «на подхвате», Али. Ещё накануне вечером на прогулочном этаже он сообщил мне, что на концерт не пойдёт, ограничится телетрансляцией. Так как в «Малахите» торжественно поклялся Анюте нигде без неё не развлекаться. И, разумеется, получил такую же ответную клятву. На что и рассчитывал…

Со щемящей болью вспомнилось в ту минуту, что мы с Бирутой таких клятв друг другу не давали. Как-то в голову не пришло. Но практически и не развлекались врозь. Если не считать предотъездного отдыха Бируты в родительском доме на Рижском взморье, в Меллужи. Да и то я туда вскоре прилетел.

А на концерт я собирался. И самому интересно, так как в прошлый такой праздник я подменял Джима Смита на киберремонте в Нефти. И ради Лу-у надо пойти. Для неё пропустить подобное непростительно. Когда-то ещё поймёт она, кто мы такие и откуда тут появились!.. Но уж увидеть, как мы живём и развлекаемся сообща — не на телеэкране, а в жизни! — это-то необходимо!

Для меня представление Лу-у в клубе не было проблемой. Взял за руку да повёл. В чём есть… Дорожный костюм с брюками мама подобрала ей по фигуре ещё перед отлётом на ферму. И Лу-у к нему быстро привыкла. Как и к спортивным тапочкам… Всё вокруг так одевались — и Лу-у это вполне устраивало. Она чувствовала себя в этой одежде своей среди своих. И постепенно расширяла понятие «свой». Мама с Мишей — «свои». Ежедневно забегавшая Нея — «своя». Дочь Тушина Света и её муж Райко — «свои». И Розита стала «своя». И работники фермы — тоже «свои». В плотном круге «своих» Лу-у чувствовала себя защищённой и спокойной. К одиночеству не стремилась. И как-то само собой выходило, что в одиночестве не оставалась. Да и я брал её с собой всюду, куда только можно, даже на загрузку вертолёта. Пусть смотрит! Потом разберётся…

Однако приближение концерта, как я заметил, почему-то стало проблемой для окружающих женщин. То у мамы промелькнёт вопрос: «В чём пойдёт Лу-у?». То у Светы…

— Какая разница, в чём? — как-то вставил я, — Что есть, в том и пойдёт. Пока не избалована…

— Ты этого не понимаешь! — Мама, как обычно, было немногословна и категорична. — Не вмешивайся!

Они решали эту глобальную проблему вначале вдвоём со Светой, потом втроём — ещё и с Неяку. И решили кардинально. Ничего не подозревавшая Лу-у получила уже готовое решение — в виде роскошного индийского сари. Такие же переливающиеся сари, только других оттенков, надели Света и Нея. И в этих сари двинули на концерт. Все три рядышком. Лу-у — посерединке.

Зрелище было эффектное. Никого больше в сари среди присутствующих не оказалось. И потому троицу все заметили.