Мак Кумал взял дочь за руку и передал её жениху. Сердце шевалье затрепетало, снова вспомнив ночь в хижине. Федельм поняла его мысли и обворожительно улыбнулась. Шевалье окончательно потерял голову и был готов сочетаться браком хоть в лесу около языческого алтаря Кольца правды лишь бы с Федельм.

Все новобрачные встали парами. Сиятельный де Безье не мог руководить церемонией, он с обожанием взирал на свою золотоволосую пышную невесту. Поэтому процесс бракосочетания взял в руки лорд Каэльт и его старейшины. Получилась смесь христианско-языческого обряда. Лорд Каэльт произнёс торжественную речь:

– Дочери клана Мак Кумал и рыцари клана Килмартин! Мы сегодня собрались здесь, на острове Иннис Шилд, в церкви, перед лицом господа нашего Иисуса Христа, ранним утром первого декабря, чтобы сочетать вас законным браком. Призываю вас любить друг друга, жить в мире и согласии, рожать детей, помогать друг другу и в радости, и в горести, преумножать материальное богатство наших кланов. В знак свершения обряда бракосочетания по древнему кельтскому обычаю, невесты наденьте венки на головы своих женихов и теперь уже мужей.

Невесты достали из-под плащей венки из сухих цветов, и увенчали ими своих суженных. Сами же девушки были уже в венках, кто побогаче – в серебряных диадемах. На голове Федельм красовалась перевёрнутая золотая луна.

– Прошу по очереди каждую пару подписать брачные договора.

Подошла первая пара – граф де Безье и златовласка. Они с обожанием переглянулись и подписали договор.

– Прошу теперь свидетелей, – продолжал филид.

Роль свидетелей с удовольствием выполняли плотник Кеймс с женой Этильтридой. Кеймс также поставил свою подпись, Этильтрида – просто росчерк, ибо она не владела грамотой.

Потянулась вереница пар. Наконец, подошла очередь Огюста и Федельм. Они расписались в договоре – сначала Огюст, как мужчина, рука его от волнения слегка была неточной в подписи, но оплошности не заметил никто. Затем уверенным жестом расписалась Федельм. С этой минуты они стали законными супругами.

После того, как с формальностями было покончено, и филид заверил договора своей подписью, счастливые пары с брачными договорами, свидетелями и участниками церемонии сели на лошадей и отправились пировать в Беннахи.

Когда новоиспечённые супружеские пары прибыли в Беннахи и вошли в дом для праздников и пиршеств, длинный стол прогибался под обилием жареного оленьего мяса, свинины, дикой птицы, рыбы, карригина, пшеничного хлеба, пудинга из красных водорослей, различных сыров, бочонков эля и верескового мёда.

Запиликала шотландская волынка, исполняя мелодию «стратсней», приветствуя молодожёнов, за ней заныла гью. Шевалье, слышавший звуки волынки в Килмартин, наблюдая, как играют на этом инструменте местные рыбаки, никак не мог понять, как можно считать музыкальным инструментом бурдюк из овечьей шкуры с трубочками, который издаёт кошмарные звуки. А гью – подобие скрипки, с конским волосом вместо струн! Одним словом, языческие инструменты.

Настроение царило отличное: все были довольны и счастливы, ведь каждый достиг желанной цели. Рыцари обрели жён, домашний уют, поддержку клана, растворились в гайлендах. Девушки же – сильных и здоровых мужей, умудрённых жизненным опытом, а главное – вполне состоятельных. Флот тамплиеров под флагом Шотландии бороздил моря и океаны, казна неустанно пополнялась, стеснённые жизненные обстоятельства явно не грозили прецептории Килмартин на озере Лох-О.

Вечером, в разгар пира и всеобщего веселья, Федельм изъявила желание выйти на воздух. Кавальон подал ей плащ, оделся сам, и они покинули праздник. Огюст старался не злоупотреблять хмельными напитками, и был совершенно трезв. Федельм направилась к конюшне и отвязала двух лошадей.

– Едем в Крэг Фадриг, – коротко сказала она и поцеловала Огюста.

Он беспрекословно ей подчинился, его мужская суть затрепетала, предвкушая брачную ночь. Огюст помог жене сесть на лошадь, и они направились в Крэг Фадриг. Ехали медленно и долго, смеркалось в это время года рано, а посему, на горной дороге следовало соблюдать осторожность. Наконец появился силуэт замка. В вечерней зимней дымке замок вновь показался шевалье таинственным убежищем волшебников.

Ворота открылись сразу же, супруги де Кавальон въехали во внутренний двор. Слуги помогли им спешиться и увели лошадей в конюшню. Молодожёны поднялись по лестнице башни-донжона и проследовали в комнату Федельм. Служанка помогла им снять плащи и сразу удалилась. Наконец супруги остались одни…

Федельм сняла золотую луну-диадему, положила её на туалетный столик, ослабила шнуровку на лифе, сняла верхнее платье из небесно-голубой тафты и начала расплетать косы. Огюст принял это как приглашение возлечь на постель и не заставил себя ждать.

Он разделся, откинул шёлковое покрывало и утонул в перине из утиного пера. Федельм продолжала свой вечерний туалет. Наконец, сбросив с себя шёлковую сорочку, обнажённая подошла к столу, налила из кувшина вина в чашу и протянула её мужу:

– Выпей, это придаст тебе сил.

Огюст сделал глоток, вкус вина был странным и необычным… Но несмотря на это у него возникло желание выпить его до последней капли. Он осушил чашу и отбросил её в сторону, – послышался звон серебра, сосуд упал на пол. Огюст притянул к себе жену, и она возлегла рядом с ним.

Их тела сплелись, как губы в поцелуе. Федельм громко стонала от удовольствия. Огюст пребывал на вершине сексуального блаженства. Вдруг его глаза застелила красная пелена. Он почувствовал, что обладать Федельм, как женщиной ему мало. У него появилась острое желание ощутить вкус её крови, и он как безумный впился ей в плечо. Федельм закричала и взвилась от боли, пыталась высвободиться. Он налегал на неё всем своим весом, не выпуская, и слизывал кровь с раны. Она же не на шутку испугалась таких любовных игр и начала звать на помощь. Огюст закрыл рот жены страстным поцелуем, едва не откусив ей губы. Наконец она обессилила и обмякла. Огюст с неистовой силой продолжал исполнять долг супруга. Жена уже не кричала и не звала на помощь, потеряв сознание.

Придя в себя после возбуждения и жажды крови, Огюст обнаружил, что по-прежнему лежит на Федельм. Он прислушался к дыханию жены, её прелестная грудь мирно вздымалась и опускалась. На плече жены пламенел след от его укуса. Огюст взял салфетку с туалетного столика, смочил её в чаше для умывания и промокнул рану. Она чуть побледнела, он повторил процедуру ещё раз и ещё. Федельм повернулась на бок, дыша спокойно и равномерно. Огюст накрыл жену одеялом, не испытывая более не малейшего желания спать.

Он пребывал в смятении, не находя объяснений своему поведению. Как такое вообще могло произойти? Он вёл себя жестоко, обуреваемый животной страстью. «Может быть, дело в вине? – подумал Огюст. – Ведь Федельм его не пила. Похоже на возбуждающее действие напитка, но зачем ей это понадобилось?..»

Неожиданно на него навалился сон, подхватив и унеся в страну сновидений. Огюсту снился портрет прадеда, тот самый, из замка Комменж. Прадед смотрел на Огюста с высоты и улыбался. Огюст чувствовал себя маленьким и ничтожным по сравнению с ним.

«Я хочу передать тебе свою магическую силу, дорогой Огюст, – говорил Клермон де Монсегюр де Бланшефор. – К сожалению, я не смог сделать это раньше, ведь мои дочери всего лишь женщины, они слишком наивны, доверчивы и эмоциональны. Мой внук, Луи де Бланшефор – существо слабое, лишённое амбиций и стремлений в жизни. Ты же – совсем другое дело. Теперь у тебя – молодая жена, у неё множество желаний и их нужно удовлетворять. Бафомет поможет тебе их исполнить, он по-прежнему в Бланшефоре. Луи хранит его, как статуэтку восточной работы и семейную реликвию. Приди и возьми его. И не забудь о золоте тамплиеров…»

Огюст проснулся. Федельм пристально смотрела не него и гладила по щеке.

– Милый, тебе приснился тревожный сон? – поинтересовалась она.

– Да, прадед… Давно не снился, и вот опять… К чему бы это?