Он должен был разделить свою щедрость со всеми ними, понял Соло с оттенком вины.

Дети прибегали время от времени, смеясь и бросая камни, а не еду, прежде чем их выгоняли вооруженные охранники. Это, конечно, объясняло, откуда появились камни, которыми швыряли в дочь Джекиса.

— Потанцуй для меня, Жемчужина, — попросил один из мужчин Крисс, в то время как двое других нетерпеливо кивали.

Не произнеся уничижительных комментариев или оскорблений, Кортэз танцевала, скользя руками по телу к голове, а затем к бедрам. Мужчины стояли и стонали, выражая свое одобрение, даже при том, что каждое ее движение сопровождалось скрежетом зубов и ненавистью в глазах.

Просто делай то, что говорят. Ты будешь ненавидеть себя за это, но так будет лучше. Поверь мне.

Даже теперь Соло считал наоборот. Если ты презираешь себя за какие-то действия, то потом никогда не будет лучше.

Только Киттен бросила вызов людям. Она выплевывала проклятия, как и говорила Крисс, пытаясь поцарапать и укусить любого, кто подойдет слишком близко.

Некоторые женщины среди зрителей просили, чтобы мужчины-иные сняли набедренные повязки, и они повиновались. Даже Таргон, со своей привычной улыбкой… теперь которая напоминала разбитое на кусочки стекло.

Никто не попросил Соло что-нибудь сделать. Он частично превратился, его кожа стала легкого красного оттенка, глаза, вероятно, пылали, а клыки и когти вышли наполовину. Однако, некоторые, с более выносливыми желудками, рассматривали его с болезненным любопытством, не понимая, что, если хоть один столкнется с ним взглядом, ярость, кипящая в нем, может дать силу необходимую, чтобы разорвать решетки и нанести ущерб прежде, чем охранники выстрелят в него.

Соло слышал шепот «уроды» и «отвратительные», тоже самое слышал всю свою жизнь, только теперь ничего не мог с этим поделать.

Он просто должен был принять это. Отреагировать — означало потерять сознание, а это делало Соло намного более уязвимым, и сейчас ни место, и ни время, чтобы проявлять любую слабость.

«Держу пари, что ты хочешь убить этих людей», — заговорил доктор Зло. Он был бледнее, чем прежде, и неустойчивее.

— Я знаю, что мне делать.

Причинить ущерб Соло мог в любое другое время…

«Ты должен запомнить их лица, и когда выберешься, выследишь преступников и дашь им почувствовать немного твоей боли».

«Есть другой путь, ты знаешь», — перебил Икс прежде, чем Соло ответил. Икс всегда поддерживал его добротой и состраданием, прилагая все усилия, чтобы помочь Соло и поощрить его. Бледность Икса практически исчезла.

«Не смей подкармливать его поощрениями. Мы не можем простить такое поведение». — Всегда доктор Зло был рядом, приводя своего антипода в ярость и дальше.

Ну, это работало.

«Да, он может, — парировал Икс, — но я собирался сказать другое. Это ужасная ситуация, но есть свет в конце тоннеля, если ты будешь искать его, а не держать глаза закрытыми».

— Мои глаза не закрыты, — проворчал Соло. Они открыты и смотрят на человеческую пару, которая только что остановилась перед ним, разинув рот. Почему они не были возмущены тем, какие условия жизни иные были вынуждены терпеть? Почему они не…

Он пристально посмотрел на каскад светлых волос позади пары. И сосредоточился. Выглядывая из-за дальней клетки, за ним с заинтересованным и виноватым выражением лица наблюдала Вика.

Ее губа была разбита, и на щеке виднелся новый синяк.

— Икс, — прорычал иной. Он не спас ее. Девушку избили.

Мужчина возле клетки попытался произвести на женщину впечатление, протягивая руку, как будто был достаточно храбр, чтобы показать, что Соло не зверь, а домашнее животное.

Желания, против которых Соло боролся, начиная с пробуждения в этой клетке внезапно, захватили его. Желание причинить боль тем, кто хотел причинить ущерб ему. Желание ответить жестокостью на жестокость. И все же, было новое. Желание добраться до Вики. Защитить.

Молниеносными движением Соло дотянулся, схватил мужчину за запястье и повернул. Кости с хрустом сломались.

Раздался вопль боли.

Один из охранников шагнул вперед — его пистолет был уже наготове.

Соло сможет оправиться от выстрела. За эти годы в него стреляли, его избивали, и много еще чего, что человеческий разум мог придумать. Тем не менее, он понял, что не должен был делать этого. Ему надо оставаться спокойным. Даже убрав человека, все еще невозможно добраться до Вики.

Затем Соло отпустил человека и поднял руки вверх, ладонями наружу — сама невинность.

— Я требую вернуть деньги! — кричал пострадавший, когда слезы бежали по его щекам. — Ой, ой, ой, и компенсацию! Оплатите все мои медицинские счета, ой, ой, ой. Мне сказали, что не навредят, но посмотрите на это. Она сломана! Ой, ой, ой. Лживая реклама — это преступление.

Хмурясь, охранник убрал оружие, чтобы осмотреть рану человека.

«Ой-ой. Теперь у тебя неприятности», — глумился доктор Зло, смеясь. Здоровье и жизненная сила возвращались к его щекам. Он больше не шатался.

«Сосредоточься на свете», — настаивал Икс. Изрядно побледневший и ослабевший.

Не было света в такой ситуации.

Охранник отправил человека, вероятно, к врачу, и приблизился к клетке.

— Я надеюсь, ты понимаешь, что деньги, которые мы ему теперь должны, сдерут с твоей шкуры. — С этими словами он нажал кнопку, которую когда-то нажимала Вика, после чего наступал паралич.

Соло заревел, когда теплота распространилась от его запястий по всему телу, также, когда он сердился, только сейчас эта теплота была более сильной и перемещалась намного быстрее. Река, которая только что освободилась от дамбы. Он боролся с внезапным приступом слабости… боролся с наступающей уязвимостью…

Он проиграл.

Последнее, что он увидел, когда его веки отяжелели, была Вика, ее длинные волосы, её глаза блестели странным безумием. Она мчалась к нему, полная решимости добраться, пока второй охранник не схватил ее за талию, заставляя остановиться.

Соло заревел еще раз, пытаясь дотронуться до нее, но не смог.

Около двух часов ночи луна выглядела, словно серп из золота в черном усеянном звездами небе.

Посетители цирка разошлись, и теперь артисты собирались около большого, сверкающего костра в центре поляны, вокруг которой размещались клетки с иными.

Вика дрожала от страха. Но на сей раз не за себя, а за новичка. Голубоглазый, так она прозвала его.

Плата в размере пятнадцати долларов, которую ее отец потерял вместе с «компенсацией», а также раздражение от необходимости иметь дело с сердитым человеком, все это он должен будет возместить за счет шкуры Голубоглазого.

Мужчина не просыпался, с тех пор как вкололи огромную порцию наркотиков, добавляя новую дозу каждый час.

Ее отец хотел держать иного послушным до нужного времени, и оно наступило тогда, когда все его работники и Вика могли засвидетельствовать наказание Голубоглазого.

Артисты принесли складные стульчики и разместили их перед клетками. Среди зрителей промелькнула Раса — женщина-карлик с бородой из шипящих змей. Глотатель шпаг — транссексуал с четырьмя руками, сиамские близнецы гимнасты, и, по-видимому, тысячи других.

В центре установили столб с торчащими крюками, к которым привязали за наручники Голубоглазого, стоящего на коленях. Огонь полыхал рядом с ним, бросая золотые блики на бронзовую кожу его голой спины.

Не было и намека на красный. Но он будет. Очень скоро, и это будет красный другого рода.