— Верно ты, женушка, сказала. Надо его пригласить.

Тут же велел Амыр Сана своей прислуге позвать Халдаму.

Побежали за ним. Ай Арыг, зная коварство лесной жены своего брата, так ответила:

— Не пойдет Халдама.

Прислуга хозяину все это пересказала.

Хара Торгы опять нашептывает мужу:

— Так оно и есть. Ни за что он старшего брата считает. Если бы признавал тебя, пришел бы. Ясное дело.

Амыр Сана еще раз прислугу гонит.

— Чего надо? — спрашивает Ай Арыг.

— Зовет Халдаму старший брат. Сказал, чтоб сейчас же пришел.

— Не пойдет Халдама, — твердо сказала Ай Арыг. — Хара Торгы три дня араку варила, пусть сама пьет.

— Ну, что сказал братец? — спрашивает Амыр Сана у прислуги.

— Не желает идти.

Хара Торгы злорадствует:

— Так я и знала. Не придет к тебе Халдама. Черную лису он убил. Огненную лису тоже он убил. И медведя-богатыря добыл. Станет он ханом вместо отца, а тебе ничего не достанется, Амыр Сана. Не любит тебя Халдама. Если бы считался с тобой, сам бы давно пришел.

— Так, наверно, — согласился Амыр Сана.

Не выдержал Халдама такой настойчивости брата, говорит Ай Арыг:

— Все же он старший брат мне. Неудобно не пойти. Обидится еще.

— Ну смотри, братец, иди. Только араки не пей.

Пришел Халдама к Амыр Сана. Тот сидит в тяжелом похмелье.

— Пожаловал! — говорит. — Совсем ты, братец, зазнался. Два раза за тобой посылал. Сильно на тебя рассердился, да ты пришел, и смягчилось мое сердце. Садись, Халдама. Поговорим о том, о сем.

Сели они за стол. Амыр Сана еду подкладывает, питье подливает. Отказывался сначала Халдама, потом подумал, почему не посидеть с братом, не поговорить по душам. Хара Торгы им прислуживает, следит, чтобы у Халдамы чашка пустой не оставалась. Совсем захмелел Халдама, домой собрался, а поздно уже. Амыр Сана говорит ему:

— Почему бы тебе у нас не переночевать?

— Ночуй, ночуй у нас, Халдама, — упрашивает Хара Торгы.

Уговорили. Остался он.

В полночь Хара Торгы закричала истошным криком:

— Смотри, муженек, что твой братец сделал. Чуть не убил меня!

Амыр Сана понять ничего не может — жена в изорванной одежде. И Халдама тоже не поймет, пока не догадался, какую ловушку ему Хара Торгы подстроила.

Та не унимается:

— Не знаешь, что тебе делать? Братец твой унизил тебя, в грязь втоптал, весь талан твой забрал, жену твою чуть не убил. Погоди, он же и ханом станет. Будешь у него пороги обивать.

Вскипело сердце у Амыр Сана, а жена еще его донимает:

— За юртой яма есть. Брось его в эту яму. А сначала жилы ему на руках перережь и палец большой отруби, чтобы он больше не мог зверей убивать и твой талан отнимать. На вот тебе нож, делай, что говорят.

Взял нож Амыр Сана, а резать не может, жалко ему родного брата. Слезами заливается, мысли у него путаются. И Халдама просит отпустить его.

Хара Торгы подталкивает, торопит мужа, на младшего брата наговаривает. Не выдержал Амыр Сана, да шибко пьяный был, жилы на руках Халдамы перерезал. Мальчик только стонет, сказать ничего не может. Поволокли Амыр Сана с женой Халдаму, бросили в глубокую яму.

Ждет-пождет Ай Арыг братца своего, не идет он домой. Ночь прошла, все еще его нет. Знала Ай Арыг, что Хара Торгы — лесная женщина, коварная и злая — все может сотворить. Знала, что совсем недавно велела она мужу и людям своим вырыть за юртой глубокую яму. Не зря Хара Торгы араки столько наготовила. Не обошлось тут без ее злодейства.

Думает так Ай Арыг, все сильнее тревожится.

Еще одна ночь прошла, не вернулся Халдама. Теперь уже точно знала Ай Арыг, что с ним злая женщина сделала. И по всему аалу слух прошел: не то исчез куда-то Халдама, не то его злые люди убили.

Позвала Ай Арыг верных, надежных людей, стали они к той яме незаметно подкоп делать. Докопались до ямы — там оказался Халдама, весь изрезанный, чуть живой. Вытащили его, Ай Арыг к себе унесла, живительными травами раны ему залечила. И никто об этом не узнал, не проведал.

Прошло какое-то время, и на перевале высокой горы появились люди чужого рода на конях иной масти. С криками, с гомоном спустились они к аалу, остановились у юрты Салар хана, что-то тяжелое, огромное стащили с коней на землю.

— Моол хан послал вам смертный вызов. На сорока конях привезли мы богатырский лук. Так наш хан сказал: «Пусть Салар хан из этого лука дострелит до нашей земли. Если через три дня не пустит стрелу, пойду я на него жестокой и кровавой войной».

Сказали так вестники, заворотили коней и скрылись за перевалом.

Страшно перепугался Салар хан. А как вышел да посмотрел на лук богатырский и такую же стрелу, еще больше страх его охватил. Вернулся в юрту, грудью борется, мыслями раскидывает, что делать — не знает. Позвал к себе старшего сына.

— Вот, сын мой, из далекой земли Моол хана смертный вызов пришел. Привезли от него лук из негнущегося дерева и стрелу богатырскую. Если не сможем мы выстрелить из этого лука, а стрела до земли Моол хана не долетит, пойдет он через три дня на нас войной, никого не оставит в живых. Он сильней нас. Быть нам всем у него в рабстве.

— Не бойся, — отвечает Амыр Сана. — Я натяну лук. Сделаю как надо. Есть во мне сила великая.

Вышли они вместе из юрты, к луку подошли.

Взялся Амыр Сана за один конец лука, сколько ни напрягался, сколько ни тужился, не смог даже с места стронуть.

— Какой же ты богатырь, сын мой, Амыр Сана! — сказал Салар хан и ушел, не взглянув даже на хвастуна.

Стал хан думу думать. Не знает, как ему быть. И вдруг вспомнил про младшего сына, про Халдаму. Ему уже должно двенадцать лет быть. Вспомнил и тут же послал за ним.

Опечалилась Ай Арыг, когда пришли от Салар хана:

— Только теперь вспомнил отец Халдаму! Скажите хану, что умер он давно.

Услышал Халдама ее слова.

— Почему ты так говоришь, дорогая сестра? Надо мне идти к отцу.

Приходит к хану в юрту.

— Здравствуй, отец! Что ты печально сидишь, над чем горько задумался?

— Ох, мой добрый сын, обманула меня Ай Арыг. Сказала, будто умер ты. Садись.

Стал с ним Салар хан своим горем делиться, свою печаль рассказывать.

— От Моол хана пришел смертный вызов. Надо из лука богатырского стрелу в его землю пустить. Через три дня не сделаем, войной на нас Моол хан пойдет. Поднимешь ли, сын, богатырский лук?

— Почему не попробовать, — отвечает Халдама. — Да вот беда, отец, изуродовали меня, обессилили.

— Кто это сделал?

— Старший брат Амыр Сана и его злая жена Хара Торгы. Жилы на руках перерезали.

Салар хан как на огне вскипел, на месте усидеть не может.

— Говорил я ему, нельзя брать жену из тайги. Не послушался меня. Ну, ладно. Теперь нам не до него. Пойдем, сын, твою силу пытать. Сумеешь — выстрели из этого лука. Не сможешь — всем нам смерть придет, в угон заберут, род наш кончится.

— Давай попробуем.

Вышли они из юрты.

Разом поднял Халдама огромный лук, натянул тетиву до девятой зарубки. Взял тогда стрелу и надпись на ней сделал: «Когда эта стрела из красного дерева долетит до земли Моол хана, пусть через три дня ждут меня, сына Салар хана. Понравится мне ханская дочь — в жены ее возьму, а если нет, то землю разрушу, все переверну, все сокрушу».

Еще раз поднял лук. Одну ногу вперед подал, другую назад отставил. Наложил стрелу, стал тетиву натягивать до двенадцатой зарубки. Все силы напрягал, пока солнце с восхода до середины неба не поднялось. Кровью глаза налились, жилы чуть не лопаются. Никак не может до двенадцатой зарубки натянуть. Горюет Халдама, кровавыми слезами заливается, черным потом обливается — не может справиться.

— Не могу, отец дорогой, — говорит, — сил недостает, жилы рук ослабли. Видно, умирать нам придется.