— Я не врала, — серьезно проговорила я, в упор, смотря на мужчину передо мной. Я так и осталась стоять рядом с ним, не присаживаясь на стул. — Это сложная ситуация. Я сама узнала о своем женихе лишь в день помолвки. У меня не было другого выбора, как согласится с условиями отца. Ты видел его и думаю, понял, на что он с ним проще согласится.

— Ты подслушивала, — утвердительно произнес Рома.

— Подслушивала, — не стала отрицать я. — Ирина Борисовна докладывала про меня отцу, но я не думала, что ему нужно знать про все. Когда он попросил тебя следить за мной, я растерялась. Ты согласился?

Этот вопрос интересовал меня больше всего. В последнее время отец не пристает ко мне с лекциями, меньше ворчит и орет. Мне нужна причина этого спокойствия. Или он понял, что я смирилась, либо у него все под контролем, благодаря Ромке. Я должна это знать. Опустив глаза в пол, я ожидала ответа.

— Посмотри на меня, — попросил мужчина, но я так и не подняла глаз от пола. Тогда Рома повторил, но на этот раз в приказном тоне.

— Паша! — рука Кострова схватила меня за подбородок и приподняла лицо. — Ты думаешь, что я способен на подобную подлость?

— Я не знаю, — пролепетала тихо, не уверенная, что Рома меня слышал.

— Я не согласился на предложение твоего отца. И тут дело даже не в тебе. Мне претит сама мысль, что я должен закладывать кого-то. Тем более за деньги. Почему ему необходимо про тебя все знать? Из-за твоих вечных приключений?

— Нет, — усмехнулась я. — Дома я примерная дочка. Я говорила, что он тиран и… он просто не любит меня.

— Все родители любят своих детей, — сообщил мне Рома.

— Мои не похожи на типичных родителей. Мама уже давно перестала быть матерью, а отец и того хуже. Для меня это чужие люди. Знаешь, что самое странное, Ром? Я даже не знаю, люблю ли их. Я их ненавижу! Ненавижу мать за слабость характера, а отца за то, что пытается всех прогнуть под себя.

Возможно, моя речь была крайне эмоциональной, потому, что Рома взял мою ладонь в свои руки и чуть сжал, давая понять, что я не одна. В данный момент. Только все это скоро закончится, и я останусь одна наедине со своими проблемами. И решать их придется тоже мне.

— Я даже не уверена, что они любят меня, — прошептала я. Выплескивая эмоции наружу, мне становилось немного легче. Так давно хотелось поделиться с кем-то своей болью, но не могла, а теперь вот нашла свободные уши.

— Почему ты так думаешь? — поинтересовался Рома, продолжая держать меня за руку. С ним спокойно. И тепло.

— Я не думаю, — усмехнулась, — я знаю.

— Расскажешь об этом?

— Долгая история, — отмахнулась я, запрыгивая на преподавательский стол, совершенно не беспокоясь, что на мне узкая юбка с большим вырезом.

В приоткрытое окно залетал летний теплый ветерок и приятно пробегал по коже, рождая целый выводок мурашек. Бледно-желтая занавеска надувалась, как парашют от любого дуновения ветерка. Рома проследил за моим взглядом и снова сжал мою руку.

— Ты куда-то торопишься? — с любопытством поинтересовался мужчина, подталкивая к разговору. Я почувствовала необходимость все ему рассказать. Я и рассказала.

Мои родители познакомились в госпитале. Мама — еще совершенно молодой интерн, отец офицер. Познакомились они в одно из дежурств моей мамы. Отца тогда в экстренном порядке приволокли в госпиталь, после тяжелого ранения — его ранил один из солдат стоящих в карауле. Это так забавно было слышать, словно все не взаправду, а в сериале каком-то. Так вот, этому самому солдату девушка написала письмо, в котором говорилось, что она не будет его больше ждать, и вообще беременна и выходит замуж. Ставя этого солдафона в караул, офицеры не заметили его расстройства, а тот недолго думая, схватил автомат и пошел вершить правосудие. Даже не знаю, кого он хотел пристрелить больше: неверную девушку или ее хахаля. Но в это время мой отец прошел на проверку и сразу заметил отсутствие солдата и автомата. На его поимку кинули все силы и нашли. Правда, тот не собирался сдаваться без боя и выпустил целую очередь из автомата, одна пуля из которой задела отца за бок.

— Знаешь, Ром, сейчас рассказывая тебе это, я думаю, что было бы лучше, чтобы эта пуля ему прямо в лоб попала. Но я не настолько удачлива в этой жизни.

Все это время мужчина продолжал держать меня за руку и смотрел снизу вверх. И не забывая про свою истинную цель, я закинула ногу на ногу, демонстрируя его взору кружевную резинку чулок. Роман проследил за моим движением и громко сглотнул. В этот момент я почувствовала победу. Половина пути уже пройдена и Ромашка у меня на крючке, ведь не просто так он мне за полупустой лист тройку с плюсом поставил. Пусть он говорит, что мое незнание это неуважение к его преподавательству, но я-то знаю, в чем дело.

— Продолжай, — слегка грубовато попросил мужчина, отпуская мою руку, о чем я практически сразу пожалела. Но если бы я только знала, чем может закончиться вся эта откровенность, лучше бы засунула язык в задницу и продолжала бы дальше списывать у одногруппников домашку, плюнула на машину и вышла бы замуж за Дениса. Только рассказывая историю своей несчастной жизни Кострову, я не думала о последствиях. Зря.

— Отца привели в госпиталь и все необходимое подготовили в рекордно-короткие сроки. Пулю, которая не задела важных внутренних органов извлекли, обмотали бинтами, вкололи обезболивающего и уложили спать.

Мама делала ему перевязки и уколы. Вскоре отец почувствовал себя лучше и, собравшись, сбежал из госпиталя. Через несколько дней маму поджидал небольшой сюрприз — цветы с благодарностью за заботу. Цветы начали появляться с завидным постоянством, а маме начали завидовать. Несмотря на свой отвратительный характер, внешность у него стоящая. Возможно, это смешно прозвучит, но именно на него и похожа я. От мамы мне достались только серые глаза и светлые волосы, но разрез все равно оставался отцовским.

Не знаю, правда ли он был не очень уверен в себе, но на свидание маму пригласить он осмелился только через месяц. За первым пошло второе, потом третье и так далее. Свадьбу сыграли через год. Уж не знаю, насколько он хорошо ухаживал, но мама долго не смогла устоять. Этим я, кстати, тоже не в нее. Вскоре после свадьбы родители заделали меня.

Весь период беременности родители были самыми счастливыми на свете. Отец хотел сына, ибо у такого, как Андрей Петрович не могла родиться дочка. Пусть скажет спасибо, что не неведома зверушка. Маловероятно, конечно, но всякое в жизни случается.

— На чем я остановилась? — Болтая про эту невиданную зверюшку, я совсем сбилась с рассказа.

— Что всю беременность твои родители были счастливы, — подсказал Роман, который, оказалось, очень внимательно слушает меня. Даже удивительно. Я всю жизнь считала, что мужчины не способны долго слушать женскую болтовню. И неважно о чем идет речь. А этот ничего, слушает.

— Так вот родители были безумно счастливы. Отец хвалился друзьям и сослуживцам, что скоро у него появится сын, маленький боец, который обязательно пойдет в военное училище. Но родилась я, и мечты о военном училище пришлось отпустить.

Стоит ли говорить, что факт рождения девочки, вместо долгожданного сына, отца сильно расстроили. Он даже пил несколько дней. Не от радости, разумеется. Из роддома нас нехотя, но забрали. Но только после этого отец стал больше походить на дикого зверя, чем на любящего мужа и отца. Он часто ругал маму, и со временем она стала такой, какая есть сейчас. Нелюдимая, молчаливая и зашуганная. Отец же продолжал звереть и, частенько приходя с работы, выплескивал злость на нас. Мама молчала. Моя бабушка, мамина мама, пытала вразумить дочь, но та все равно не могла слово мужу сказать. Бабушка часто ругалась с отцом и грозилась забрать у него ее дочь и внучку, но его это совсем не пугало и каждый раз он вышвыривал тещу за дверь. А вскоре бабуле был закрыт проход в нашу квартиру, а нам в ее. Отец тщательно за этим следил.

Когда я подросла, бабуля частенько тайно забирала меня к себе (именно от нее я все так и хорошо помню). Мне нравилось проводить с ней время, она не ругалась, как отец и уделяла мне больше внимания, чем мама. Когда я стала еще постарше, то сама сбегала к ней, когда отец уезжал в командировки. К тому времени он бывал в них очень часто (именно тогда он занялся бизнесом со своим дружком Дмитрием), а возвращался еще злее обычного. Хотя казалось, что больше не куда — и так злой, как собака.