– Да.

Кэш прикусывает щёку изнутри, это его привычка, когда он думает о чём-то, это выдаёт его в покере. Его взгляд обращается ко мне, когда он начинает говорить, его голос низкий и бесстрастный.

– Ты уверен, что хочешь сделать это? Подумай очень хорошо. Ви торгует людьми ещё с тех времён, когда отец здесь всем заведовал. Тебе это известно. Мне тоже. Отец, конечно же, знал об этом. Это, блядь, не новая информация. Пойти против него, имея за плечами клуб, это будет большим риском. Охотиться за ним в одиночку – это, мать твою, просто самоубийство.

Я знаю, что прошу его одобрения. И я знаю, почему он должен беспокоиться. Поэтому он и является вице-президентом. Не из-за кровных уз. Потому что он был единственным, кто был достаточно силён, чтобы противостоять мне, когда он считал это необходимым. А потом, чёрт возьми, отступить и делать свою работу, когда я даю ему своё «добро», не взирая ни на какие личные взаимоотношения.

При этом он всегда остаётся моим братом. И он думает, что я безрассудный. И он не собирается так легко сдаваться.

Нет так легко нести бремя власти на своих плечах. Я не настолько глупый или легкомысленный, чтобы верить в то, что я всегда прав. Я лажал. Я принимал неправильные решения. Но, в конце концов, эти решения были моими. И я принимал их. И имел дело с последствиями. Никто не знает, какой тяжестью это висит на мне.

Поэтому, я не могу просить, чтобы они следовали за мной в моей личной вендетте.

Я стискиваю зубы, когда смотрю на него.

– Она. Мать твою. Кричит.

Глаза Кэша вспыхивают, он кивает, проводя рукой по бритой стороне своей головы.

– Значит, он должен заплатить.

– Он обязан заплатить.

– Когда ты расскажешь парням?

– Я не буду этого делать. Они не должны знать.

– Рейн...

Я знаю этот тон. Этот «ты ведёшь себя, как идиот» голос.

– Они не должны знать. Если они узнают, то захотят влезть во всё это, а я не вовлеку их в ещё одну войну. Новички могут не знать, но последняя война стоила нам слишком дорого. Мужик, она стоила нам отца.

Кэш, склонившись, кивает головой.

– А теперь ты просишь меня позволить тебе двигаться вперёд и найти свою смерть. Подумай о клубе, мужик.

– Если умираю я, у клуба есть ты. Разговор окончен. Но я не собираюсь умирать, поэтому перестань об этом волноваться, как баба.

Он кивает и открывает рот, желая сказать что-то ещё, прежде чем замолчать.

– Тогда какого хрена мы с тобой тут болтаем, как сучки? – спрашивает он, одаривая меня одной из своих ленивых улыбок. – Внизу есть виски и киски, и я собираюсь попробовать и то, и другое, – говорит он, резко открывая дверь. – Чувак, ты когда-нибудь слизывал виски прямо с киски? – буднично спрашивает он, идя по коридору. – Это, блядь, просто рай.

Кэш вернулся.

И ничего не может встать между ним, его выпивкой или его шлюхами. Поэтому я отпускаю его, прислонившись к бару, перекатывая свой виски в бокале.

– Эй, президент, – говорит Вольф, вставая напротив меня. Вольф был огромным мужчиной. Моего роста, но очень крепкий. Он столкнулся с кирпичной стеной, и стена сместилась. Он был на пару лет старше меня, его каштановые волосы были подстрижены просто ужасно, но его большая борода была тщательно ухоженной. Его медовые глаза поймали и удерживали мой взгляд.

– В чём дело?

– Пока ничего.

– Что-то слышал?

– Я чувствую, – это ложь лишь наполовину.

– Если я тебе понадоблюсь... – говорит Вольф, поднимая своё пиво в мою сторону.

Вольф был чёртовым тихоней. Никогда не произносил больше пяти слов за раз, но он был таким же искренним, как и его слова. И у него была какая-то своя особенная жестокость, которая пригодилась во многих операциях.

– Я знаю, мужик. Я ценю это.

– Нужна шлюха? – спрашивает он, несомненно почувствовав моё подпорченное настроение.

Мне нужна та сучка у меня дома. В моей постели. Держащая в своих руках мой ствол, который я прижму к ней, и на всякий случай скажу, как им пользоваться. Она нужна мне. Но я не буду брать её.

– Да, – отвечаю я, опрокидывая в себя свою выпивку.

Пошло всё нахер.

Он оставил меня.

Я провела весь день наедине с «посади свою задницу на его кровать», смотря телевизор целую вечность и засыпая от ужасной скуки. Я выходила только раз, чтобы воспользоваться ванной и душем. Хотя и там он был со своим «посади задницу на диван», бодрый, смотрящий во двор через заднюю дверь. Он даже не взглянул в мою сторону.

Он не предложил мне еды, и я не спрашивала.

Я уже съела достаточно, чтобы продержаться целую неделю.

Он не пришёл, чтобы переодеться или лечь спать в свою постель.

По утрам я чувствовала запах кофе, но не выходила, чтобы взять его для себя. Я слышала, как он спускался вниз, слышала лязг цепи боксёрской груши, звон которой раздавался больше часа. Потом он поднимался и принимал душ. Затем я поймала себя на том, что мне стало интересно, что он надевал, так как его одежда была в спальне, а он туда не заходил.

У меня получалась яркая картинка того, как он расхаживает нагишом, и я точно не прогоняла эту мысль куда подальше. Ладно. Я как бы несколько минут наслаждалась этой мыслью. Хорошо. Может около часа. Но никто не смог бы обвинить меня. Зная, насколько хорошо выглядит тот парень без рубашки, можно только предположить, как хорошо он выглядит везде.

Я не была сумасшедшей девчонкой. До Ви, до того, как меня схватили, до всего этого... я работала по много часов, а потом много времени уделяла подружкам. Шоппинг. Общение. Свидания в кафе. Полуночные «Маргариты» по четвергам. Педикюр по воскресеньям. Моё время всегда было занято. Но очень редко мужчинами. Я обычно ходила на свидания, когда кто-нибудь приемлемый проявлял ко мне интерес. Но обычно всё это не заходило слишком далеко. Я была в отношениях три раза. И под «отношениями» я подразумеваю, что мы встречались какое-то определенное время, а потом становились официально парнем и девушкой, а дальше был секс.

Я не была девушкой для интрижек.

И я не была девушкой, которая пускала слюни на противоположный пол.

Но сейчас я пускаю слюни.

И я не понимаю этого.

Может, всё оттого, что он объявился весь такой чёртов Прекрасный Принц, и спас меня. Что, как бы, было правдой. Даже если его манера спасения пришла с угрозами войны и моим исчезновением.

Чем бы, чёрт побери, это не было, это пройдёт.

Чем бы ни было моё безумное влечение, оно пройдёт.

Не похоже на то, чтобы Рейн У-Меня-Нет-Фамилии был подходящим выбором для меня.

Он очень далёк от этого.

И я всегда была очень практичной в том, что касается близости.

Поэтому, это пройдёт.

Я надеюсь.

А потом, около семи часов, после того, когда он буквально не пискнул за весь этот день и половину предыдущего, он шёл по коридору.

Я чувствую, как моё сердце начало скакать на повышенных оборотах, пока я с молниеносной скоростью убедилась, что мои волосы имеют заманчивый вид, а не такой дикий, типа «я провалялась весь день в кровати, и теперь птицы могут свить у меня на голове гнездо».

А потом он возник в дверном проёме. Одетый. Я имею в виду, одетый. Чёрные джинсы, чёрная майка, ботинки и жилет. Также у него был неприятного вида пистолет в руках.

– Я должен пойти в лагерь, – говорит он, как бы объясняя мне, почему приблизился ко мне с пистолетом.

Чувствую, как подскакиваю на кровати, ударяясь спиной о спинку кровати, когда он садится на матрас у меня в ногах.

– Я сказал, что не собираюсь причинять тебе боль, – напомнил он мне, держа пистолет сбоку от себя. – Я ухожу, и Кэш должен пойти со мной, поэтому я должен оставить тебя одну. Никто не знает об этом месте, только я и Кэш. Никто. Поэтому у тебя не будет проблем. Но для своего спокойствия я не оставлю тебя беззащитной. Я так думаю, ты раньше никогда не пользовалась пистолетом.