Салар хан старчески склоняется перед ним, по-молодому прискакивает, сына умоляет еще напрячься.

У Халдамы из концов пальцев кровь каплями проступает. Горюет он:

— Как сильно изрезал меня мой брат Амыр Сана!

С утра начал тянуть, а солнце уже к закату подходит и все еще до двенадцатой зарубки достичь не может.

Из последних сил натужился Халдама, натянул лук, пустил стрелу. Засвистела стрела, будто стаи птиц запели, загремела стрела, как в колокола ударили, улетела куда надо.

Обливаясь слезами и потом, поднялся Халдама.

— Ну вот, отец, теперь ты можешь быть спокоен.

— Нет, сын мой, не будет мне покоя, пока у нас Хара Торгы живет.

— Делай как хочешь, отец, а я старшему брату не судья, — говорит ему Халдама. — Только не обижай мою сестру и твою дочь Ай Арыг. Это она спасла меня, вылечила и выкормила тайно от всех. Потому и сказала, что я умер. Я и вправду уже не жил, да забота и мудрость сестры спасли меня.

Позвал тогда Салар хан Ай Арыг, вышел ей навстречу, обнял и сказал:

— Дорогая дочь моя, Ай Арыг. Ты спасла наш род от позора и угона. Ты вызволила сына моего Халдаму. Спасибо тебе. А теперь призовите ко мне Амыр Сана и его жену.

Привели к нему Амыр Сана и Хара Торгы. При виде их разъярился Салар хан и повелел своим стрелкам:

— Сделайте с ними то же, что они с моим сыном Халдамой сделали. Пусть у Амыр Сана жилы на руках разрежут и бросят его в ту яму бездонную, которую он для брата копал. А эту лесную женщину сожгите, чтобы следа ее не осталось на нашей земле.

Стрелки точно все исполнили, как Салар хан сказал.

А на земле Моол хана вдруг услышали шум и грохот такой, что все со страху из юрт повыскакивали. И сам Моол хан выбежал.

Со свистом и ревом воткнулась прямо перед ханской юртой раскаленная докрасна огромная стрела. Подошел к ней Моол хан, прочитал надпись на стреле, загоревал, запечалился. Пожалел, что такое дело затеял. Против него самого оно и обернулось. Самому ему теперь смерть и угон грозят.

Халдама между тем отдохнул, оправился после богатырского напряжения, стал собираться в путь-дорогу. Сел на бурого коня Салар хана, взял у сестры Ай Арыг волшебную плетку и на землю Моол хана устремился. Прямо к юрте его прискакал.

Моол хан идет навстречу, под руку берет, за стол садит, угощает самой лучшей едой.

— Долетела ли стрела богатырская? — спрашивает Халдама.

— Долетела.

— Если так, то ты знаешь, зачем я сюда явился?

— Знаю, — говорит и тут же велел привести дочь.

Посмотрел Халдама на ханскую дочь. Семьдесят кос у нее на плечах, пятьдесят кос на спине. Хороша собой и лучезарна, со светлыми помыслами и добрым сердцем.

— Беру ее в жены, — говорит Халдама.

Обрадовался Моол хан.

— Давайте тогда вершить великий той.

Самых жирных быков, самых жирных жеребцов зарезали. Весь народ созвали, богатую свадьбу сыграли. Семь дней и семь ночей веселились.

Когда кончился той, Моол хан в великой радости отделил табуны скота, на сорок коней богатств всяких нагрузил, проводил дочь с зятем-богатырем на его землю.

Вернулся к себе домой Халдама и зажил счастливо. Отказался он быть ханом. Охотой занимался. Много зверей и дичи из тайги привозил. Часть людям раздавал, и себе оставалось.

Пачар пиг

У подножия синих тасхылов жил в давние времена во главе небольшого рода отважный стрелок с матерью, женой и шестилетним сыном. Однажды пал он в бою с врагами. Стойбище его разрушили, а людей и скот угнали на чужбину. Попали в неволю мать и сын стрелка. Затерялись они в людской толпе, и никто не распознал их, никто не выдал.

Три дня и три ночи гнали пленников на землю жестокого Паян хана, а когда привели, сам грозный хан вышел посмотреть на невольников. Пристально вглядывался он в детей, стараясь отыскать среди них сына смелого стрелка.

— Надо весь род искоренить, — сказал он, — родового наследника уничтожить, чтобы он свой народ против нас не восстановил.

Несколько раз обошел Паян хан пленников, не угадал, который из мальчиков — родовой наследник, в гнев и ярость бросило его. Повелел хан:

— Собрать всех детей!

Согнали воины хана всех мальчиков по шесть, по семь лет в одну кучу. Набралось их двенадцать. Среди них оказался и сын стрелка.

Хан приказал приставить к детям женщину, чтобы кормила-обхаживала их. Вышла тогда вперед мать стрелка.

— Я смогу кормить и содержать их.

Согласился хан. Одели мальчиков в одинаковую одежду, увели в отведенную юрту.

Стали дети жить в неволе. Днем бабушке помогали — воду таскали, дрова готовили. Вечерами слушали старинные были и легенды о храбрых героях и мудрых вождях. Рассказывала им бабушка и о своем сыне, отважном стрелке, павшем в бою с врагами.

Так пролетали дни, месяцы луной сменялись, год за годом проходил. Три года миновало, потом еще три года. Росли помаленьку мальчики, силы набирались. Кормила их бабушка досыта, но внуку своему давала самые постные, самые жилистые куски мяса и приговаривала:

— Не обижайся. От жирного мяса силы не будет. А тебе сильным и храбрым надо вырасти. Тебе еще с врагами биться придется.

Паян хан приглядывался, присматривался к детям, родового наследника среди них пытался угадать. Как-то велел он вывести мальчиков в широкую степь, испытать, как они бегают.

Главный воин хана отвел их на склон горы и пустил всех разом. Сын стрелка от других не отставал и вперед не забегал, хотя ноги его бежали все резвей и резвей. Он не раз хотел рвануться, но вспоминал наказ бабушки скрывать свою силу.

Долго бежали мальчики. На середине дороги, откуда ни возьмись, сам Паян хан верхом на коне. Подскакал и давай бичом хлестать сына стрелка, подгонять его, чтобы бежал скорей. Никого не трогает, только его хлещет. Перепугался мальчик, пустился со всех ног, обогнал всех, первым прибежал к метке.

Доволен Паян хан. Руки потирает, главному воину своему говорит:

— Видел, как этот парень бежит? Однако, он и есть сын того стрелка!

На другой день заставил хан состязаться мальчиков в борьбе. Сын стрелка боялся, как бы хан снова не стал его бичом стегать, боролся что было силы и переборол всех.

Выставил тогда против него Паян хан своего силача. Не посмел сын стрелка отказаться, схватился с силачом, да сноровки не хватило — сдался.

— Смотри, — говорит хан своему главному воину, — ему только двенадцать лет. Не миновать нам беды, когда он вырастет. Быть ему могучим богатырем.

Сделал Паян хан всех мальчиков своими пастухами, а сына стрелка поставил над ними старшим. Отделили каждому по отаре овец. Живут пастушата в одной юрте посреди широкой степи. Сын стрелка на всех еду готовит, будит по утрам, кормит и поит, в степь отправляет, помогает тем, кто устанет.

Много ли, мало времени прошло, затосковал сын стрелка о бабушке. Сходил бы к ней, да боится, вдруг Паян хан проведает. Не вытерпел все-таки. Подговорил одного из пастушат, чтобы тот на вечер и на утро пищу сготовил, а сам, как стемнело, на коня и в аал. Подкрался к бабушкиной юрте, тихо дверь отворил. Узнала его бабушка, обрадовалась.

— Как хорошо, внучек, что ты пришел. Немощна я стала, не сегодня-завтра помру. Возьми-ка ты у меня стрелу твоего деда. Эта стрела не простая. Во что бы ни стрелял — в зверя ли хищного, в человека ли злого, она не даст промаху. Смотри только, чтобы никто не прознал об этой стреле. Без нужды, по всякому случаю не вынимай ее. Когда совсем тебе худо придется, стрела тебя выручит. Обо мне не горюй. Бежать отсюда пока не пытайся. Подрастешь еще, наберешься силы, отомсти за отца, за весь наш народ. Имя твое будет Пачар, что значит вскормленный жилистым мясом. А теперь уходи.

Ушел сын стрелка, нареченный Пачаром, обливаясь слезами.