Теперь разложим по полочкам аргументацию В.Бакатина.

Аргумент первый: «аппаратура не секретна и устарела».

Вначале сошлюсь на помощника В.Бакатина Вячеслава Никонова, участвовавшего, кстати, в телепрограмме. «Передача схемы устройства не открывает никаких секретов, которые не были известны американцам», — заявил этот политолог корреспонденту «Итогов». В.Никонов не утверждает, что документация, врученная американцам, была лишена секретов. Просто она не содержала сведений, которые американцам не были бы известны. А это не одно и то же. Между понятиями «несек-ретность» и «устарелость» никак нельзя ставить знак равенства.

«Мнение технических специалистов КГБ, — утверждает верный помощник, — было в пользу передачи». Даже если это так (в чем я сомневаюсь. — Р.К.) — это ведь еще «не истина в последней инстанции». Очевидно, что свое заключение должны были представить все заинтересованные службы КГБ.

Второй аргумент: «аппаратура неработоспособна, потому что нами же разрушена».

Не вдаваясь в существо дела, отмечу только: разве этот довод должен был определять решение о передаче американцам секретной информации?

Третий аргумент: «аппаратура известна американцам».

Смею сказать, что В.Бакатину не суждено было этого знать. Здесь больше от самооправдания, чем от объективной оценки сложившегося положения вещей. Вопрос о передаче документов такого характера иностранному государству — это не компетенция «технических специалистов», на которых любят ссылаться и В.Бакатин, и его помощник. Это — дело руководителя страны, к числу которых надо отнести Бакатина и президента СССР Горбачева, да и других лиц, возможно, принимавших участие в решении вопроса. «Согласовал с кем надо», — защищается В.Бакатин, не называя, впрочем, от кого он получил «добро» на «подарок» американцам.

В нашей прессе были сообщения, что Бакатин будто бы получал санкцию от М.Горбачева и «не только от него одного». Но вот что существенно: на что именно получил «добро» (если все же получил) председатель КГБ? На передачу документов или на что-то иное? И было ли это оформлено документально, или же в данном случае мы сталкиваемся с очередным актом столь любимого в горбачевские времена «телефонного права»? Если верить еженедельнику «Итоги», М.Горбачев, верный своему стилю уклончиво реагировать на неудобные предложения, на записке Бакатина написал: «Бакатину, Панкину (в то время — министр иностранных дел СССР. — Р.К.). Обсудите и определитесь, при согласии, по шагам». Блестящая государственная мудрость, не говоря уже о языке резолюции!

У меня есть основания полагать, что умалчивание В.Бакатиным существа дела и возможное лукавство его некогда верного оруженосца связаны с тем, что они оба знают правду и выкручиваются: один — чтобы найти выход из положения, а другой — чтобы прикрыть эти позорные действия своего бывшего шефа.

Может быть, г-ном Бакатиным делался расчет на ответный доброжелательный жест Белого дома? Например, передачу нашей стране информации о многочисленных технических устройствах, внедренных спецслужбами США в наши дипломатические и иные зарубежные представительства и квартиры их сотрудников? Напрасные надежды!

Многие ответственные работники Комитета госбезопасности, верные долгу и Родине, пытались предостеречь Бакатина. Увы! Он не внял голосу разума.

«Экспромт» В.Бакатина (и иже с ним), рассчитанный, возможно, на достижение политического компромисса с Вашингтоном, провалился. Многолетняя тяжба по поводу здания посольства затронула интересы и Соединенных Штатов, и Советского Союза. Американская сторона выдвинула нам жесткие финансовые требования: оплатить расходы на строительство нового здания в Москве, а также наложила запрет на ввод в эксплуатацию уже построенного нового комплекса советского посольства в районе Маунт-Авто столицы Соединенных Штатов. Кстати, Кремль тоже мог бы предъявить «дяде Сэму» за поисковые и восстановительные ремонтные работы в своем новом посольском комплексе в Вашингтоне, где были обнаружены и обезврежены сотни элементов систем подслушивания ФБР. Думаю, что понесенные нашей страной затраты были не меньшими, если не большими тех, на которые пришлось пойти американцам.

Но лукавство Вашингтона состояло в том, что ему было хорошо известно действительное положение вещей: ведь по каналам КГБ в ЦРУ была своевременно передана информация (я свидетель этому. — Р.К.) о том, что в новом посольском комплексе нашей аппаратуры подслушивания нет, и у американцев имелись возможности в этом убедиться. Резидентура ЦРУ тем временем продолжала готовиться к переезду — новое административное здание, в котором она рассчитывала занять более просторные и удобные помещения, было практически построено, в Москву доставили для нее специальное оборудование, новые сейфы и шкафы. Но резидентуре было велено ждать с переездом. Ссылка была на то, что конгресс «стоял насмерть» и блокировал переселение в новый комплекс. Перевесили интересы дальнейшего взвинчивания конфронтации с Советским Союзом.

Решение все же было найдено благодаря разумным позициям сторон — американцы отказались от своих финансовых претензий, но получили согласие Москвы на то, чтобы надстроить здание административного корпуса. Российской стороне разрешено занять новый посольский комплекс в Вашингтоне. Резидентуре ЦРУ в Москве ждать новоселья остается недолго — до 1999 года.

Кстати, новый комплекс посольства США в Москве уже в течение нескольких лет фактически существует: заняты жилые здания, эксплуатируются нижние этажи административного корпуса, работает вместительный подземный гараж. Однако большая часть разведчиков-агентуристов резидентуры предпочитало жить в квартирах домов, раскинутых по всей Москве, специально построенных для иностранцев. Растаскивание сил наблюдения контрразведки — одна (но не единственная) причина такого необычного явления. Контрразведке были известны и другие немаловажные причины «пренебрежения» разведчиками резидентуры комфортабельными квартирами в новом посольском комплексе — квартиры в отдаленных от посольства районах города служили удобными базами для контактов резидентуры с агентами путем использования быстродействующей радиоаппаратуры двусторонней связи.

Московская резидентура ЦРУ подчинена отделу, который именовался по-разному в разное время: «отдел СССР и Восточной Европы», «отдел советской России», «отдел советского блока», наконец, просто — «советский отдел». Так я его и называю на страницах книги. Последнее из известных мне названий — «отдел Центральной Евразии». Понятно, что речь идет о времени, когда Советского Союза уже не существовало: он распался на Российскую Федерацию и четырнадцать других суверенных государств.

Советский отдел был одним из шести географических отделов Оперативного директората, руководивших резидентурами в своих регионах. Этот отдел ведал странами Варшавского Договора, но фактически нависал над всем земным шаром. В период борьбы с главным противником — Советским Союзом — его именовали в кругах американской разведки «сердцем и душой ЦРУ».

Внушительные размеры советского отдела (примерно 120 человек в восьмидесятых годах) определялись тем, что он не только руководил деятельностью резидентур в СССР и странах Восточной Европы, но и занимался разведывательными операциями против нашей страны с позиций подразделений ЦРУ в Западной Европе, Африке, Южной и Центральной Америке, Юго-Восточной Азии, на Ближнем Востоке. Практически во всех резидентурах в названных регионах существовали и активно действовали специальные оперативные группы по Советскому Союзу, укомплектованные опытными разведчиками. Известно по американским источникам общее число оперативных сотрудников ЦРУ, непосредственно вовлеченных в операции против нашей страны — свыше 900 человек, — не может не поражать воображение.

Советский отдел недаром считался элитарным подразделением в Лэнгли. Неспроста руководители Центрального разведывательного управления постоянно подчеркивали: основная функция этого подразделения состоит в том, чтобы вербовать советских граждан.