Но теперь этот облаченный в красное человек‑монстр был здесь, и Петрона удивился тому, что не чувствует страха в присутствии излюбленного пугала детей флотилии. Он продолжал его разглядывать.

– Я полагаю, пора представить вас друг другу, – сказал печальный с виду человечек. – Перед тобой, господин Петрона, почтенный член флотилии, имеющий куда больший стаж службы и статус, чем ты сам, если я могу так выразиться. Как и сказал доктор Д'Лесте, это магос Диобанн из Адептус Механикус. Он присоединился к нам как странствующий магос после того, как был расформирован эксплораторский флот понтифика‑механиса Хвела. По моим подсчетам, это было – сколько же там? – сто двадцать лет назад. Вскоре после начала моей службы.

– Я думал, что мы вроде как независимы от таких, как он.

В обычной ситуации Петрона бы остановился на одной только мысли, но слова покинули его рот, прежде чем он спохватился. Он подумал, не могли ли лекарства в его организме притуплять остроту его ума.

– Наша великолепная флотилия может долгое время странствовать по галактике лишь на своих ресурсах, – сказал Гайт. В его голосе появился укор, хотя магос Диобанн никак не отреагировал на выпад. – Может быть, даже на протяжении целой человеческой жизни. Но бывают времена, когда мы вынуждены произвести инженерные или медицинские ритуалы или другие вещи, которые нам просто недоступны. Адептус Механикус знают об этом. И в то время, как мы нуждаемся в их услугах, есть вещи, которые мы можем предложить взамен. Мы ведь, в конце концов, вольная торговая флотилия.

– Наш контракт с Адептус Механикус – просто соглашение об обмене, у него нет конечной даты, – сказала женщина с шалью, очень тихо выговаривая слова, как будто ее возмущала необходимость тратить на это какую‑либо энергию. – У нас есть право призывать на помощь Механикус, чтобы справиться с тем, с чем неспособны справиться наши мирские техники. Взамен же странствующий магос… путешествует с нами.

– Должно быть еще что‑то, – возразил Петрона. Осознание того, что его не наказали за то, что он сказал в первый раз, сделало его храбрее. – Что от этого получает сам странствующий магос Диобанн?

Он заметил, что его голос был по‑прежнему слабым и даже более хриплым, чем у той женщины. Потом у него внутри все сжалось – магос внезапно приблизился к нему неприятной, скользящей походкой.

– В космосе есть много вещей, вызывающих интерес и способных привлечь последователя Омниссии, – донесся голос из‑под алой вуали, прикрывающей нижнюю половину лица магоса. Это был тот самый голос, который Петрона слышал в полубессознательном состоянии, одновременно теплый и лишенный эмоций. – Хартия позволяет этой флотилии путешествовать в такие места, которые могут вызвать ненужное внимание или просто находиться под запретом. Некоторые открытия моему древнему и святому ордену лучше всего изучать в тайне.

Магос наклонился над креслом, а потом, к отвращению Петроны, уголок его правого глаза вздулся и выпустил наружу тонкое тело металлического червя, который вытягивался из того места, где соединялись веки. Он мгновение раскачивался в воздухе, потом метнулся в сторону и присоединился к усику бабочки‑диагностора, сидящей на плече Петроны. Машина начала содрогаться, как будто отросток магоса пытался высосать ее досуха.

– Иногда, к примеру, возникает необходимость удостовериться, – продолжал Диобанн, чье лицо находилось в считанных сантиметрах от лица энсина, – что… препятствия, чинимые военными Империума, не приведут к утрате редкой и священной технологии. Порой бывает так, что независимые путешественники, такие, как флотилия вольного торговца, вступают в контакт с устройствами, изготовленными руками ксеносов, или же образцами, представляющими ценность для нашего ордена Биологис, которые будет благоразумно изъять и поместить под присмотр Механикус. К счастью, флотилия разрешила мне соорудить прекрасную лабораторию на борту «Гига‑VII», над которой, по нашему договору, я имею полный контроль. Или же, возможно, некий артефакт, созданный нами самими, был утрачен точно также, как было утрачено столь многое в былом Империуме, и по чистейшей случайности его заново открыли наши разведчики и агенты…

– Кажется, я понимаю, – сказал Петрона. Червь вдруг отлепился от бабочки и вполз обратно в лицо Диобанна. Он исчез не полностью, Петрона увидел это, потому что знал теперь, где тот находится: червь по‑прежнему сидел в самом уголке глаза, как крошечная серебряная слезинка. – Пару лет назад мы завернули в какое‑то мертвое скопление. Четырнадцать месяцев потратили на то, чтобы слетать на мир, куда никому из нас не дозволили спуститься. Это был ты?

Магос не ответил.

– И то место встречи ксеносов в Протяженности Удачи, что в сегментуме Обскура, и остановка на мире‑кузнице в системе Вуланджо сразу после него. Все ясно.

Он вдруг дернулся, опустил взгляд и не смог сдержать крик.

Рука магоса была поднята, и рукав его алого кимоно соскользнул к локтю. Эта рука представляла собой переплетение металлических кабелей, спутанных друг с другом и проходящих друг сквозь друга, сделанных из какого‑то темного металла, который блестел от ароматизированного церемониального масла. Вся эта мешанина медленно двигалась, каждый кабель пульсировал и перемещался рядом со своими соседями. Петрона глядел на них с ужасом. В одной точке, чуть ниже того места, где должна была быть кисть руки магоса, кабели сплетались в косу, перехваченную блестящим золотым ободком, а потом расходились в стороны, словно пальцы, дюжиной металлических дендритов, которые сейчас находились под тонкой простыней, скрывающей тело Петроны. Энсин молча уставился в аугментированные глаза Диобанна, чувствуя, как холодные кончики его пальцев скользят по коже, затем останавливаются, щиплют ее и втыкают в нее иглы.

– Ты демонстрируешь проницательность и решительность, энсин. Одобряю, – тон магоса ни капли не изменился. – Да, упомянутые тобой миссии были осуществлены по моему запросу. Решение сохранить природу «Гиги‑VII» в тайне от рядового персонала было принято твоим собственным начальством, но я должен признать, что мне порой было любопытно, что думают экипажи других кораблей по поводу тех поручений, которые мне время от времени дают мои собственные начальники.

Петрона пытался совладать со своим дыханием и подумать. Все инстинкты говорили ему, что с ним вот‑вот произойдет что‑то важное, что‑то очень важное, и что он должен собраться с силами и приготовиться к этому. Усилием воли он подавил ощущение иголок, ерзающих в коже.

– А я, значит, теперь не отношусь к рядовому персоналу? Они вывели тебя на свет и представили мне. Значит, ты собираешься либо убить меня, либо повысить в ранге. Что именно из этого?

В комнате повисло молчание. Дендриты извивались и оставляли на простыне бледно‑оранжевые следы от масла. Иглы вышли из кожи, магос снова набросил рукав на змеиное гнездо, что заменяло ему руку, потом выпрямился и встал с закрытыми глазами. Глядя на него, Петрона подумал, что он похож на какого‑нибудь сомелье Гайта, который пробует вино во время праздничного ужина, прежде чем разлить его по бокалам.

– Диагносторы не ошиблись, – объявил через миг Диобанн. – Все первичные дозы были приняты и впитаны. Вы были правы, когда порекомендовали его как наиболее подходящего кандидата, Д’Лесте. Одобряю.

Петрона поборол очередной приступ отвращения. Он так и думал. Магос пробовал его кровь теми нечеловеческими чувствами, которые могли проникнуть сквозь эти кабели.

Лишь через мгновение до него дошел смысл этого слова.

Дозы.

Его кулаки под покрывалом сжались так сильно, что побелели и заныли.

– Что именно нам нужно привести в порядок? – спросил Д’Лесте. – Он же успел причинить какие‑то проблемы, прежде чем мы его взяли, да?

– Он думал, что за всем происходящим стояли повара, и напал на них, – ответила Бехайя.

– И убил парочку, так ведь? – спросил высокий статный мужчина, в котором Петрона узнал начальника вооруженных сил флотилии, Тразелли.