– Так ты посмотри на их «руки», – предложил я, – пересчитай, да обрати внимание на толщину некоторых выростов на скафандрах. Ну, ты и бабуин, Саныч! Три сотни раз тебе говорил, чтоб ты не нажимал спусковых крючков чужого оружия, приложив глаз к мнимому оптическому прицелу, он вполне может оказаться излучающим кристаллом лазера. Они же – даже не китайцы со своей грамотой, они – инопланетяне!

– Ладно, облажался, – мирно согласился Саныч, – пойдем, что ли, дальше?

С нашим приближением «брилиантовые» россыпи «звезд», парящих преимущественно над палубой ангара стали казаться настоящими алмазами.

– Ну не может же это быть правдой, – возмутился Саныч, изловив первый попавшийся осколок, – какой-то дешевый пиратский фильм получается.

– Мне эти «камушки» кажутся почему-то сильно знакомыми, – вертел я в руках второй образчик, пытаясь выловить из памяти подробности потуг интуиции, – где-то мы с ними встречались на узкой дорожке.

– Это не с них ли ты прикупил себе звездолетик под названием «Бурундук»? – поинтересовался мой друг, – нужно будет прибраться тут в таком случае.

– Нет, – вспомнился недавний бой старателей с кристаллическими кораблями, битва при «Дороге в ад», и осада базы, развороченные помещения, заваленные убитыми защитниками и россыпью останков нападающих, мозаика сложилась, – Саныч, ты держишь в руках останки разумного кристалла.

– Да ты что! – удивился Саныч, – так они такие полезные в плане трофеев?

– Нет, это не алмаз, – расстроил я друга, – и смотришь ты не туда.

– Жаль, но я возьму парочку для анализов нашим следопытам, – сказал Саныч, укладывая несколько обломков в навесной отсек для образцов, – надеюсь, они не заразные.

– Не думаю, – ответил я машинально. – Но это очень нехорошо. Я думал, что кристаллы контролируют только космическое пространство этой системы. Если мы столкнемся внутри базы с их боевой группой, нам будет очень сложно уйти, планировка этой станции нам не известна.

– Ладно, будем пробираться тихо, – закрыл Саныч контейнер, – чем-то же тут было намазано этим старателям. Не думаю, что они прибыли сюда просто из желания завязать красивое побоище.

– Ладно, пойдем дальше, – согласился я, – только не пробуй больше на зуб всякие чужие пукалки, кристаллы очень чувствительны к вибрации.

Осматривать брошенную технику мы не стали, хоть там и наблюдались машины, отличные от обследованного Санычем транспорта, вряд ли они были чем-то оригинальнее, да и состояние заряда, скорее всего, находилось на том же минимальном уровне.

Дальше нам повезло, мы наткнулись на шлюзовую камеру, которая отделяла ангар от внутренних помещений, которой экипаж пользовался в случае работ при открытых в космос главных воротах ангара. Поскольку мы решили при возможности избегать лишнего шума, пришлось пробовать открыть шлюз усилием разума. Оказалось, что ручное управление тут тоже присутствует, благо шлюз конструкцией отличался от входных шлюзов-поршней. А тянуть к низу выстыпающие на стене палки сообразительности хватило даже у артеллерийского специалиста. Уравнивание давления протекало, видимо, по аварийному сценарию самотоком, потому что автоматику мы задействовать даже ее пытались.

По периметру шлюзовой камеры из пористых вставок стал проникать желтый однородный туман, постепенно осаждающийся капельками росы на защитных полях наших прилипших к полу с помощью магнитов фигур.

– Светик, посмотри, что это за гадость, – попросил Саныч, отлавливая несколько капель росы в приемник портативной установки экспресс анализа своей брони. – Похоже, это и есть местная атмосфера.

– Ничего страшного на первый взгляд, – отозвалась Светлана через несколько минут, – присутствует простейшая органика. Стоп, тут споры, сильно похожие на грибные. В общем, Вам не повезло, силовые поля с брони снимать не рекомендую. Возможно, опасности и нет, но я хочу закончить полный цикл опознания.

– Принято, будем в колпаках, – подтвердил Саныч, – дай знать, когда закончишь анализ.

Пришлось подождать несколько минут, пока система шлюза оповестила легким щелчком о снятии блокировки. Механизмы поддались Санычу с трудом, при открытии двери послышался отчетливый хлопок, окончательно уровнявший давление атмосфер. Появились звуки, а после выхода из тамбура и слабенькая гравитация. Как потом оказалось, эта мизерная гравитация наблюдалась только в главных коридорах станции. Лучи наших прожекторов тонули в десятке метров, как будто смешиваясь с желтой дымкой. В «воздухе» станции плавали пылинки, пуховые клубки какой-то паутины и мелкий мусор. Периодически слышались щелчки, скрипы, похрустывания. Создавалось впечатление, что тут есть какая-то жизнь, не спешащая показаться в лучах наших прожекторов.

– Что за ботва тут летает? – прошипел Саныч, – тетя Фрося давненько не пылесосила?

– У тебя что, аллергия на шерсть тетиного котика? – пошутил я.

– У меня аллергия на всякую гадость, гнездящуюся в этом желтом компоте, – пробурчал Саныч, делая несколько шагов вперед, чтобы расширить обзор, – большой коридорчик, я даже противоположную стенку вижу только в размытых очертаниях.

– Надо поискать схему, – предложил я, очередной раз стряхнув накопившуюся росу волной защитного поля, – кстати, тут довольно тепло, что весьма странно при отключенной-то эрнегоустановке. Или здесь все же присутствует какое-то аварийное отопление, или есть живые формы, подогревающие атмосферу.

– Ни черта не видно, – пробормотал Саныч, периодически меняя окраску света прожекторов брони, – инфракрасный диапазон вообще забит под завязку, только ультрафиолет помогает.

– А у меня сносно, – похвастался я, – сейчас узнаю, что Котенок придумал. Так, лови схему цветовой гаммы, сможешь подстроить свои осветительные приборы?

– Нет, у меня так тонко не настраивается, – Саныч пробурчал еще что-то плохоразличимое, но явно относящееся к нецензурной лексике, – но грубая настройка тоже кое-что дает. Надоест, буду ультрафиолетом светить и пусть тут все поиздыхают.

– Есть вероятность, что ультрафиолет наоборот подстегнет тут жизнь, – рассмеялся я, – будешь новым божеством разумных грибков, по крайней мере, пока энергогенератор твоей брони не сдохнет.

– Слушай, ну никаких указателей или схем, ничего, – удивился Саныч, – как они тут ориентировались?

– Да кто же их знает-то? – ответил я, – может, по звукам, а может, по запахам. Сам же говоришь, что в этом компоте ничегошеньки не видно, так может, местные хозяева вообще слепыми были, по этой причине и освещения тут никакого.

– В транспортнике я видел цветовые табло диаграммного типа, – вспомнил Саныч, – хоть подсветки на них и не было, но без глаз на них работать в любом случае сложно. Скорее всего, автоматика ушла в режим экономии.

– Саныч, гуляй вальсом направо, где-то через восемьдесят метров фонит модулированным протонным излучением, – вклинилась Светлана, – сигнал очень слабый из-за этого забит помехами.

– Светик, я – специалист на счет «лева», – огрызнулся Саныч, – пусть Серёня вон направо ходит, он тебе, вроде как, муж.

– Я не могу осуществить полное сопряжение с его броней, – ответила супруга, – так что давай руки в ноги и катись, куда сказано, есть вероятность, что это сеть системы управления или, по крайней мере, информационная сеть. Можете, кстати, скинуть защитные поля с костюмчиков, если не боитесь испачкаться. Местная живность в родной для вас кислородной атмосфере умирает со стопроцентной вероятностью.

Пока Саныч, постоянно пререкаясь со Светланой, ходил «до права», я немного побродил в желтом тумане по коридору. Наблюдать тут оказалось особенно нечего. Следов перестрелок или не попадалось, или они были скрыты туманом. Крупных форм жизни я тоже не обнаружил, «двери» и то отыскалось всего две.

Одну дверь я попросту не смог открыть, возможно, отсек заблокировался из-за разгерметизации, другая оказалась открыта и привела меня в небольшой закуток, заваленный разной формы овальными предметами. Часть из них густо оплетала бахрома местных грибков или плесени, часть находилась практически в чистоте и даже подобии какого-то порядка. Все походило на то, что когда-то каморка польностью или частично была заложена под самый потолок этими предметами. На свободном пространстве виднелись несколько проемов в переборке и три управляющие панели с множеством мертвых экранчиков или сенсорных панелек. Немного странным показался тот факт, что в отсутствие гравитации предметы не разлетелись по помещению, а именно лежали неровной пирамидой на полу.