Путника звали Олег Середин. Несколько лет тому назад — или несколько веков тому вперед — жил он в обычном городе, трудился в обычном автопарке, пил вечерами пиво «Оболонь» и частенько гонял на мотоцикле. Отличало Олега лишь то, что он увлекался магией, а также искусством боя на мечах и иных видах древнего оружия, встречался с такими же фанатами, как и он сам, ковал клинки и доспехи и, конечно же, экспериментировал. Встречался с реконструкторами из других клубов, рубился на театрализованных турнирах, пару раз снимался в псевдоисторических кинофильмах. А кроме того — иногда пытался использовать на практике колдовские обряды и заклинания, о которых рассказывал Ворон, руководитель клуба, а по совместительству — и преподаватель сразу всех дисциплин. Вот и доколдовался: захотел однажды набраться знаний «на халяву». Узнать, зачем ему магия и мастерство рукопашного боя нужны. Магическая книга Велеса ответила на его вопрос четко и однозначно. Теперь Олег знал, зачем могут понадобиться магия и боевые навыки. Не знал только — стоит ли теперь возвращаться туда, где эти знания нужны разве что режиссерам кино.

— Не везет… — приподнялся на стременах Олег, словно лишние десять сантиметров могли сыграть решающую роль, и огляделся по сторонам, ища отблески огня, которые выдадут близкое человеческое жилье. Но тьма вокруг не разрывалась ни единой искоркой.

пробормотал ведун пришедшие на ум грустные строки, но поэтический настрой трусливо испарился, стоило порыву ветра хлестнуть по лицу ведуна холодными нитями дождя. Олег опять потрепал гнедую по гриве:

— Обидно. В кошельке столько серебра — хоть год на печи отлеживаться можно и одной белорыбицей копченой облопываться. И вас обоих отборным ячменем кормить и пивом вместо воды ублажать. А приходится ночевать на мокрой траве и жрать одну солонину без хлеба. И ведь берегиню местную в темноте не найдешь, ночь спокойную выпросить. Этак ляжешь к моховику возле логова, и будет он тебя всю ночь, как проклятого, по буреломам гонять… И чего меня сюда понесло? Нужно было в Погах непогоду пересидеть, благо половина девок засматривалась.

Возле оставленной три дня назад деревеньки ему довелось убить волка. Самого обычного. Правда, волк был матерым, сильным зверем с совершенно белой шерстью.

Потому-то местные мужики и не решались загнать и заколоть его сами — сочли оборотнем, колдуном с болотного острова. На вече они порешили, что проще заплатить заезжему воину, нежели рисковать получить посмертное проклятье на свои головы. В результате капитал Олега пополнился на несколько серебряных чешуек,[2] а на ноге появилась новая ссадина.

И ведь предлагали мужики остаться переждать непогоду! К вдовице симпатичной на постой определили. Нет, не послушался мудрого совета. Странное чувство томило его, словно кто-то в путь кликал. Никак не мог ведун усидеть на месте. Вот так и оказался на этой дороге, из-за ливней совершенно пустынной.

— Не везет, — сделал окончательный вывод ведун и тронул пятками коня, посылая его вперед.

Земля от дождя раскисла и представляла собой болото, которое протестующе чавкало под копытами. Промокшие шаровары противно липли к ногам, холодные капли, то и дело попадающие за шиворот, стекали по спине. Олег тоскливо оглянулся на обступавшие его скалы и торопливо натянул поводья: на высоте примерно его роста, на камне за скалами, плясали огненные блики.

— Уже кое-что, — пробормотал ведун. — Коли люди добрые, так к огоньку должны пустить. Коли тати лесные… — Он нащупал рукоять сабли. — Коли тати, мы тоже что-нибудь придумаем.

Олег спешился, откинул со лба мокрый волос и воодушевленно принялся карабкаться по скалам, придерживая рукой саблю. Вскоре впереди открылся вход в пещеру. Веселое пламя костра в центре довольно большой пустоты освещало упитанного бородатого мужичка в длинной рубахе, выпущенной поверх шерстяных штанов грубой вязки. Тот негромко напевал и помешивал в котелке какое-то варево, от которого распространялся одуряюще мясной запах. Олег невольно потянул носом.

— Ну что стоишь там, ведун? Проходи, попробуй кашу. — Мужик обернулся и посмотрел Середину прямо в глаза. На вид ему было лет тридцать-сорок — с бородой и усами возраст не особо и определишь. Голубые глаза смотрели пронзительно, словно пробивая насквозь до самого сердца. Олег слегка смутился, так как полагал, что подобрался незаметно.

— Приглашения жду, — недовольно буркнул он, входя в пещеру. — Мир вашему дому, хозяин.

— Присаживайся к котлу, — кивнул мужик. — Небось, озяб с непогоды. Похлебай горяченького.

— Да кони у меня там.

— Ништо, — усмехнулся хозяин. — За конями ужо приглядят.

— Да ну? — Ведун, не привыкший в этом мире к добрым сюрпризам, положил руку на рукоять сабли.

— Небось, Олег, не пропадут лошадки, — усмехнулся мужик, с чувством облизывая ложку. — А на пустое брюхо и говорить тоскливо. Садись, угостись, чем боги поделились.

— То верно. — После короткого колебания ведун отпустил саблю и вынул из шитого на заказ замшевого чехольчика серебряную ложку. — Да будет всегда сытость в этом хлебосольном доме.

Не нужно было обладать большим умом, чтобы понять: если в этой пещере знали его имя, то и появления ведуна ждали. А коли ждали не с засадой, а с полным котелком — то по первому приближению хозяевам можно доверять.

Мужичок, огладив пышную, лежащую лопатой бороду, тоже достал ложку, и они, придвинувшись к котелку, в две руки принялись наворачивать густое варево. Когда котелок опустел, хозяин аккуратно убрал ложку, опрокинул к стенке котелок, сгреб в кучу угли и повернулся к гостю:

— Много слышал о тебе, ведун Олег.

— Я тоже о себе немало наслушался, — скромно кивнул Середин.

— Это хорошо, — ничуть не смутился мужик. — Потому как нужда в тебе возникла, ведун. У местного князя сын пропал, и пропал не без помощи волшбы непотребной. Возьмешься помочь ему? Я путь тебе укажу.

Олег не успел ответить, так как в пещеру вошла девушка с луком в одной руке и подстреленным зайцем в другой. Она молча смерила взглядом ведуна и, не сказав ни слова, прошла в глубь пещеры.

— Не было нужды охотиться в дождь, Кира. — Мужик кивнул на пустой котелок: — Почему каши не захотела?

— Извини, волхв, — сказала она, не поднимая глаз.

— Коней укрыла?

— В соседнем гроте стоят. Воды им налила, овса позже задам.

— Так как, ведун? — повернулся к Олегу мужик.

— А никак, — отмахнулся Середин. — У князей, знамо дело, и без нас дружинников-волхвов в помощниках хватает. Обойдутся. А ты, стало быть, волхв? — Олег окинул мужика взглядом еще раз, но ничего нового не углядел: все та же русая борода лопатой, простецкая рубаха, волосы на лбу перехвачены тонким ремешком. — Не ожидал.

— Не любишь, что ли, князей, ведун? — удивился ответу хозяин пещеры. — Чай обидели чем?

— Обидеть меня трудно, волхв, — улыбнулся Середин, — а любви к княжьему племени у меня и вправду нет. Гонору у них много, благодарности мало. Живут так, словно весь мир у них в должниках ходит. А я, понимаешь, в должниках пребывать не люблю. Все же странное для волхва место ты выбрал, мил человек. Ни святилища здесь, ни рощи.

— Отчего странное, ведун? — пожал плечами волхв. — Место тихое, а святилище… Так для нас весь мир — святое место. Живу при дороге, путников исцеляю, порчу снимаю, скот от крикс да старухи-Морухи оберегаю, детей грамоте учу. Хорошее место. А на князя нашего ты зря наговариваешь. Наградит честь по чести. Из-за кровинушки своей над серебром давиться не станет.

— Ну извини, коли с князем обидел. Да только не тянет меня в княжеские-то палаты. С простыми людьми и говорить проще, и ласки больше, и радость у них чище. А серебро… Ты знаешь, волхв. После того как переступаешь порог бедности, серебро перестает казаться столь уж важным в этом мире.