Глава 4

Дня через два мы встретились с ней в саду на том же месте, где познакомились в первый раз. Девушка так же, как тогда, подсела ко мне на скамейку, когда я опять читал повести Куприна. Чувствуя её присутствие, я смутился и, как влюблённый мальчик, не мог оторваться от книги, чтобы взглянуть на неё. Она покашляла, чтобы обратить на себя внимание и, когда я поднял голову, улыбнулась мне приветливо и ласково. В этот раз мы познакомились с ней официально. Мне понравилось её необыкновенное имя – Эльвина. А ей моё простое – Алексей. Я спросил, как её здоровье. Но вместо ответа она стала объяснять мне причину, из-за которой у неё случился приступ.

С другой стороны нашего корпуса находилось детское отделение, куда, несмотря на запрещения врачей, ходила Эльвина, чтобы пообщаться с ребятишками. Девушка играла с ними, рассказывала им сказки или читала.

- Вы знаете, - говорила Эльвина, задумчиво улыбаясь, - общаться с ними - одно удовольствие. Дети гораздо умнее, чем мы о них думаем. Они добрее и чище нас. Девушку восхищала непосредственность и безудержная фантазия ребятишек.

- Дети говорят о том, что мы взрослые скрываем, боясь показаться смешными. Если бы мы вели себя, как дети, наша жизнь стала бы интереснее и светлее, исчезли бы проблемы, которые мы создаём сами себе, - делилась она своими мыслями.

Я слушал её внимательно и любовался её живым девичьим личиком, которое менялось прямо на глазах: то было безоблачно-радостным, то безутешно-печальным.

- Вы знаете, они назвали меня Мальвиной. Смешно, ведь правда… тётя Мальвина! – лицо её вдруг зарделось и опять появились на щёчках весёлые ямочки.

- А ты, - сказал я серьёзно, - и в самом деле похожа на Мальвину.

- Правда? Вы так считаете? – смущённо спросила она и опустила вниз глаза, хлопая длинными ресницами.

- До чего же она хороша, - подумал я, восхищаясь её непосредственностью.

- Девочки все свои банты на моей голове перемерили, - продолжала она, - и очень сожалели, что у меня не голубые волосы. Маленький Петя даже вывод сделал, что я настоящая Мальвина, только большая, а Света посоветовала мне купить штанишки с кружавчиками.

Девушка с воодушевлением и с юмором рассказывала мне о своих маленьких друзьях, но в глубине больших серых глаз затаилась грустинка.

- Я ведь учительницей хотела быть с самого раннего детства, - проговорила Эльвина, и лицо её вдруг помрачнело, - вырежу из бумаги кукол, наделаю тетрадей и учу.

- Будь сильной, девочка, - сказал я и почувствовал, как предательски дрожит мой голос, - всё ещё может измениться. Надо только набраться сил. Если чего-то очень хочется, то это обязательно сбудется.

Эльвина посмотрела на меня с благодарностью и, тяжело вздохнув, сказала:

- Нянечка из детского отделения пожаловалась врачу, что я хожу к ребятишкам, и он запретил мне туда появляться. Понимаете… инфицированная я.

Теперь мне стало понятно, отчего с ней случился приступ. У девушки отняли то, чем она жила. Закрылась отдушина в её жизни, которая давала ей силы бороться с тяжёлым недугом.

- И какой смысл тогда жить, если ты не можешь заняться своим любимым делом? – спросила она меня со слезами на глазах.

- В том-то и смысл, Эльвиночка, чтобы выжить и победить, несмотря ни на что, - сказал я, убирая слезинку с её мокрой щеки.

- Наверно вы правы, - тяжело вздохнула девушка.

- У каждого в этой жизни своя дорога, и какая она будет, короткая или длинная, прямая или тернистая, никто не знает, но мы должны быть ко всему готовы.

- Может, и хорошо, что не знаем, - проговорила Эльвина, немного успокоившись, - а то ведь страшно жить и ждать смерти.

- А её и не надо ждать, придёт, когда настанет время. Каждый несёт в этой жизни свой крест. Лёгких-то судеб, Эльвина, можно сказать и нет, - говорил я.

Эльвина смотрела на меня доверчиво широко открытыми глазами, как ребёнок на взрослого.

- Человеку всё по силам, - сказала она. - Он должен всё вынести, что пало на его долю.

Несмотря на разницу в возрасте, мы понимали друг друга, и это меня очень радовало.

- Молодец, дочка! – выпалил я фамильярно и похлопал её по плечику.

- Какая я вам дочка? – возмутилась вдруг девушка. – Папаша тоже мне выискался!

Это было так неожиданно и дерзко с её стороны, что я растерялся и не знал, что ей ответить.

Но она сердито продолжала:

- Подумаешь, лет на десять старше… Папочка…

Я молча смотрел на Эльвину и удивлялся резкой перемене в её лице. Прекрасная «Мальвина» превратилась в злую фею со сверкающими от гнева глазами. Мне вдруг стало смешно, и я едва сдержался, чтобы не расхохотаться. Было приятно от того, что она не считает меня стариком, каким я ощущал себя. А мне и, в самом деле, не было тогда и сорока.