Кто это был? Инопланетяне?  НЛО?..

В конце семидесятых годов участились свидетельства с военных кораблей и подводных лодок о появлении в Южной Атлантике неизвестных объектов. Некоторые из них следовали за лодками, выскакивали из воды и бесшумно уносились вверх. Иные наоборот, пикируя с высоты, уходили глубоко под воду, и светящийся свет долго еще был виден на поверхности. Были предоставлены множество фотоснимков, причем военными офицерами, мнение которых нельзя было никак игнорировать. Кроме того, летающие на стратегических бомбардировщиках Ту-95, несущие боевые дежурства экипажи, тоже видели в этом районе Атлантики нечто подобное. О том же самом свидетельствовала американская пресса. Один НАТОвский ракетный крейсер даже изготовился к атаке думая, что это новое оружие Советов. А русские считали, что это экспериментальные штатовские невидимки.

Пришлось в штабе ВМФ создавать особый отдел, занимающийся загадочными явлениями. Светящиеся шары видели всюду – над ядерным полигоном у Новой Земли, вблизи космодрома Плесецк, откуда запускались военные спутники, в районах сосредоточения больших количеств военной ракетной техники, рядом с АЭС в Чернобыле… Все данные стекались в этот отдел, тщательнейшим образом анализировались, перепроверялись, разбирались… Пытались все же докопаться, понять истинную природу необычного явления. В пришельцев никто не верил. Знали о разработках летающих тарелок еще во время второй мировой войны в гитлеровской Германии, и секретных базах в Антарктиде. Никто никаких следов не нашел, кроме скудной обрывочной документации и некоторых коротких киносъемок. Это было все, что знали военные полярники и офицеры с «Мурены».

Тщательно составили протоколы о происшествии, свидетельства инженеров о гибели электромагнитного монстра. Приложили видео и фотоснимки и, записав мнение ученых-специалистов в рапорта, запечатали все эти сведения в пакет, и передали Никифорову.

Офицеры прибыли на лодку и командир устроил тщательную проверку всей аппаратуры, полагая не без основания, что неопознанные объекты могли сильным электромагнитным полем повредить какую-либо электронную систему. Задержались еще на сутки. Не нашли никаких неполадок, все было в полной исправности. Взяли на борт специалистов с базы, и утром следующего дня «Мурена» медленно погрузилась в глубокую полынью, и выйдя подводным коридором в антарктические океанские воды, увеличив обороты винтов, с крейсерской скоростью резво пошла на север, взяв курс на родную базу Видяево. Подводников ждал долгий обратный путь. Более трех недель необходимо было провести в полной секретности и режиме радиомолчания. Оставался последний этап. Матросы устали, офицеры устали, лодка устала…

Все помнили, что на берегу ждут их возвращения. Родные, близкие, жены, дети, все они тосковали, думали о них, не спали ночами. Не имели ни одной весточки, ни одного письма или радиотелеграммы… Огромный груз ожидания выпадал на долю родственников военных моряков, и неизвестно еще, кому было тяжелее. Долгие разлуки, опасности службы на подводных крейсерах, полная невозможность связаться с близкими, заставляли лишь сильнее любить, чувствительней страдать, и с безумным нетерпением ждать прибытия домой. Этот момент возвращения на родную землю был самым волнующим и желанным для моряков–подводников…

                                Глава 11

Боевой поход близился к концу. Позади десятки тысяч пройденных морских миль. Успешное выполнение секретного задания. «Мурена» шла на двадцати четырех узлах, держась на глубине двухсот метров. Подниматься выше опасались, чтобы не быть замеченными с разведывательных американских спутников, и чтобы не намотать на винты рыбацкие тралы, что уже неоднократно случалось со многими подводными кораблями. Заклинив сетями гребной вал, этим лодкам приходилось идти на срочное всплытие и вызывать помощь, срывая всю скрытность операции.

Прощупывая сонарами океанские глубины, атомоход пробивал себе курс, сквозь безмолвную, холодную, лежащую в полной темноте, толщину атлантических течений. Все установки работали нормально. Два огромных винта толкали «Мурену», которая, как и ее одноименная жительница глубин, развивала максимальную скорость в тридцать узлов под водой. Реакторная установка не беспокоила. По всей лодке были расположены датчики, и радиационный фон был в абсолютной норме. Команда отсыпалась. Командир и офицеры корабля могли несколько расслабиться. Напряжение боевого похода, проведенные испытания, последние произошедшие события на базе «Дружный-4», психологически вымотали экипаж корабля. Сейчас шли домой в Видяево, в Ара-губу. Казалось сто лет прошло после торжественного прощания…

Капитан медицинской службы – Михаил Андреевич Бычков, врач команды, находился у себя в лазарете. Слава Богу, личный состав в порядке, больных и увечных не было. Обращались временами за таблетками от головной боли, да пару человек с зубной болью. С ними он не церемонился. Ставил анестезию и вырывал больной зуб. Научился этому на курсах повышения квалификации в Видяевском морском госпитале.

 Там-то он и увидел Людмилу Сергееву. И как натура тонкая, чувствительная, нервная, понял сразу, что эта женщина и есть его идеал, то, что он искал всю жизнь, то, чего казалось, не должно было существовать. Человек далеко не глупый, понимал, что не может быть идеальных женщин, но как неисправимый романтик желал верить, будто они  все же есть, и созданы совершеннее мужчин. Познакомился и сразу растаял. Нес какую-то чепуху, суетливо говорил комплименты и банальности, терялся, не находя нужных фраз… Она только смеялась сверкая глазами светло-зеленой глубины.

У него была в прошлом неплохая, в общем-то, симпатичная молодая жена. Но по какой-то, скорее всего глупости, пока он был в дальнем походе, изменила ему. Рассказала обо всем сама, много плакала, очень просила простить. Не простил… Тихо, без скандалов, разошлись, разъехались. Он потом долго удивлялся ее честности. Ведь могла бы и ничего не сказать ему, а сам он, скорее всего не догадался бы. Не оценил тогда. Обиделся.

Но Люся… Ей он простил бы десятки измен… Хотя идеальные женщины не изменяют. Он знал, что она замужем, и очень любит мужа. Это только поднимало ее в его глазах, возносило на недосягаемую высоту. Вот тогда-то он и понял поэтическое выражение «дама сердца». Это было, несомненно, выше земных отношений между мужчиной и женщиной. Приятно сознавать, что на свете есть богиня, олицетворяющая своим существованием всю красоту человеческой природы. В это хотелось верить, мечтать, и хотя понимал, что не все так, желал заблуждаться и любить.

 Вскоре узнал, что его переводят на «Мурену», где старший помощник ее муж. Пошел на хитрость – принес в госпиталь фотоаппарат и поснимал на восьмое марта всех сотрудников. Сделал ее фото, поставил в рамочку, и сейчас она всегда была с ним. Доставал из чемодана, любовался молча, вспоминая ее походку, голос… Что в ней было такого особенного, не понимал. Как и тысячи других мужчин поселка, признававших ее самой красивой и эффектной женщиной.

Вечерами, просматривая альбомы с репродукциями фламандцев, думал о ней, ее совершенстве. Она была ведь не только красива, но и умна, очень образована, начитана, и не хуже его разбиралась в искусстве. Он много раз говорил с ней о живописи, и все поражался, с какой легкостью она вспоминает картины Караваджио и Ботичелли, Дюжардена и Фабритиуса,  Аверкампа…

В дверь робко постучали.

– Да, войдите, – капитан торопливо убрал фото.

Вошел смущенный матрос Нос.

– Чего тебе? – Михаил Андреевич посмотрел на него внимательно. – Ну-ка подойди поближе. Смотри сюда – показал палец.

Нос смотрел, немного не фиксируя взгляд.

–Голова болит?

-Да. Дайте, пожалуйста, таблетку какую-нибудь…

Врач осмотрел голову. Сбоку, ближе к затылку, прощупывалась приличная шишка, и виднелась свежая ссадина.