Убежден: контакты, взаимодействие спецслужб различных государств в определенных сферах необходимы. Но именно — в определенных и в ограниченных пределах. Они, конечно, не ключ к решению всех сложных проблем, которые ставит жизнь мирового сообщества, но в некоторых из них — выражение солидарности и ответственности перед общими угрозами, с которыми ни одно государство в одиночку не справится. К таким проблемам, например, относятся борьба с незаконным оборотом наркотиков, организованной преступностью, международным терроризмом, а также расползанием оружия и средств массового уничтожения.
Контакты между спецслужбами способствуют укреплению доверия друг к другу и в более широком плане уменьшению подозрительности, предупреждению возникновения неблагоприятных ситуаций. Полезность и важность контактов КГБ-ЦРУ признавалась без каких-либо оговорок обеими сторонами. И Москва, и Вашингтон руководствовались своими собственными интересами, но хорошо понимали, что антиподом контактов является неограниченная и часто непредсказуемая тайная война спецслужб.
У контактов спецслужб России и Соединенных Штатов есть уже достаточно долгая история. Во время Второй мировой войны американцы предложили, по выражению тогдашнего посла США в СССР Аверелла Гарримана, «координировать антинацистские операции» по линии спецслужб своих стран. Общая военная угроза определяла необходимость такой координации и в области деятельности спецслужб. Но уже тогда выявились далеко идущие замыслы американских стратегов, о чем позднее пооткровенничал тот же А.Гарриман: «Такой обмен позволил бы нам получишь доступ к информации из советского правительства».
Надо отметить, что ЦРУ, прикрываясь контактами со спецслужбами других государств, широко использовало «сотрудничество» и «взаимную помощь» для ведения оперативной работы, в частности, для приобретения агентов в среде спецслужб своих партнеров — и соперников, и союзников. И добивалось результатов.
«Оперативное взаимодействие» — так называет контакты американской разведки с иностранными спецслужбами бывший сотрудник ЦРУ Филип Эйджи, автор нескольких книг о разведслужбе Вашингтона. Он подчеркивает, что тут главное «ничего не давать, если в этом нет необходимости. И давать как можно меньше». Цель «оперативного взаимодействия» — обмен информацией, осуществление совместных операций и проникновение в иностранные спецслужбы.
В своей книге «Кремль и разведка» один из руководителей внешней разведки МГБ генерал-лейтенант Павел Судоплатов рассказывает о взаимоотношениях спецслужб СССР и США в период Великой Отечественной войны. Встречам Сталина, Рузвельта и Черчилля в Тегеране (ноябрь 1943 года), в Крыму (февраль 1945 года) предшествовали неофициальные контакты сотрудников советских спецслужб с американскими и британскими коллегами. Происходил обмен разведывательной информацией, обсуждались вопросы выдачи провалившихся агентов, некоторые проблемы послевоенного урегулирования. Накануне Потсдамской конференции (июль 1945 года), свидетельствует П.Судоплатов, представители спецслужб СССР, США и Великобритании договорились о выдаче Советскому Союзу командующего «Русской освободительной армией» Власова и ряда высших чинов РОА в обмен на захваченного нашими войсками немецкого адмирала Редера.
«Холодная война» перечеркнула контакты между спецслужбами СССР и США. Они возобновились только в восьмидесятых годах (речь не идет о тех немногочисленных случаях, когда через доверенных лиц спецслужб организовывался обмен задержанных обеими сторонами разведчиков и агентов). Эпизодические контакты происходили и на самом высоком уровне спецслужб — председатель КГБ СССР В.Крючков принимал в Москве заместителя директора ЦРУ Роберта Гейтса, встречался с бывшими руководителями американской разведки Колби и Тернером. С конца восьмидесятых годов в контакты, обмен делегациями и миссиями были вовлечены уже многие спецслужбы и правоохранительные органы нашей страны и США.
Бывший начальник Первого главного управления КГБ Л.Шебаршин в одном из интервью отметил: «Контакты между спецслужбами, даже недружественными, появились не вчера. К ним нередко приходилось прибегать в случае неясных деликатных моментов, для обеспечения безопасности государственных визитов. В последние годы возникла необходимость в совместном противодействии распространению ядерных материалов, наркотиков, терроризму. Взаимодействие спецслужб имеет четкие пределы — те области, где интересы их стран совпадают. В целом же разведка и контрразведка — национальные институты и служат в первую очередь национальным, а не общечеловеческим интересам, и тем более, не интересам иностранных партнеров». Именно Первое и Второе главные управления КГБ в конце восьмидесятых годов положили начало регулярным, вначале неофициальным, контактам КГБ с ЦРУ. Они охватывали некоторые проблемы, в которых стороны были взаимно заинтересованы и в урегулировании которых возникала конкретная необходимость.
Поскольку ЦРУ передало средствам массовой информации США информацию об этих контактах и тем самым сняло с них покров конфиденциальности, я, со своей стороны, не могу считать себя связанным какими-либо обязательствами перед американскими партнерами в этом деликатном деле. Поэтому скажу точно: регулярные контакты КГБ и ЦРУ начались в 1986 году в Москве. У истоков их — управление контрразведки первого главного управления и первый отдел Второго главного управления. Но первая попытка организовать такие встречи была предпринята первым отделом четырьмя годами раньше, когда руководителем посольской резидентуры был Кард Гебхардт. Именно с ним мы планировали войти в неофициальный контакт для решения некоторых вопросов взаимодействия. Гебхардт, которому везде чудилась коварная «рука Лубянки», был крайне подозрительным ко всему «неординарному». Козни советской контрразведки мерещились резиденту повсюду. Представляю, сколько в Лэнгли скопилось его докладов о «злонамеренных действиях КГБ». Например, о том, как у него снимали колпаки с автомашины (которые на самом деле он просто терял по дороге), как пытались напугать непонятными телефонными звонками. Интересно, верили ли этим сочинениям Карла Гебхардта в Оперативном директорате, зная его мнительность?
Итак, от разговора с представителем Второго главного управления КГБ о сотрудничестве Гебхардт уклонился. Возможно, что не только его подозрительность была причиной последовавшего длительного перерыва в нащупывании контактов.
Более восприимчивым к идее неофициальных встреч КГБ-ЦРУ оказался другой руководитель московской резидентуры Джек Даунинг, до недавнего времени начальник Оперативного директората ЦРУ. Возможно, правда, что и в Лэнгли к этому времени «созрели» до принятия идеи неофициальных встреч с представителями КГБ в Москве. Хочу отметить, что как раз в этот период руководителем советского отдела Оперативного директората стал Милтон Бирден, который активно участвовал в зарубежных встречах КГБ-ЦРУ в рамках установившегося контакта.
С 1989 года конфиденциальные встречи в Москве представителей контрразведки нашей страны с руководителями посольской резидентуры стали регулярными. С американской стороны в них принимали участие резиденты Джек Даунинг (о нем я уже упоминал), Майкл Клайн (в Москве 1989-1991 годы), Дэвид Ролф (1991-1993 годы). Во время нахождения резидента в отпуске к контактам мог подключаться его заместитель. До того, как эти конфиденциальные контакты переросли по существу в открытые встречи (таковыми они стали со времени Бакатина), контакт с руководителями резидентуры осуществлялся в Москве мною лично.
В рамках контактов КГБ-ЦРУ в Москве и в развитие их проводились периодические встречи небольших групп наших служб за рубежом. Всего таких встреч в 1989-1990 годах было две: в Хельсинки и Берлине. С нашей стороны их непременными участниками были начальник управления контрразведки ПГУ Л.Никитенко и начальник первого отдела Второго главка. С американской — начальник советского отдела Оперативного директората Милтон Бирден, руководители контрразведывательного управления ЦРУ Гарднер Хаттавэй (Хельсинки, 1969 год) и Тэд Прайс (Берлин, 1990 год).