После выпитой рюмки поцелуй получился не таким горьким, как казался вначале, возможно, горечь незаметно исчезла в его продолжительности. Лицо Ольги Петровны покрылось румянцем. Она опрокинулась на диван и потянула меня за собой, как тянут, например, стёганое одеяло, чтобы согреться.

- Я пить хочу. – Так как громкая связь была приглушена, приговорённый говорил слабым голосом. - Дайте мне ещё сока.

- Лежи! – приказала майорша.

- Я так не могу, - сказал я и встал.

- Этот Певзнер начинает меня…

Лицо Ольги Петровны выражало полное неудовольствие; моё - искреннее любопытство, замешенное на извечном вопросе: «Какой Певзнер начинает, этот или тот?» Хотя если закончить её предложение словом «напрягать», станет ясно, что это относится к двум Певзнерам, которые находились (пока) по разные стороны изменчивой судьбы.

- Хорошо, - согласилась майорша. – Отнесите ему ещё сока. Потом ещё сока, потом ещё…

- Хорошо, хорошо, - согласился я и неожиданно для себя сухо кашлянул. – Кх-кх-кх…

Приговорённый стоял у двери и смотрел на меня с подозрением, возможно, предполагал, что сок разбавленный, потому что я, чтобы не ходить туда-сюда принёс сразу три стакана. Первый стакан он выпил залпом. А я глядел на его стриженую голову, полагая, что у него, как и меня, русые волосы.

- Скажите: сколько вам дали? - спросил я.

- Вам-то какое дело? - огрызнулся он. – Кх-кх-кх.

- Я хочу вам помочь, - настаивал я.

- Мне дали высшую меру наказания. Кх-кх-кх.

- Как?! Пожизненный срок!

- Нет. Кто-то настоял, и они заменили пожизненный срок смертной казнью.

- Кх-кх-кх. – Во рту запершило и я кашлянул. - Как смертной казнью?!

- Так. Меня расстреляют или повесят, а-а-а, мне уже всё равно.

- Кх-кх-кх. Чёрт кашель… - прикрывая рот рукой, сказал я. – Ну что вы такого сделали?!

- Юрий, почему ты там так долго?! – Ольга Петровна, естественно, подслушивая, снова усилила громкую связь. – Иди же сюда быстрее…

Когда я вернулся, майорша закусывала; её глаза как-то неестественно блестели, возможно, она прикладывалась к рюмке без меня, впрочем, меня это только подхлестнуло к действию, и я спросил:

- За что приговорили Певзнера?

- Был такой французский писатель Андре Бретон, - Ольга Петровна жестом предложила мне сесть.

Проглатывая каждое её слово, я сел напротив.

- Так вот все свои сны он затем переносил на бумагу, получалась такая интересная бредятина. Вот ты сейчас находишься во сне, и чем быстрее ты вернёшься сюда, в реальность, тем будет лучше для тебя. Потом какое тебе дело до того Певзнера?

- Но я тоже Певзнер! Юрий Львович, как и он…

- И что?!

- Могу я знать, за что его собираются расстрелять. Может он мой родственник! У нас же запрещено расстреливать. Ведь так?

- А кто тебе сказал, что его собираются расстрелять, а-а-а?

- Я это… случайно узнал…

- Запомни! Нет никакого расстрела. Понял? Лучше вспомни нашу задачу. Тем более ты давал подписку о неразглашении. Завтра мы его привезем в назначенное место и передадим другим сопровождающим. Ты получишь старшего лейтенанта, а я - подполковника. Ты знаешь, я некогда не была под… подполковником. А мне так хочется быть под… ним… ха-ха… вернее над ним. А-а-а, ты сам всё понимаешь. Так что давай разливай за тобою тост. Ведь ты же обещал за мной ухаживать.

- Я не буду больше пить.

- Значит брезгуешь? Женщина к нему с чувством а он… Зря ты так со мной лейтенант. Ой, зря. Всё, я принимаю душ и ложусь, а ты можешь идти подтирать сопли тому Певзнеру. Стой! М-м-м, нет! Я тебе запрещаю, я приказываю больше к нему ни ногой. Я сама, если понадобится, его обслужу. Ты понял меня, Певзнер?!

- Да.

- Не слышу?!

- Так точно, товарищ майор!

- Вот так хорошо. Теперь принеси мои вещи и приготовь постель. Да и убери со стола.

«В её сумке должен лежать приговор», - крутилось у меня в голове.

- Много света. - Майорша раздавала команды налево и направо. - Опусти защитный экран.

«А спину тебе не потереть?» - чуть не вырвалось у меня.

Я выкатил её чемоданчик и, демонстрируя полное равнодушие, отправился в соседнее купе за спальными принадлежностями, которые были (мне везло) заранее для нас приготовлены. Чтобы успеть покопаться в её вещах, мне пришлось пороть горячку. Тюк с постелью не слушался рук, и всё время пока я суетился, выпадал под ноги, но его величество случай был сейчас со мной заодно. Пока она резвилась в ванной, я потрошил её чемоданчик. На мытьё крупных фигур, а Ольга Петровна была действительно крупна, всегда требуется дополнительное время, так необходимое мне, чтобы найти папку с документами. Впрочем, я сделал это быстро. Нужный документ лежал сверху и я шёпотом, словно заговорщик выудил из него убийственные для приговорённого строчки:

- Закрытое заседание… Согласно УК РФ часть II глава 29 статья 278 Насильственный захват власти… Приговорить Певзнера Юрия Львовича к высшей мере наказания расстрелу…

- Юра, я забыла полотенце! – крикнула майорша, плескаясь, как тюлень, невидящий полгода воды. – Ой, вода пошла холодная.

- Иди в жопу… - прошептал я вполне удовлетворённый тем, что копаться в чемоданчике мог уже официально. – Сейчас!

Возможно, Ольга Петровна хотела произвести на меня впечатление, выйдя из ванной в лёгком пеньюаре или без него, используя другой легкомысленный аксессуар, например галстук-бабочку. Но я вовремя опустил защитный экран. Заставив её сесть на любимого конька.

- Почему так темно?! – возмутилась она.

- Вы же сами сказали: затемнить окно, - как мог, защищался я.

- Я думала, ты это сделаешь позже…

- Приказ начальства закон для подчинённого! - отчеканил я и шмыгнул в ванную комнату.

Контрастный душ лучшее средство собраться с мыслями, потому что приговорённый не давал мне покоя.

«Что он мог захватить? – думал я. - Этот невзрачный человек. Власть! Так она у нас расписана на века. Если он кому-то стал неугоден, можно подобрать другую статью. На придурка он не похож. Тем более, зачем этот процесс: этапирование, расстрел? Может быть, у него был свой план по замене авторитарного режима на демократическую власть, которая так нужна нашему народу. Нужно связаться с правозащитниками. Но как? Мобильная связь отсутствует, потому что нет телефона. Я должен ему помочь».

Промокнув капельки воды казённым полотенцем, я надел пижаму и как мышка-норушка юркнул в свою постель.

- Юра, ты слышишь шуршание? – спросила Ольга Петровна. – Это мыши. Я их боюсь. Иди сюда.

Я держал паузу, но как назло запершило в горле.

- Кх-кх-кх…

- Ты идёшь?!

- Товарищ майор, я сплю.

- Ладно, сучёнок, спи. Только не проспи…

Я наконец погрузился в сон. Монотонный стук колёс уносил с собой встречный поезд, случайно встретившийся в пути. А наш, потерявшийся в пространстве состав, словно остановился и сделался «спальным». Сколько прошло времени не знаю, потому что сны, в которых есть хоть какие-то действия, я видел редко. Я очнулся от смеха, который, по всей видимости (хотя было темно), вылетал из устройства громкой связи.

- Ха-ха-ха. Укуси меня. Да ни суда… А-а-а…

Послышалась возня, томные вздохи, чмоканье похожие на поцелуй, чей-то стон. Всё мигом стихло, словно кто-то по просьбе трудящихся выключил эту эротичную радиопостановку. Глаза привыкли к темноте, и я мог сделать естественный вывод: майорши в постели не было, следовательно, она находилась в комнате приговорённого.

«Хотела его обслужить. Вот и обслужила. Сучка».

Я боялся, что пытка звуком продолжится, но наступившая тишина позволила мне снова провалиться в сон. Я проснулся от подлого удара ниже пояса. Свернувшись от боли калачиком, я хлопал глазами, пытаясь сфокусировать расплывающиеся предметы в свете дежурного освещения.

- У-у-у, - застонал я. – Что разве станция?

- Вставай! – цыкнула Ольга Петровна. – Какая-то сволочь сообщила правозащитникам о нашем прибытии. Так что на станцию назначения, нельзя! Быстро собираемся.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: