— Возьми с собой Пэт. Она поможет управиться с женщинами.

— Хорошо.

Таким образом, островитяне пытались разжалобить доброго Билла, чтобы он отвез их, а меня бросили к ним, словно мешок с картофелем. Лес вошел в каюту, прошел к своей койке. Мы продолжали играть в карты, и мне, стараясь сделать это незаметно, мешали взять непристойного вида пиковую даму и удивительно нахального бубнового короля.

Утро выдалось ясное и солнечное, дул легкий ветерок. Наше судно болталось на якоре, словно цирковая лошадь.

Я приготовила бланманже и желе и, чтобы они застыли, выставила на рулевой рубке. Выяснилось, что их можно безбоязненно ставить не закрепляя, если подложить влажную ткань. Затем я перебралась в ожидающую меня лодку, и мы быстро поплыли навстречу «Иден Стар» и хлопотам грядущего дня.

Несколько мужчин, которых «отчаянно томила жажда», сидели на берегу спиной к морю, а женщины не пожелали даже подойти к нам.

Они сами устроили эту суматоху и подбили мужчин найти транспорт, чтобы уехать, а теперь, увидев, как между ними и «Иден Старом» море покрывается белыми барашками, раздумали.

Да и у мужчин было такое же настроение, но они не хотели его показывать. Они сердито покрикивали на женщин, изображая бравых храбрецов, пока рядом с ними были моряки, а когда им казалось, что они остались одни, старались незаметно помочь женщинам перетащить весь скарб подальше от берега в кусты.

Если бы так и продолжалось, они бы исчезли в кустах. Однако Большой Билл Уорн не счел нужным спускаться на берег, а предъявил им ультиматум: ехать сейчас или никогда. Видя, как небо покрывается черными тучами, они отлично понимали, что если поднимется шторм, то они застрянут здесь еще на неделю, а чья иссушенная глотка выдержит такое? Женщины продолжали стоять в нерешительности, но мужчины уже заталкивали их в лодку. Большой Нэвилл приналег на весла. Женщины визжали от страха. Вскоре мы прибыли на корабль.

Багаж у них оказался небольшим: всего-навсего чемоданы с одеждой и кое-что из постельных принадлежностей, чтобы как-то устроиться в лесочке возле пивной в Уайтмарке, так что в путь мы отправились скоро.

Я с удовольствием слушала, как поднимали якорь. Наши ребята с «Шиэруотера», проносясь мимо на нагруженной лодке и всякий раз глядя на команду «Иден Стар», выкрикивали:

— Приглядывай за ними, Пэт, приглядывай за ними!

Охотники живописно расселись на палубе. Стараясь, как всегда, сохранять достоинство, хотя бы в начале путешествия, они делали вид, что их не очень-то интересует все происходящее и даже то, чем занимается команда. Они спокойно сидели на сложенных сетях и своих тюках и тихо переговаривались.

У меня работы не было, и я с удовольствием слушала старого рулевого, который рассказывал всякие истории о рыбном промысле и рыбаках. Было ясно, что, как только мы обогнем оконечность Бейбела и направимся к Флиндерсу, где нужно будет высадить охотников, море проявит свой нрав. Уже сейчас моряки то и дело прохаживались между сидящими на палубе, закрепляя все, что может двигаться. Я оглядывалась, ища, как бы пристроить пассажиров подальше от волн, но так и не нашла.

Под маленькой рубкой на крохотном пространстве размещалось шесть коек. Я спустилась посмотреть, подойдет ли это место, но, пробыв там несколько минут, поняла, что там могут находиться только люди с железными нервами и под страхом смерти. Такого мне еще не приходилось испытывать. Создавалось ощущение, что тебя посадили в ящик и бросили в океан.

Я стояла между койками, испытывая безумный страх перед замкнутым пространством. Переборки, словно руки, стискивали лицо, потолок давил на голову. Грудь стеснило, я хрипела, шумно вбирая воздух. Под ногами вместо ощущения бурно вздымающегося океана, ласкающего и прижимающего к себе грудь судна, слышалось хрипение тяжело работающего мотора, как будто шевелилось какое-то гигантское животное, и от этого маленькое пространство становилось еще меньше. Стены обступали все плотнее. Теперь я не могла остановить взгляд на чем-нибудь одном. Казалось, мои глаза перестали зависеть друг от друга, и если правым глазом я видела переборки и потолок, расплавленной массой сползающие вниз, то левым наблюдала, как взбрыкивал и волнами переливался пол. Спасительной двери нигде не было. Я широко открыла рот, но, к счастью, прежде чем успела крикнуть, услышала:

— Эй, Пэт!

Прямо над моей головой был люк, через который я и попала в этот ящик. В полуобморочном состоянии я кое-как выбралась оттуда по лестнице; поднять голову у меня не было сил: очень сдавило лоб.

— Пэт… Пэ-э-т! — В шепоте слышалось нетерпение. — Здесь есть туалет?

О боже! Женщине надо в туалет, который находился там, внизу, откуда я только что выбралась. Я выскочила на палубу, схватилась за поручни и жадно вдохнула широко открытым ртом свежий воздух.

— Туалет внизу, прямо на носу, — ответила я.

Море становилось все более бурным, а вздымающиеся волны и реденькие облака действовали на меня успокаивающе. Исчезло ощущение тяжести в голове. Я дышала глубоко и ощущала на губах привкус соли. Я облизнула губы языком, это было так приятно. Я с трудом представила, как только что чуть не потеряла сознание. У меня было такое ощущение, будто все это произошло не со мной, а с кем-то другим.

На палубе никого не было. Там, где недавно сидели островитяне, теперь перекатывались волны и сползали в море. Маленький кораблик смело шел вперед и каждую волну встречал весело. Это самое чудесное суденышко, на которое ступала нога человека, и в ту минуту хотелось, чтобы мы плыли и плыли, бросая вызов волнам.

Мне так полюбился этот кораблик, что я была согласна промчаться на нем сквозь ураган. Зато островитяне чувствовали себя неважно. Они сбились на камбузе и пугливо жались друг к другу.

— Поворачивай назад! — молили женщины.

Однако мужчины оказались более мужественными. Они понимали, что отправить женщин в лодках к берегу во время отлива невозможно. Они уже и так проявили все свое умение утром, когда благополучно доставили всех женщин на судно, а тогда море только поигрывало. Нет, решили они, раз уж мы отплыли слишком далеко, то надо двигаться вперед.

— Наверное, им худо, — оказал славный Билл Уорн.

Я стояла рядом с ним у руля в ожидании чего-то захватывающего. Есть женщины, которых приводит в экстаз прикосновение к их телу тонкой ткани, других волнует обнаженная мужская рука, многие испытывают наслаждение, баюкая детей. Мне эти чувства были неведомы до тех пор, пока я не оказалась на маленьком суденышке, ведущем сражение с морем.

Человек способен слиться с этим созданием из дерева и железа, образуя тесный союз, и действовать воедино. Порой он клянет свой корабль, а если и не делает этого, то все равно ненароком пробормочет:

— Будь ты проклята, девка! Поворачивай, черт тебя побери!

Когда судно послушно и мерно рассекает волны, подчиняясь властной руке, и они вместе обращают уготованное им морем бедствие в триумф, и корабль перелетает с волны на волну, стряхивая воду с носа, он любовно произносит:

— Лапушка, милая моя. Ах, красавица!

И нет на свете женщины, которая, бы в тот миг не позавидовала бы кораблю.

Когда плывешь на маленьком суденышке, едва ли осознаешь величие и могущество моря. Однако стоит только заглянуть в его глубины, как чувствуешь, что тебя что-то увлекает вниз. Даже в тихую погоду постоянно ощущаешь непрерывные процессы, происходящие на больших глубинах. Когда море приходит в движение, оно проявляет свой таинственный и суровый характер. Это не поддается описанию — все нужно видеть своими глазами.

Старый Билл строил свое судно сам. Деревья, которые потом пошли на обшивку, он также рубил сам. Билл знал, что его судно выдержит все — и непогоду и штормы. Я стояла на палубе и слушала звук работающего мотора (он вызывал у меня беспокойство), он сливался с шумом моря и тонул в завывании ветра и тяжелых ударах волн, обрушивающихся на нас и порой полностью заливающих корабль вместе с рубкой. Мы невольно пригибались, забыв, что между морем и нами — плотная переборка и толстое стекло. Казалось, в мире существовала лишь эта грозная битва судна с волнами, человека со стихией.