– Одного стюарда и младшего офицера по имени Генш, – сказал Бехайя. – Не из важных людей.

– Что более важно, – вставил Кьорг, – сколько других потенциальных субъектов так или иначе пережили эту дозировку?

– Технически? – уточнил Д'Лесте. – Четверо. По сути же – ни один. Двое в коме и быстро угасают, так как их метаболизм утратил способность перерабатывать питательные вещества. Они и двух дней не протянут. Один, скорее всего, скончается к тому времени, как мы вернемся. Каждая клетка его тела, судя по всему, хочет превратиться в опухоль. Есть еще один, последний, Омья, тоже молодой офицер. У него выработались довольно интересные неустойчивые состояния. Мы с магосом собираемся продержать его на «Гиге», сколько сможем, из любопытства.

– Значит, мы действительно проделали все это очень аккуратно, – просипела женщина в черно‑белых одеждах. – Вы должны быть благодарны, что этот выжил. Я не думала, что мы настолько сильно полагаемся на удачу.

– Омья... – прошептал Петрона. – Омья. Мой друг. Он не умер?

Д'Лесте фыркнул.

– На твоем месте, друг мой, я бы о нем позабыл. Ты больше его не увидишь, и тебе предстоит начать думать о многих других вещах.

Петрона глядел на него, пока наконец вперед не вышел Гайт.

– Хватит тянуть, давайте уже просто все ему выложим, а? – он повернулся к Петроне. – Юный энсин, у нас есть для тебя одна работа. Мы хотим, чтобы ты занял новую должность. Она, пожалуй, поначалу будет не очень приятна, но при этом она жизненно важна для существования флотилии, как мы ее знаем, и вознаградит тебя так, как ты и представить не можешь.

Он замолчал, попытался что‑то проговорить, снова остановился и рассмеялся.

– И даже мне сложно это прямо так произнести, – сказал он остальным. – Казалось бы, мы все уже должны привыкнуть к масштабности происходящего.

Он снова повернулся к Петроне и сделал глубокий вдох.

– Нильс Петрона, желаешь ли ты стать новым вольным торговцем Фраксом?

Санкционированный лайнер «Ганн‑Люктис», в пути

– Он прятался в лебедочном колодце на технической палубе. Повредил пару бойцов Черрика, но мы выкурили его наружу микрошоковой гранатой и на всякий случай вкололи иголку.

Обычно невыразительные и жесткие глаза Домасы Дорел сейчас горели, а ее голос был возбужденным – при всем этом она, казалось, должна была раскраснеться, но ее кожа была такой же бледной, как и всегда. Позади нее стоял Черрик, глава ее отряда громил, и в руке он держал поводок, другой конец которого был затянут на запястьях стоящего на коленях человека с запавшими глазами, одетого в зеленую мантию астропата. Позади них один из людей Черрика тихо закрыл дверь комнаты.

– Повредил? Как он это сделал? – Варрон посмотрел мимо нее, на людей Черрика, ища следы ранений. Домаса отмахнулась от вопроса.

– Они не здесь, они отдыхают. У него не было никакого оружия. Никто, кроме персонала самого корабля, не должен иметь при себе оружия во время путешествия через варп, – сказала Домаса, бодро игнорируя хеллган Черрика, его пояс с гранатами и игольник, рукоять которого она все еще сжимала в руке. – Но псайкеры тоже не отваживаются чрезмерно напрягать волю в варпе, когда их и Худшее из Морей разделяет лишь толщина поля Геллера.

– И благоволение Императора, – вставила Ксана Фракс, стоявшая за плечом своего мужа со скрещенными на груди руками.

– Хорошо, и это тоже, – уступила Домаса. – Но все равно, хватать силу своим разумом на корабле, находящемся в варпе – это как палить во все стороны крак‑снарядами, сидя в челноке. Именно поэтому мы и ждали, пока не войдем в варп, прежде чем пойти за ним. Правда, когда мы добрались до купола Псайканы, он уже успел удрать.

– Что он сделал?

– Мы немного рисковали с микрошоком, да, Черрик? Но оно того стоило, нам надо было гарантировать, что он не сможет сконцентрироваться, – Домаса говорила так быстро, что слова чуть не сливались друг с другом. Варрон никогда не видел ее настолько возбужденной.

– Что он сделал?

– Но я не думаю, что это был такой уж большой риск, в смысле, если бы он был в каком‑то другом месте, но лебедочный колодец, там довольно‑таки тяжелая машинерия, и микрошок вряд ли мог бы повредить металл, и мы рассудили, что стоит попробовать.

– Да, это было мое решение, – вставил Черрик, не слишком тонко надавив на «мое».

– Что он сделал?!

Голос Ксаны на этот раз был достаточно громким, чтобы все остальные это заметили. Домаса спохватилась, прежде чем рефлекторно выдать презрительную ухмылку, и поклонилась.

– Мои извинения, госпожа Фракс, все эти события меня немного взвинтили. Он выслал астропатическое сообщение, как только мы прошли зону комет. Никто из тех, кто по‑настоящему верен! – на секунду ее речь превратилась в шипение, – не перехватил достаточно большую часть сигнала, чтобы мы дословно знали, что там говорилось. Но мы знаем, что наш друг Симозон собирал информацию о нашем путешествии и о составе экипажа, и был достаточно неаккуратен, чтобы оставить призрачные следы вокруг телепатического кресла, которое он использовал. Один из наших верных астропатов смог уловить их, прежде чем они испарились, так что мы знаем, по крайней мере, некоторые имена из тех, что были в сообщении.

– Я не понимаю, почему вы это сделали, – сказал Варрон. Он сцепил руки перед собой, и они были напряжены от беспокойства. – Что нам скрывать? Вы мне сами сказали, что это встречное требование – просто ерунда. Если наша позиция прочнее, то какая разница, кто и что об этом знает? И о нас?

Рот Домасы открылся и через миг закрылся.

– Пролегис Магал поделился со мной кое‑чем из того, что Администратум знает о нашем пункте назначения, – сказала она, помедлив. – Помимо всего прочего, он сказал, что та женщина‑арбитр, которая будет руководить передачей наследства – напомню вам, что это она будет судить, являетесь ли вы вообще наследником хартии – из порядочных. Не как некоторые Арбитрес, с которыми сталкивался мой дом, те, что любят обзаводиться тайными информаторами и совершать полночные налеты. Эта Кальпурния, очевидно, та еще дотошная стерва. Если бы подобному человеку захотелось знать, кто летит на корабле, он бы послал сюда герольда Арбитрес, чтобы тот долбился в обшивку, пока мы не вручим ему список. Она просто обожает вламываться туда, где не имеет права находиться, и давить там на всех своим авторитетом, так я слышала, – Домаса повернулась, и подол ее желтовато‑коричневой юбки дернулся, когда она ткнула Симозона ногой. – Нет, если наш дружок на кого‑то шпионил, то не на Арбитрес. А на того, кто пытается утянуть из‑под ваших ног наследие вашей семьи. Неужели вы действительно хотите спустить им это с рук?

– И как же вы собираетесь все это подтвердить? – спросила Ксана, пока Варрон глядел на обмякшее тело Симозона. – Что он вам рассказал? Разве не должно быть каких‑то улик, что у него есть связи с… с какими‑то возможными заинтересованными лицами?

– Ничего на нем самом, ничего в его келье, – встрял Черрик. – Но Телепатика Гунарво прислала его на борт в последнюю минуту, в качестве замены. Они не так уж часто такое делают. Кто‑то потянул за ниточки, помяните мое слово.

Домаса кивнула в знак согласия.

– Нам пришлось пользоваться дедукцией, потому что мы не в материуме. Если б не это, было бы гораздо проще. Мы бы могли слой за слоем углубляться в его мозг, пока не нашли бы то, что нужно. Есть определенные способы использовать варп‑око, которые мне даже самой интересно опробовать, хотя я не такой уж прямо псайкер, который мог бы проделать достаточно тщательную работу. Но сейчас мы в варпе, и к тому же снаружи бурно, – ее лицо стало серьезным, и она глубоко вздохнула. – В таких штормах много чего может повстречаться. Выворачивать наизнанку чей‑то разум, особенно разум псайкера, в таких условиях, когда наша защита и без того напряжена… нет, – сказала она чуть громче, как будто убеждая саму себя. – Мы не будем так рисковать. Я не хочу полагаться на удачу с таким разумом, как у него, пусть даже он чувствует боль или ослаблен медикаментами. Только не в таком неспокойном варпе, – она раздула узкие ноздри. – И я, определенно, не желаю допускать возможность, что он пошлет какой‑нибудь тревожный сигнал, когда мы покинем варп. Он не должен выходить на связь.