Власть над так называемым «Пипиновым даром» была по меньшей мере сомнительной, и в Константинополе император Константин V, как и следовало ожидать, выразил яростный протест. Одно время считалось, что Пипин обосновывал свои действия ссылкой на «Константинов дар»; но новейшие данные убеждают, что эта бесстыдная фальсификация не могла быть изготовлена раньше чем во второй половине столетия. Сам же Пипин в качестве оправдания ссылался на то, что вмешался из любви к святому Петру, которому, следовательно, должны принадлежать завоеванные земли. Фактом остается то, что папскому государству, которому франкский король таким образом дал жизнь, хотя и на шатких юридических основаниях, предстояло выдерживать испытания в течение более чем одиннадцати веков.

Пипин умер в 768 году, разделив свое королевство в соответствии со старым франкским обычаем между двумя сыновьями, Карлом и Карломаном. Однако неожиданная смерть Карломана в 771 году позволила Карлу в обход прав его юных племянников стать единовластным правителем. Всего через два месяца не отличавшийся живым умом римский аристократ вступил на папский престол под именем Адриана I (772-795). Он и Карл продолжали сотрудничать в том, что начали папа Стефан II и Пипин, и далее укрепляя отношения между Франкским королевством и папством. Когда в 773 году лангобардский король-клиент Дезидерий забыл свое место до такой степени, что начал осаду Рима, Адриан немедленно обратился за помощью к Карлу. Римский патриций не терял времени даром. Он выступил маршем в Италию, захватил столицу лангобардов Павию, отправил Дезидерия в монастырь и, добавив «король лангобардов» к своему неуклонно разраставшемуся титулу, упразднил Лангобардское королевство раз и навсегда. Затем, на Пасху 774 года, он решил отправиться в Рим.

Это решение застало папу Адриана врасплох. Однако он решил повести себя так, как подобало величию его сана, и встретил Карла на ступенях собора Святого Петра, по которым император, говорят, полз на коленях, и оказал ему всяческие почести. В ответ Карл подтвердил дарение своего отца, заметно расширив территорию папского государства и выразив пожелание ввести единство и единообразие по римскому образцу для всех церквей в пределах своих владений. Возвратившись в Германию, он затем покорил язычников-саксов, большинство из которых обратил в христианство, прежде чем приступить к аннексии христианской Баварии. Вторжение в Испанию оказалось менее успешным, хотя оно и послужило источником вдохновения для первой западноевропейской эпической баллады «Песнь о Роланде», но последовавшая за нею кампания против аваров в Венгрии и Верхней Австрии привела к уничтожению их королевства как независимого государства и включению его в состав империи. Так, в течение жизни менее чем одного поколения он превратил королевство франков, прежде лишь одно из многих полуплеменных европейских государств, в единый политический организм огромных масштабов, не имевший себе равных со времен Римской империи.

И он делал это при активной поддержке папства — по крайней мере на протяжении большей части своего правления. Прошло около половины столетия с того времени, как папа Стефан стал добиваться получения помощи от Пипина — с призывом о поддержке вообще-то следовало бы обращаться к византийскому императору, и она, вероятно, была бы оказана, если бы Константин V смог на какое-то время отказаться от навязчивой идеи иконоборчества и обратить свое внимание на Италию. Пипин и Карл, успешно разделавшись с Лангобардским королевством, преуспели там, где потерпела фиаско Византия, которой пришлось дорого заплатить за свое поражение.

Однако обе стороны не всегда стремились понять друг друга, и наиболее серьезным предметом разногласий являлось, что несколько удивительно, иконоборчество. В 787 году, пытаясь разрешить этот вопрос, императрица Ирина (будучи вдовой императора Льва IV, она выполняла функции регента при семнадцатилетнем сыне) созвала седьмой Вселенский собор, который, как и первый, проходил в Никее. Адриан, как положено, отправил туда своих легатов, поручив им стойко защищать святые образы. И большая часть собора благосклонно высказалась в их пользу Карл, однако, выступил с возражениями. Это неожиданное сближение между Римом и Константинополем совсем не устраивало его. Почему, вопрошал он, ему не предложили направить своих представителей в Никею? Будучи, по-видимому, в припадке гнева, король франков приказал своим богословам составить в защиту иконоборчества сочинение, известное под названием «Книги Карла» («Libri Carolini»). В течение нескольких лет отношения с папой Адрианом оставались напряженными. Но со временем тучи рассеялись. Вскрылась ошибка в латинском тексте решений собора — «почитание» оказалось неверно переведено как «обожание», и на момент смерти Адриана, последовавшей в Рождество 795 года, между обеими сторонами вновь установились прекрасные отношения.

Однако это не имело принципиального значения. Развязка этой истории быстро приближалась. Новый папа, Лев III (795-816), которого не следует путать с одноименным византийским императором, не мог похвастать ни происхождением, ни образованностью своего предшественника. Существует даже теория, согласно которой у него были арабские корни. Как только Лев принял власть, он оказался жертвой непрекращающихся интриг со стороны семьи и друзей Адриана, ожидавших, что на папский престол взойдет один из них, и поэтому решивших сместить нового понтифика. И действительно, 25 апреля 799 года группа лиц во главе с племянником Адриана напала на Льва во время торжественной процессии, направлявшейся из Латеранского собора в церковь Святого Лаврентия. Им не удалось исполнить свое первоначальное намерение — ослепить папу и отрезать ему язык (мучения, грозившие ему лишением папского сана), однако бросили его, без чувств, прямо на улице. Лишь по великой милости фортуны он нашел убежище у друзей и перебрался для безопасности ко двору Карла в Падерборне. Под защитой франкских представителей он возвратился в ноябре того же года в Рим, но лишь для того, чтобы услышать в свой адрес немало обвинений, предъявленных ему его врагами, в том числе в симонии, клятвопреступлении и адюльтере.

Был папа виновен во всем этом или нет, почти не имело значения, хотя Карл и имел подозрения на его счет. В конце концов, гораздо более важным являлся вопрос о том, кто имел полномочия судить папу? Кто имел право выносить решение относительно наместника Христа? В нормальных обстоятельствах кое-кто мог бы ответить: император Константинополя. Но императорский трон в это время занимала Ирина. Она была известна тем, что ослепила и убила собственного сына, но это для Льва и Карла большого значения не имело — для них было достаточно того, что она принадлежала к слабому полу. Женщины считались неспособными к правлению, и по древней салической традиции даже сама попытка такого рода отвергалась[51]. Что же касается Западной Европы, то императорский трон оставался вакантным. Претензии Ирины на него были просто лишним доказательством (если таковые вообще требовались) того состояния упадка, в котором находилась так называемая «империя ромеев».

К тому времени когда он достиг Рима, а именно в ноябре 800 года, Карл уже много раз слышал от своего советника, англосакса Алкуина Йоркского, что у него не больше власти выносить решение о преемнике святого Петра, чем у Ирины. Однако король франков знал, что пока обвинения не опровергнуты, то у христиан не будет не только императора, но и папы, а потому он был заинтересован в очищении имени Льва. Очевидно, ни о каком подобии процесса не могло идти и речи; однако 23 декабря папа принес торжественную клятву на Евангелии в том, что он чист перед лицом выдвинутых против него обвинений, и созванный собор удовлетворился его заявлением[52]. Двумя днями позднее, когда Карл поднялся с колен в конце рождественской мессы, Лев возложил корону на его голову.