— Нет, маленькая, ты туда никогда не вернёшься. Я сказал в больнице, что ты моя невеста и записал под своей фамилией.

— Зачем? Это же неправда!

— Правда, маленькая, правда. Я не смогу тебя никуда отпустить и никому не отдам. Окончишь школу, поженимся. Всё будет хорошо. Скоро отец прилетает из столицы, мы ему всё скажем.

— Ага, — ехидно усмехнулась Яна, — так он тебе и позволит взять детдомовку. Не смеши меня.

Машина зарулила во двор особняка Сосновских. Вадим снова помог Яне выйти из салона, подхватил на руки и занёс в дом.

— Разговор с отцом беру на себя. Он мне кое-что обещал. А если не согласится, то у меня есть кое-какой капитал, купим квартиру, будем жить отдельно. Только ты и я. А папа… Он потом смирится, особенно когда внуки пойдут.

— Что?! — Яна возмущённо дёрнулась.

— Не барахтайся, уроню, — засмеялся Вадим, поднимаясь по лестнице в их спальню. — Сейчас будешь спать, сил набираться.

Он помог девушке переодеться в ночную рубашку, уложил в постель и сам прилёг рядом на одеяло.

— Спи, маленькая, ничего не бойся. Соломоныч сказал, что нам целый месяц ничего нельзя. Так что я теперь просто буду рядом.

Яна прислушалась к себе и с радостью обнаружила, что боль, которая не давала ей жить и дышать в последние дни стихает после первой же процедуры. Глаза сами собой закрылись, и девушка провалилась в глубокий сон. Вадим смотрел на неё, и сердце его замирало от щемящей нежности. Он всё верно сказал врачу, не соврал. Яничка теперь его невеста. Две недели назад, когда он в первый раз увидел её, в голове билось только одно желание: поскорее уложить девочку в кровать и получить удовольствие. Но потом что-то произошло, и он понял, что она уже не сможет покинуть его сердце. Может это любовь? Скорее всего. Одна только мысль, что его Янинка будет принадлежать другому, приводила его в ярость. Он хотел обладать ею полновластно и безраздельно всю жизнь.

В дверь легонько поскреблись.

— Вадим Николаевич, — Ирина просунула голову в приоткрывшуюся щель. — Приехал ваш отец.

«Вот и хорошо, — подумал Вадим, — вот и поговорим». Он осторожно, чтобы не потревожить Яну, поднялся и вышел, плотно притворив за собой дверь, дабы шум не разбудил девушку. Некоторое время спустя они с отцом сидели в его кабинете.

— Даааа, — протянул Сосновский- старший, — не ожидал я от тебя такого, сынок. Совсем не ожидал.

— Ты дал слово, — голос Вадима был твёрд.

— Дал, не отрицаю и не отказываюсь от него. Но ты уверен в своём выборе? Не надоест ли она тебе, скажем, через полгода?

— Я-то уверен. А вот что тебя смущает? То, что она сирота без гроша за душой? Так и мы не графьями родились. Вспомни, ещё десять лет назад жили в однокомнатной квартире.

— Да меня не деньги её волнуют, своих хватает. Тем более что у неё их и нет. Мне надо, чтобы ты был счастлив, как просила твоя мама перед смертью. Я дал ей слово и сдержу его, будь твоя избранница хоть негритоской. Кстати, где сейчас девочка? Спряталась, потому что меня испугалась?

— Спит она. Я тут… — замялся Вадим. — В общем… Так получилось… Ну, не по согласию… С ней…

— Ты что, изнасиловал её?! — Николай Петрович выпучил глаза на сына. — Сдурел, парень? И она после такого согласна замуж за тебя?

— Я её уговорю, тем более что ей ещё школу заканчивать. За год привыкнет, успокоится.

Они поднялись на второй этаж и заглянули в спальню. Глава семьи замер в восхищении: на кровати сына, разметав по подушке густые светлые волосы, мирно спал ангел. Полюбовавшись на эту идиллию, старший Сосновский тихо прикрыл дверь.

— Понимаю, сынок, теперь понимаю, — он покрутил головой. — В твоём возрасте за такую убил бы любого соперника. Пошли, позвоню Ираиде Степановне, пусть подготовит документы на опеку. Нечего девочке в детском доме делать. С нами жить будет. Я всегда о такой дочке мечтал. Как, говоришь, её фамилия?

— Соболева. Яна Соболева. Отчества не знаю.

— Соболева, Соболева, Соболева, — задумчиво проговорил Николай Петрович. — Что-то знакомое. Да ладно, потом вспомню. Пойду звонить.

Имея достаточное количество денег, можно решить самый сложный вопрос за короткое время. Яна была неимоверно удивлена, когда вопрос о её переезде к Сосновским решился буквально за несколько дней. Она приехала из больницы, в которой проходила лечебные процедуры, когда на выходе из машины её перехватил Хват.

— Тебя босс видеть хочет, — сказал он своим обычным развязным тоном, оглядывая девушку липким похотливым взглядом.

Она только кивнула, обходя бандита по широкой дуге, стараясь держаться от него на расстоянии. Хоть он и не предпринимал никаких активных действий, но всё же… Быстро пройдя двор, поднялась на крыльцо и скрылась за дверью. Кабинет главы семьи находился на первом этаже. Яна осторожно постучала.

— Искали, Николай Петрович? — она приоткрыла дверь и просунула голову в открывшуюся щель.

— Заходи, заходи, дочка, — добродушно проговорил мужчина.

Яну передёрнуло от такого обращения. Никто, кроме погибших родителей не имел права так называть её. Но виду не подала, потому что Сосновского боялась почему-то до дрожи в коленках.

— Присаживайся, — он кивнул на удобное кресло у стола. — Поговорим, — подождал, пока девушка аккуратно устроилась на самом краешке сиденья и продолжил: — У меня хорошие новости.

— Нашли тех, кто убил маму с папой и Серёжу? — в надежде вскинулась Яна.

— Нет, этим обрадовать не могу. Но в твоей жизни теперь многое изменится. Вот, — он показал ей стопку каких-то документов. — По этим бумагам я теперь твой официальный опекун.

— Зачем? — Яна опустила голову, чтобы не было видно, что она совсем не рада такому повороту событий.

— Что, зачем?

— Зачем вы это сделали? Зачем я вам нужна? Какую игру вы затеяли? Не понимаю.

— Что ж ты такая подозрительная, — огорчился Сосновский, ожидавший совершенно другой реакции. — Никакой игры нет. Вот ответь мне, Янинка, в чьей постели ты спишь? Да не красней ты. Тайны в этом никакой. Вадим на тебя запал конкретно. Знаешь девочка, в нашем роду все мужики были однолюбами. Прадед мой с прабабкой прожили душа в душу многие годы, дед и отец тоже жён на руках носили, пылинки сдували. Вот и я до сих пор Наташу, жену свою покойную, забыть не могу. Всё бы отдал, чтобы жива была. Но не судьба… — он немного помолчал. — А Вадим… Любит он тебя, доченька, сильно любит. Я знаю, что это такое. Как молнией прошивает. Ты не смотри, что он и налево сходит, мы же кобели все, но обязательно вернётся. Как пёс верный будет у твоих ног.

Яна тоскливо молчала. Ну не верилось ей в такие африканские страсти, никак не верилось. Да, они с Вадимом спали под одним одеялом. Каждую ночь он перед сном ласкал её, целовал, не переступая последней черты, за которой разум уступает инстинктам. Но чувствовалось, что как только закончится лечение, не станет он себя сдерживать. Она поёжилась. Как бы отодвинуть этот момент?..

Дверь без стука открылась, и в кабинет стремительной походкой влетел Вадим. «Лёгок на помине,» — обречённо подумала Яна.

— Есть новости? — он подхватил Яну на руки и усадил к себе на колени, прижимая к груди и целуя в висок.

— Да, — Николай Петрович полюбовался на них. — Все документы уже у меня.

— У тебя там есть что-то ценное? — Вадим провёл губами по шее девушки.

— Фотографии, — коротко ответила она, безуспешно стараясь отклониться.

— Давай прямо сейчас поедем и заберём.

Первым, кого увидела Яна, войдя в детский дом, был Сашка, её верный и молчаливый рыцарь. Она попыталась остановиться и хотя бы поздороваться, но Вадим, державший её за талию, не дал, повёл дальше. Успела только заметить, что губы у Иванова сжались так сильно, что побелели, а глаза стали совершенно больными. У дверей своей комнаты она всё же замедлила шаг.

— Волнуешься? — Вадим развернул её к себе и заглянул в глаза.

— Да. Лучше бы мне приехать одной. Сплетни пойдут…

— А мы им ротики-то быстро закроем, — ухмыльнулся провожатый и, легонько чмокнув в кончик носа, открыл дверь спальни.