За ходом этой трехлетней войны я следил с огромным увлечением и с недетскими эмоциями политизированного советского гражданина, отмечая на карте Кореи изменения линий фронтов. Одновременно учился эзоповскому языку советских газет. Может быть, это искусство дешифровки и превращало ежедневное чтение оных в нечто весьма увлекательное. И создавало чувство посвященности, приобщенности к общественнo-политической системе: да, мы врем, но так, что умные люди (кто из нас не тешит себя в детстве уверенностью в том, что уж он-то к этой интеллектуальной элите относится!) нас понимают. Мы лопошим дураков, но ведь ты не таков!

Тогда же началось и отрезвление, которому только способствовала жизнь в Эстонии. Общение с эстонскими детьми, даже если они и принадлежали к «советским» семьям, удлиняло список осознанных и не всегда принимаемых с радостью табу. А эстонская, еще довоенная, моя няня, ставшая после войны нашей домработницей и тайно водившая меня в лютеранские церкви, не знавшая ни русского языка, ни советского языкового новодела в его эстонском варианте, произносила слова и фразы, заставлявшие задумываться. О том, как «дружественные» советские танки катили целый день в 1939 году через родной Тарту и разрушили всю мостовую на своем пути ― рассказала мне именно она.

Отрезвлению же от пьянящего советского «общественного заговора» (не от договора же!) способствовали и старые эстонские и немецкие книги. Из городской библиотеки, в которой я просиживал ежедневно многие часы, все, что могло наводить на неправильные мысли, было изъято. Но отец, к счастью, был завсегдатаем антикварного магазина и постепенно восстанавливал утраченную в годы войны библиотеку. В Краткой эстонской энциклопедии я нашел нелестную статью о Сталине, увидел портрет Троцкого и прочитал, что он руководил советскими войсками в годы Гражданской войны. Вроде бы мы «проходили» в школьном классе Гражданскую войну, но как-то совсем не так, в совсем ином тоне и другими словами писала об этом довоенная ― пусть и краткая ― эстонская энциклопедия.

Страдали от этого отрезвления наши школьные учителя, которых мы доводили до слез «неправильными» вопросами, особенно учителя истории. Так как там обстояло дело с «добровольным вступлением» Эстонии в СССР? Правда ли, что в Эстонии до войны был более высокий уровень жизни? Такой, как в Дании? Моя роль зачинщика в подобных истязаниях работавших в школе учителями офицерских жен (в основном жен летчиков дивизии стратегических бомбардировщиков, последним командиром которой уже в значительно более позднее время, оказался небезызвестный генерал Дудаев) привела к лестной характеристике из уст одной из «учителок»: «рыба гниет с головы!»

Учителя в нашей 4–й русской школе рекрутировались из двух крайне непохожих друг на друга групп населения:

• Малообразованные в массе своей жены советских офицеров, коих огромное число обслуживало стратегически важный тартуский аэродром, и

• «Недобитая» белоэмигрантская интеллигенция: неглупые и образованные люди, выросшие и сформировавшиеся в ходе 20–летней эстонской демократии, пережившие подъем эстонского национализма в конце 1930–х, гитлеровскую оккупацию и советский террор 1940–х.

Первые искренне пытались сделать из нас «нормальных советских людей» и искренне же переживали из-за своей неспособности добиться поставленной цели. Вторые ужасно боялись нашей историко-политической смелости и, хотя в душе и сочувствовали нашим взглядам, ужасно пугались каждый раз, когда очередной «грязный комок снега» летел в сторону непререкаемых советских догм. Они, если могли, делали вид, что нас не поняли, но в серьезных случаях бежали за помощью в дирекцию.

В дирекции школы у меня все равно с четвертого класса была нехорошая репутация. Неловко брошенная в одноклассника полумокрая тряпка, которой полагалось спокойно лежать на нижнем горизонтальном выступе классной доски, а не летать по воздуху, устремилась к висящему очень высоко портрету Ленина и повисла над ним на длинном гвозде, удерживавшем раму. Все попытки снять ее оказались безуспешными и, начиная с этого инцидента, мою школьную жизнь украшали четверки и даже тройки по поведению в табелях за четверти и неоднократные исключения из школы на срок от одной до нескольких недель.

Смерть Вождя Всех Народов в марте 1953 года застала меня на стадии перехода от одобрения основ советскости к ироническому юношескому цинизму. Слезы учителей в связи с событием, обернувшимся государственным трауром, казались мне неискренними (хотя и были, вероятно, вполне искренним следствием внушенной газетами виртуальной картины мира) и, стоя с красным галстуком на шее (или был я уже недавно испеченным комсомольцем?) в почетном карауле у портрета покойного вождя и самого большого друга советских детей, я с трудом сдерживался, чтобы не расхохотаться из-за комичности ситуации: злостный нарушитель спокойствия в несвойственной ему роли.

Последовавшее той же осенью разоблачение «шпиона» Берии положило конец положительному отношению к ежедневной советской лжи. Умение ее интерпретировать, читать между строк, реконструировать действительный ход событий от противного остались до самого отъезда из СССР в январе 1980 года и находили себе ежедневное применение, но восторги в этой связи решительно уступили место все более сильному раздражению по поводу глупой пропагандистской лжи.

Чем, как не фальсификацией современной нам действительности была эта ежедневная кропотливая работа массы пишущей публики?! Не все стороны выдумывания виртуальной картины недавнего прошлого были на виду. Мое увлечение туризмом привело к столкновению с одним из них: фальсификацией географической информации. Практически все издаваемые в СССР карты были специально искажены, чтобы мифический обобщенный враг «не смог найти советского завода план», не говоря уже о самом этом заводе. Карты, которые должны снабжать ― желательно достоверной ― информацией, снабжали в СССР в основном примерами бдительности по отношению к шпионам и диверсантам, которые толпами шли взрывать наши Карпаты или отравлять цианистым калием (не путать с полезными для экологии отходами деревообрабатывающего комбината) самое чистое в мире озеро Байкал.

Не беда, что немало доверчивых туристов гибло в горах или в тайге из-за недостоверной географической информации, зато самые современные американские ракетные системы с компьютерной наводкой были беспомощны против советского тайного оружия: фальшивых географических карт советской территории. Привязка стратегических целей на советской территории превращалась якобы в результате этого в головоломку для тупых американских ковбоев в военной форме. И если это тайное советское оружие ни разу не сработало по отношению к внешнему врагу (свои граждане не в счет!), то лишь потому, что уже упомянутые погонщики коров по врожденной глупости больше доверяли собственной картографии на основе снимков, сделанных американскими спутниками — шпионами, чем продукции Главного управления геодезии и картографии при Совете Министров СССР.

Прекращения фальсификации географической информации мне до переселения в Германию дождаться не удалось. Лишь в 1988 году советское ведомство по производству фальшивых карт было упразднено. Первая не фальсифицированная специально карта Москвы была издана в 1990 году. Постепенно бывшие советские граждане обрели возможность покупать карты, которые не были в десятки раз хуже продаваемых в любом иностранном магазине. Но для этого сначала должен был распасться на национальные государства навеки скрепленный вечной дружбой народов Советский Союз. Какие потрясения нужны т. н. «исторической науке», чтобы перестать держаться мертвой хваткой за фальшивые нарративные «карты» по прошедшим векам и десятилетиям?!

Эти «нарративные исторические карты» (не путать с их географическими отражениями из исторических атласов) были составлены в четыре-пять прошлых столетий и лишь немного поправлялись со временем. В этой связи возникает и следующее сравнение географии c историей. Мы с изумлением любуемся сегодня старинными географическими картами, украшаем ими стены наших жилищ или рабочих кабинетов. Но никому из нас не пришло бы в голову по ехать в отпуск, пользуясь такой старинной картой. Для любого автомобильного путешествия каждый пытается приобрести современный атлас автомобильных дорог. И атласы эти ежегодно выверяются, дополняются и корректируются. И никого не пугает, что выглядят современные карты в таком атласе совсем не так, как карты в старинных географических атласах. И никто не называет сумасшедшими, шарлатанами, проходимцами от науки, невеждами и т. п. тех, кто эти географические карты выверяет, т. е. приводит в соответствие с действительным положением дел. Так не пора ли нам перестать путешествовать в прошлое по «нарративным историческим картам» вековой давности.